Наталья Суханова - В пещерах мурозавра

• Название: В пещерах мурозавра
• Автор: Наталья Суханова
• Издательство: Ростовское книжное издательство
• Жанр: Детская фантастика
• Год: 1978

---

По утончившемуся голосу Нюни было похоже, что она вот-вот разревется.

— Ты уж молчи, Ехвимкин хвостик! — рассердилась Тихая. — Лучше б уроки учила, чем за мальчишкой бегать!

— Вы переходите границы! — вмешался третий, Матильды Васильевны, голос. Я… возражаю!

Глава 3 Дверь была заперта

— Товарищи соседи, я вас опрошу после! — сказал Людвиг Иванович и обратился к Фиминой маме: — После того, как вы поссорились с Фимой, ты сразу его заперла?

— Да… Нет! Он попросился в туалет — ты же знаешь, у нас туалет во дворе, — и я его выпустила, а сама побежала выключить суп на кухне. Потом Фимка вернулся, и я заперла его.

— Кроме туалета, он куда-нибудь заходил?

— Нет… Не знаю, — ответила Фимина мама.

— Может быть, знает кто-нибудь из соседей? — обратился в приоткрытую дверь Людвиг Иванович.

— Спросите Нюнькиных шпиёнок! — проворчала Тихая.

— Не понимаю, — честно признался Людвиг Иванович.

— Спросите у Нюнькиных куклёй — они за Ехвимкой шпиёнють!

— Неправда! — вскричала девочка.

— Анюня, — мягко сказал Людвиг Иванович. — Помоги нам найти Фиму. Скажи, может быть, ты видела: когда Фима выходил из дому этим утром, он ни с кем не говорил?

— Ни с кем! — буркнула Нюня.

— А может, он выходил на улицу?

Нюня отрицательно покачала головой.

— Ну, может быть, задержался на веранде, во дворе?

— Не знаю, — угрюмо ответила девочка.

— Неправда, — мягко возразил Людвиг Иванович. — Ты хорошо знаешь, что он ни с кем во дворе не говорил — так ведь ты сказала? Ты знаешь также, что Фима не выходил со двора. А вот делал ли он что-нибудь во дворе или в саду — вдруг не знаешь.

Нахмурившись, девочка молчала. Людвиг Иванович отвернулся от Нюни и обратился к Ольге Сергеевне:

— Так что было дальше?

— Фима вернулся из туалета. Я его заперла, и больше он не выходил.

— Ты не отпирала дверь? Не смотрела, что он делает?

— Не смотрела. Он там двигался, чем-то шуршал, звякал. Но я решила выдержать характер и не входить к нему…

Ольга Сергеевна закусила губу и замолчала на минуту. Людвиг Иванович с порога внимательно осматривал Фимкину комнату. Справа от двери стоял большой платяной шкаф — старый, дубовый, с мутным зеркалом. У следующей стены Фимкина узкая кровать, застеленная по-солдатски, под ней — никаких чемоданов. У окна — письменный стол. У левой стены — этажерка. Вот и все. Кроме шкафа, здесь некуда было спрятаться. Людвиг Иванович сделал несколько снимков и повернулся к Фиминой маме, которая, справившись с собой, заканчивала рассказ:

— Я убрала комнату, села читать, а сама все слушала. Стало тихо. Думаю, может, он заснул с горя. И все пыталась понять, права я или нет. Честное слово, Фимка неплохой. Во всяком случае, был до этого лета. Он всегда хорошо учился. Много читал. И не какие-нибудь там развлекательные книжки, а все про животных. И помогал он мне, и гимнастикой занимался. Ну, вот роста он маленького, но врачи говорят, это пройдет. Может, он из-за роста переживал? Я даже точно знаю, что переживал. Все говорил: «Мама, ты забываешь покупать мне лечебные таблетки». Ему выписывали гормон роста. Я, наверное, не по делу говорю. Просто я к тому, что если он что в этом году и делал не так, — Ольга Сергеевна выразительно посмотрела на дверь, за которой, не входя, но и не прикрывая ее совсем, стояли бабушка Тихая, Матильда Васильевна и Нюня, — то, может, потому, что переживал из-за своего роста… Так вот, сидела я над книгой, размышляла обо всем этом, а потом у него стало тихо; я подумала заснул, ну, вообще забеспокоилась как-то. Думаю, надо бы поговорить по-человечески. Открыла… ключом… смотрю… он на крючок изнутри… заперся. «Фима, говорю, это еще что? Открывай!» Молчит. Я дернула дверь, крючок… соскочил, распахнула… а… Фимки нет…

— Спокойно… спокойно… Значит, вы закрывали дверь на ключ?

От сосредоточенности на своих мыслях Людвиг Иванович в первый раз в своей жизни назвал Фимину маму на «вы». Она даже не поняла и переспросила:

— Кто, я? Закрыла ли на ключ? Ну да, вот на этот самый.

— Постой, постой, — сказал Людвиг Иванович, — руками не бери! — Он взял ключ пинцетом и осмотрел его в лупу. — Где лежал у тебя ключ, когда ты закрыла Ефима?

