Жан- Мари Гюстав Леклезио - Золотоискатель

• Название: Золотоискатель
• Автор: Жан- Мари Гюстав Леклезио
• Издательство: ЗАО ТИД "Амфора"
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2009
• ISBN: ISBN 978-5-367-01212-5 (рус.), ISBN 978-2-07-038082-4 (фр.)

Аннотация издательства 1

Алексис Летан одержим мечтой отыскать клад Неизвестного Корсара, спрятанный где-то на острове Родригес. Только пиратское золото может вернуть его семье утраченный рай, где было море, старинный дом под крышей цвета неба и древо добра и зла.

Аннотация издательства 2

Ж. M. Г. Леклезио не пришлось долго ожидать признания. Первый же роман «Процесс» (1963) принес ему премию Ренодо. Потом была премия Поля Морана — за роман «Пустыня» (1980). А в 2008 году Леклезио стал лауреатом Нобелевской премии по литературе. Остров Маврикий, где разворачиваются основные события романа «Золотоискатель», — малая родина писателя.

Разорение оборачивается для семьи Летан утратой родового гнезда. Для юного Алексиса и его сестры Лоры — это изгнание из Эдема. Только одно может вернуть им утраченный рай — клад Неизвестного Корсара, пиратское золото, спрятанное где-то на острове Родригес. И Алексис пускается на поиски сокровища.

Романтика южных морей под пером Леклезио обретает новое дыхание.

* * *

Оригинальное название:

J. M. G. LE CLÉZIO Le Chercheur d'or

Перевела с французского С. Ю. Васильева

* * *

В оформлении обложки использована картина Анри Руссо «Нападение в джунглях»

---

Я знаю: слушая на закате дня молитву коморских матросов, Лора чувствовала бы то же, что и я. И нам не надо было бы слов. Но в тот самый миг, когда я думаю о ней, когда сердце мое сжимается от разлуки, я понимаю, что, наоборот, становлюсь сейчас к ней все ближе. Лора снова в Букане, в большом, заросшем лианами и цветами саду, рядом с домом, а может, она идет по узкой тропинке среди тростников. Она никогда не покидала этих мест, которые любила всем сердцем. И в конце путешествия меня ждет море, бьющееся о пляжи Тамарена, прибой в устье двух рек. Я отправился в путь, чтобы вернуться туда. Но, когда я вернусь, я не буду прежним. Я вернусь другим, и этот старый сундучок, набитый бумагами моего отца, будет наполнен золотом и драгоценными камнями Корсара, сокровищами Голконды или выкупом Ауренгзеба. Я вернусь пропахший морем, опаленный солнцем, сильный и закаленный, как солдат, чтобы отвоевать наше утраченное имение. Вот о чем мечтаю я в неподвижных сумерках.

Один за другим, матросы спускаются в трюм, чтобы уснуть там, в жаре, исходящей от раскаленного за долгий день корпуса корабля. Я спускаюсь вместе с ними, растягиваюсь на досках, положив под голову сундучок. И слушаю звуки бесконечной игры в кости, возобновленной с того самого места, на котором прервал ее рассвет.

Воскресенье

И вот после пятидневного плавания мы на Агалеге.

Берег островов-близнецов, должно быть, показался очень рано, с рассветом. Я спал тяжелым сном, один в трюме, не чувствуя царившего на палубе оживления, и голова моя моталась по полу. Разбудили меня тихие воды рейда: я настолько свыкся с постоянной качкой, что их неподвижность меня встревожила.

Я тотчас выбираюсь на палубу, босиком, даже не надев рубахи. Прямо перед нами вытянулась узкая серо-зеленая полоса, окаймленная пенистой бахромой бьющихся о рифы волн. После нескольких дней плавания, в течение которых мы не видели ничего, кроме безбрежного синего моря и бескрайнего синего неба, самый вид земли, пусть даже такой плоской и пустынной, как эта, приводит нас в совершенный восторг. Перегнувшись через фальшборт на носу судна, вся команда жадно вглядывается в острова.

Капитан Брадмер отдал приказ спустить паруса, и корабль дрейфует теперь в нескольких кабельтовых от берега, не приставая к нему. Когда я спрашиваю у рулевого почему, тот коротко отвечает: «Надо подождать». Ситуацию разъясняет капитан Брадмер, стоящий рядом со своим креслом: надо дождаться отлива, иначе течение может отнести нас на прибрежные рифы. Вот подойдем ближе к фарватеру, тогда можно будет бросить якорь и спустить на воду пирогу, чтобы добраться до берега. Прилив начнется не раньше полудня, когда солнце станет клониться к западу. А пока надо набраться терпения и разглядывать близкий, но недоступный берег издали.

Воодушевление моряков поутихло, они усаживаются на палубе в тени колышущегося на слабом ветру паруса, играют и курят. Несмотря на близость берега, вода вокруг темно-синего цвета. Перегнувшись через фальшборт на корме, я смотрю на мелькающие в синеве зеленые тени больших акул.

Вместе с приливом появляются птицы. Чайки, крачки, буревестники кружат над судном, оглушая нас своими криками. Они голодны и, приняв нас за один из рыбачьих баркасов с островов, настойчиво требуют причитающуюся им добычу. Заметив свою ошибку, птицы улетают, возвращаются под защиту кораллового барьера. Лишь две-три большие чайки продолжают вычерчивать круги над нашими головами, то и дело пикируя вниз и едва не задевая крыльями волны. После стольких дней созерцания совершенно пустынного моря их полет наполняет меня радостью.

