Ион Арамэ - Рассвет над волнами (сборник)

• Название: Рассвет над волнами (сборник)
• Автор: Ион Арамэ
• Издательство: Военное издательство
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1989
• ISBN: 5-203-00358-0

В сборник включены романы И. Арамэ «Якорная улица» и М. Рэшикэ «SOS в Заливе бурь».

«Якорная улица» — увлекательный роман с интригующим сюжетом о военных моряках. В центре повествования жизнь и боевая учеба экипажа противолодочного корабля.

Роман «SOS в Заливе бурь» посвящается дальнему переходу румынского учебного корабля, во время которого морякам приходилось бороться с разбушевавшейся морской стихией.

Книга рассчитана на широкий круг читателей.

---

— Я же говорил тебе почему. Ты что, забыл?

— Да я наполовину спал. А ты как чокнутый все повторял: почему не наказан военный мастер? А теперь, когда наступил день, ты смотришь на все другими глазами…

— Как это — другими глазами? Что ночь, что день — какая разница?

— Разница есть. Ночью мысли гуляют свободнее, и в своем воображении ты строишь планы, где все идет как по маслу. А днем все видится так, как оно есть. День заставляет тебя более объективно, если можно так выразиться, оценивать свои поступки.

— Оставь свою философию. Я и так всю ночь философствовал.

— Слышал. Не меньше трех часов ворочался на койке. Но надо быть реалистом. Ну, допустим, накажут военного мастера. И что тебе от этого? Ох, как ты расстонался после трех суток ареста! Ты думал, что это трое суток отдыха? Скажи спасибо, что только трое суток получил.

— Да, тогда, в море, командир объявил пять суток… Наверное, понял, что я…

— При чем тут «понял»? Просто он человек с большой буквы. Он каждого понимает. А ты хочешь набраться наглости и сказать ему в лицо, что это не справедливо? Ты думаешь, он изменит свое решение? Серьезно все взвесь, Бебе, чтобы не наделать глупостей.

Но слова товарища на Штефанеску подействовали по-иному. Он вдруг почувствовал себя более значительной фигурой: отсидел трое суток на гауптвахте, пострадал за справедливость. Да, он имел своего рода моральное превосходство над товарищем.

— Драгомир, я не из тех, кто не доводит начатое до конца. За правду я буду драться. Мир не ограничивается этим кораблем. Я могу обратиться и повыше, имею право на это по уставу. Напишу рапорт, в котором все изложу…

— Хорошо же тебя учили! Наш командир не заслуживает той «чести», какую ты ему хочешь оказать. И потом, ну, допустим, обратишься ты выше. Те трое суток, которые ты отсидел на гауптвахте, все равно не вернуть. Ну накажут военного мастера. У тебя что, от этого счастья прибавится? А о командире ты подумал? И что скажут товарищи?

— Попрошусь на другой корабль.

— Прояви же благоразумие, Бебе.

Подошел командир. Штефанеску и Драгомир вытянулись по стойке «смирно».

— Закончили работу?

— Так точно, товарищ командир! — разом ответили оба.

— Тогда надрайте латунные поручни, а то они, к нашему стыду, выглядят так, словно мы месяц находимся в море. А ты, Штефанеску, почисть ботинки. Непонятно, где ты грязь нашел.

Штефанеску не осмелился посмотреть командиру в глаза.

— Работал на огороде, когда был на гауптвахте, товарищ командир…

— И решил сохранить грязь на ботинках как память до окончания службы? Сегодня, возможно, у нас будет проверка. Адмирал намерен посетить корабль, побеседовать с личным составом… Иди и немедленно приведи ботинки в порядок. Как это боцман не заметил?

— Он даже не посмотрел в мою сторону — сердится… — Штефанеску осекся под сверлящим взглядом командира.

Командир повернулся к Драгомиру:

— Сходи посмотри, что еще надо сделать на трапе.

— Есть! — Драгомир козырнул, повернулся кругом и бросился выполнять распоряжение.

Штефанеску стоял не шелохнувшись.

— Я слышал, ты просил отпуск по семейным обстоятельствам…

От этих слов командира матрос вздрогнул. Его охватило радостное чувство. «Вот подходящий момент, — подумал он. — Командир заметил, что я обижен и пытается задобрить».

— Да, товарищ командир. Была такая необходимость, но кому до этого дело? Никто не может прочесть, что на душе у человека, что у него болит. Откровенно говоря, был такой момент, когда, возможно, решалась моя судьба. Но что поделаешь, нельзя — значит, нельзя.

— И этот ответственный момент уже прошел? Расскажи все же, в чем дело.

У матроса Штефанеску при этих словах вид стал довольно жалким, взгляд отрешенным. Он чувствовал себя брошенным. Его воображение рисовало, как Корина едет в автомобиле с этим типом…

— У меня есть девушка, товарищ командир. Хотел поехать объясниться, а теперь, как быть, не знаю. Она не ответила на мое письмо. Позвонил ей домой, мать сказала, что Корина уехала в туристическую поездку. Не повезло…

— Не драматизируй. Может, еще не все потеряно.

— Кто знает? Если бы я мог съездить домой и убедиться…

— С пятницы до понедельника тебе хватит времени? — прервал его рассуждения командир.

— Думаю, хватит, — ответил матрос. — Но сначала я позвоню ей по телефону — может, она уже вернулась.