— Нигде не лежал — он торчал в двери.

— Ты не ошибаешься?

— Да нет, какая уж тут ошибка! Я читала, а сама все глядела на этот ключ.

— Ключ… ну, как бы сам собой, не колебался, не поворачивался?

— Не-ет.

Людвиг Иванович вздохнул. Он и сам видел, что на бородке ключа нет никаких вмятин или царапин, которые свидетельствовали бы, что Фимка поворачивал ключ изнутри. Да и то сказать, как бы могла его мама, не спускавшая глаз с двери, не заметить, что Фимка вышел из комнаты?! Это первое. А второе, Фимке нужно было не только выйти из двери, но еще и снова запереть ее на ключ, накинув при этом изнутри крючок. Так что же, значит, действительно мальчик пропал из закрытой комнаты, растворился в воздухе? Однако следователи не такие люди, которые делают поспешные, а тем более фантастические выводы. И Людвиг Иванович, вместо того чтобы вздыхать и охать, принялся за тщательный осмотр места происшествия.

Глава 4 Собака чихнула

При этом он замерял расстояния, снимал отпечатки пальцев, кое-что брал для экспертизы. Он обнаружил, что ни в шкафу, ни за шкафом Фимки нет, что в комнате нет и патронташа, хотя гильзы аккуратно завернуты и лежат на верхней полке шкафа. В то, что Фимка продал патронташ, как-то не верилось. Если патронташа уже не было дома во время ссоры с матерью, то почему Фимка не хотел ей открывать шкаф? Или там было что-то секретное? И если уж Фимка решился продать патронташ, то зачем было вынимать и аккуратно завертывать гильзы? Тем не менее Людвиг Иванович передал в милицию указание опросить всех членов охотничьего клуба, покупал ли кто-нибудь у пионера Ефима Морозова патронташ.

Обнаружил также Людвиг Иванович, что любимый Фимкин железный сундучок пуст и даже раскрыт, как будто из него поспешно вынималось что-то при бегстве или похищении. Пока Людвиг Иванович внимательно и осторожно осматривал сундучок, от двери донесся прерывистый вздох девочки, и это обстоятельство особенно отметил для себя Людвиг Иванович.

В шкафу стояла коробка «Юный химик», которую Людвиг Иванович подарил Фимке в начале лета в его день рождения, но в этой коробке не было уже ни пробирок, ни реактивов, хотя, когда Людвиг Иванович дарил набор, речь шла о том, что Фимка займется им с осени, с нового учебного года. Микроскоп стоял там же, и видно было, что им часто пользовались. А вот той «секретной тетради», о которой говорила Ольга Сергеевна, нигде не было и следа, так же как и патронташа.

Еще обнаружил Людвиг Иванович две оправы от очков. Обернувшись к стоящим у двери женщинам, Людвиг Иванович показал оправы и спросил, не знакомы ли им эти очки. Фимина мама покачала головой. Бабушка Тихая язвительно усмехнулась, но ничего не оказала. Нюня вытаращилась и замерла. А Матильда Васильевна смущенно кашлянула и сказала:

— В общем-то, это мои очки. Они, правда, были мне уже не совсем хороши… И оправа какая-то простенькая… В общем, я не знаю… может, я их выбросила по рассеянности…

— Они без стекол, — заметил Людвиг Иванович.

— Нет, тогда не мои, — с облегчением сказала Матильда Васильевна. — У меня были со стеклами.

— Но в такой оправе?

— Ну, оправа… всякая бывает оправа, — неуверенно оказала Бабоныко.

— Бабунечка ничего не помнит, — затараторила Нюня.

— Анюня, я тебя пока не спрашиваю, — строго сказал Людвиг Иванович. А про себя с грустью отметил, что это, видимо, еще один случай присвоения Фимкой чужих вещей, и, очень возможно, с помощью Нюни.

На средней полке в шкафу были свалены кукольная посуда и множество эмалированных кружек, пожженных и потравленных кислотой, а также пузырек из-под духов «Гвоздика».

— Чья посуда? — спросил Людвиг Иванович строго.

— Это я давало Фиме, — ответила, не поднимая глаз, Нюня.

— Зачем?

— Ему нужно было.

— А для чего, как ты думаешь? Только, Анюня, не лги, а то мы можем так и не найти Фиму.

Девочка стала багровая и вся вспотела, но все-таки сказала, так тихо, что трудно было расслышать:

— Не знаю.

— Я не слышу, Анюня. Что?

— Я не знаю, — сказала Нюня громче, и в глазах, которые она подняла на Людвига Ивановича, блеснули слезы — не то упрямства, не то обиды и волнения.

— А духи «Гвоздика», Оля, твои?

— Нет.

— Нычихины, — буркнула бабушка Тихая. — А то еще цветы у соседев срезал.

— Без спросу?

— Поначалу-то спрашивал, да так умильно, оне и растаяли. А потом, глядь, уже и на базар нести нечего. Крику-то было!

— Что за цветы?