Ближе к вечеру капитан Брадмер поднимается с кресла и отдает приказания рулевому, тот громко повторяет их, после чего матросы поднимают паруса. Рулевой стоит у штурвала, привстав для лучшего обзора на цыпочки. Сейчас мы пристанем к берегу. Медленно, повинуясь порывам мягкого приливного ветра, «Зета» приближается к прибрежной отмели. Уже ясно видны разбивающиеся о рифы длинные валы, слышен их беспрестанный рокот.

Когда, следуя по фарватеру, корабль оказывается в нескольких морских саженях от рифов, капитан приказывает бросить якорь. Первым в море падает главный якорь на тяжелой цепи. Затем матросы бросают три якоря поменьше — стоп-анкеры — с левого и правого бортов и с кормы. На мой вопрос о том, чем вызваны такие меры предосторожности, капитан в двух словах рассказывает о крушении в 1901 году трехмачтовой шхуны «Калинда» водоизмещением в сто пятьдесят тонн: она встала на якорь на этом самом месте, прямо напротив прохода через рифы. Все сошли на берег вместе с капитаном, оставив на борту двух неопытных юнг-тамильцев. Через несколько часов начался прилив, в тот день — необычайно мощный, течение, устремившееся к единственному проходу меж скал, было такое сильное, что оборвало якорную цепь. Люди с берега видели, как корабль на гребне высокой волны устремился к отмели, словно собираясь взлететь на воздух. В следующий миг он обрушился на рифы, а когда вместе с отступившей волной откатился назад, море поглотило его, и он пошел ко дну. От него остались лишь куски мачт, обломки каких-то досок да несколько тюков груза, всплывших на следующий день; что же до юнг-тамильцев, то их так и не нашли.

Тут капитан отдает приказ убрать все паруса и спустить на воду пирогу. Я смотрю в темную воду — глубина в этом месте не больше десяти морских саженей — и содрогаюсь при мысли о зеленых тенях акул, что рыщут здесь в ожидании очередного кораблекрушения.

Но вот пирога спущена на воду, и капитан с неожиданной ловкостью первым соскальзывает в нее по веревке, за ним — четыре матроса. Безопасности ради экипаж отправится на берег двумя группами, я буду во второй. Перегнувшись вместе с моряками через фальшборт, я смотрю, как пирога направляется к проходу в бухту. Держась на гребне высокой волны, она входит в узкий пролив между черными рифами. Соскальзывает с волны вниз, на миг исчезает из виду, но затем появляется вновь, уже по ту сторону барьера, в тихих водах лагуны. И там уже спокойно бежит по направлению к молу, где ее поджидают островитяне.

Оставшиеся на борту «Зеты» не могут дождаться своей очереди. Солнце уже почти село, когда под радостные крики моряков пирога возвращается обратно. Настал и мой черед. Вслед за рулевым я спускаюсь по канату в пирогу, за мной — еще четыре матроса. Мы гребем, не видя хода в лагуну. Рулевой правит стоя, чтобы лучше направлять лодку. По рокоту волн мы понимаем, что отмель совсем близко. И правда, я вдруг чувствую, как быстрая волна приподнимает лодку и в один миг переносит через узкий проход между рифами. Вот мы уже по ту сторону барьера, в лагуне, в нескольких морских саженях от длинного кораллового мола. Рулевой велит причалить неподалеку от песчаного пляжа, куда приходят умирать волны, и мы швартуемся. Матросы с криками выпрыгивают на мол и растворяются в толпе местных жителей.

Я тоже схожу на берег. Кругом полно чернокожих женщин, детей, рыбаков, есть и индусы. Все с любопытством поглядывают на меня. Должно быть, этим людям нечасто доводится увидеть белого, кроме разве что капитана Брадмера, который заходит сюда, когда есть груз. Впрочем, я, с моими длинными волосами, бородой, обожженными солнцем лицом и руками, грязной одеждой и босыми ногами, для белого выгляжу по крайней мере странно. Особый интерес я вызываю у ребятишек, которые, не скрываясь, смеются, глядя на меня. По пляжу бродят собаки, тощие черные свиньи, семенят в поисках соли козы.

Солнце скоро сядет. Где-то за островами, над кокосовыми пальмами желтеет небо. Где переночевать? Я готов уже расположиться на ночлег прямо тут, на берегу, среди пирог, но капитан Брадмер предлагает пойти с ним в отель. Мое удивление при слове «отель» вызывает у него смех. На самом деле отель — это старый деревянный дом, хозяйка которого, наполовину негритянка, наполовину индианка, сдает комнаты редким путешественникам, заброшенным судьбой на Агалегу. Говорят, однажды она даже приютила у себя главного судью Маврикия во время его единственного визита на остров в 1901 или 1902 году. На ужин она подает нам карри с крабами, показавшееся мне совершенно восхитительным — особенно после скудного меню кока-китайца с «Зеты». Капитан Брадмер в ударе, он расспрашивает хозяйку о местных жителях, рассказывает мне о Хуане де Нова, первооткрывателе Агалеги, и о французском колонисте, некоем Огюсте Ледюке, организовавшем здесь производство копры, которое стало единственным источником средств существования для островитян. Правда, сейчас на островах-близнецах добывают еще и древесину ценных пород: красное дерево, сандал, эбен. Он рассказывает о Гикеле, управителе колонии, который основал здесь больницу и взялся развивать в начале нашего века экономику. Я хочу воспользоваться продолжительной стоянкой — Брадмер только что сказал, что собирается загрузить на судно сотню бочонков кокосового масла, — чтобы побывать в местных лесах, которые считаются красивейшими в Индийском океане.