— После обеда подойдешь ко мне — я выпишу тебе отпускной билет. И не ной. Ошибся — получил наказание. Полагаю, оно помогло тебе разобраться в своем поступке. Теперь все это в прошлом, а думать надо о будущем.

— Понял, — ответил матрос.

— Хорошо, раз понял. А сейчас иди помоги Драгомиру, но вначале почисть ботинки.

Штефанеску ушел, терзаемый сомнениями. Все ясно: прибывает с проверкой адмирал, вот командир и решил его задобрить, чтобы он вдруг не разнылся. Недаром же он сказал: «И не ной». Безусловно, командир этого опасается, а военного мастера Панделе наказывать не хочет. Да и что это за отпуск — с пятницы до понедельника? В воскресенье и без того увольнения. Просто командир хочет таким образом исправить свою ошибку.

Штефанеску почистил ботинки и пошел к Драгомиру, который натирал латунные поручни.

— Ну ты и орел! — упрекнул его Драгомир. — Предпочитаешь вести разговорчики с командиром, пока товарищ за тебя вкалывает.

— После того как я два дня махал мотыгой и драил полы в комендатуре, мне полагается небольшая компенсация, которая заключается в снижении интенсивности труда. Если хочешь знать, то в воскресенье в это время я буду с Кориной в Бухаресте в кинотеатре «Аро». Газеты нет? Хочу посмотреть, какой фильм там идет.

— Так вот что тебя беспокоило! Только о том и мечтаешь, как бы с девушкой в кино сходить. А ты, как я погляжу, умный, ничего не скажешь. И ночью, видно, не напрасно ворочался…

Драгомир протянул Штефанеску ветошь и пасту для натирки. Тот взял тряпку, обмакнул ее конец в пасту и принялся драить поручень. Он чувствовал себя немного виноватым перед Драгомиром, но работа казалась ему нудной, утомительной.

— Ну-ка, ребята, собирайте свои тряпки и идите строиться! — прервал их занятие рулевой. — Именно сейчас решили марафет наводить?

— Командир приказал…

— Все, закончили. Что успели, то успели. А теперь бегом отсюда, к нам идет товарищ адмирал. Все, Штефанеску. Я кому сказал — побыстрее заканчивай!

Штефанеску стал собирать ветошь, разбросанную по трапу. Драгомир, захватив коробку с пастой, ушел раньше. Послышался топот — матросы строились на палубе, а затем голос командира, подавшего команду «Смирно».

— Все, уже поздно. Оставайся там, где стоишь! — отчаянным шепотом приказал военный мастер-рулевой, не глядя на матроса.

Вахтенный дал длинный свисток. Командир вышел навстречу адмиралу и отдал рапорт. Матрос Штефанеску застыл по стойке «смирно» у трапа и чувствовал себя в этот миг как футбольный вратарь, которому вот-вот должны пробить пенальти. «Сейчас или никогда», — решил Штефанеску. Он готов был отказаться от отпуска, лишь бы был наказан военный мастер Панделе.

— Товарищ адмирал, матрос Штефанеску, разрешите обратиться? — произнес он, когда адмирал поравнялся с ним.

Он впервые видел адмирала так близко. Погоны с золотым шитьем, красивая фуражка с орнаментом из золоченых дубовых листьев. Адмирал удивленно вскинул брови и повернулся к нему:

— Что у вас, товарищ матрос?

— Разрешите обратиться по личному вопросу, товарищ адмирал?

— Хорошо. Товарищ капитан второго ранга, предоставьте мне свою каюту для беседы с матросом.

— Пожалуйста, товарищ адмирал.

Лицо командира не выражало ни удивления, ни досады.

— Пройдемте со мной, товарищ матрос, — доброжелательно сказал адмирал. — Я дорогу знаю, товарищ Якоб, не надо меня сопровождать.

Адмирал шел впереди, матрос Штефанеску за ним, на ходу обдумывая, с чего же начать рассказ — с проступка, с отпуска или с Цорины…

Глава 17

Ничто не нарушало тишину ночи. Только небольшие волны ласково лизали борта корабля. Их плеск убаюкивал. Старший лейтенант Стере стоял на палубе рядом с Пуку. Они словно завороженные смотрели, как к орудийной платформе по морской глади протянулась дорожка холодного лунного света. Море в этом свете от корабля до самого горизонта казалось покрытым прозрачной корочкой льда.

— Ночь идеального магнитного фона, — тихо произнес Стере. — Говорят, в такие ночи планеты становятся больше, а люди чувствуют себя лучше. И в моральном отношении тоже.

— Я это по себе чувствую, — задумчиво обронил Нуку. — Как притягателен лунный свет. И чувствуешь себя бодрее. Загадка небесной механики.

— Небесная механика… — пробормотал Стере. — У нее еще много загадок. Я, например, придерживаюсь точки зрения, что жизнь существует и за пределами нашей планеты, несмотря на то, что исследования Луны, фотографии Марса, зонды, направленные к Венере, это отрицают. Ответ ограниченный рамками Луны, Марса и Венеры. А дальше? Какова природа так называемых летающих тарелок с точки зрения науки, а не дешевой сенсации или мистики? Существуют ли они в действительности? Слишком многое, связанное с этими странными явлениями, кажется настолько необъяснимым, что мы не можем все списывать на оптические эффекты. Сколько книг написано об инопланетянах, якобы посещавших нашу Землю в различные периоды ее развития! Ученые предполагают, что разумная жизнь в различных уголках Вселенной может существовать, но в таком случае она должна каким-то образом давать о себе знать.