Павел Алепский - Путешествие антиохиского патриарха Макария в Москву в середине XVII века (1628-1631)

• Название: Путешествие антиохиского патриарха Макария в Москву в середине XVII века (1628-1631)
• Автор: Павел Алепский
• Издательство: П. П. Сойкин.
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1898

---

Трапезная длинна и велика, со многими стеклянными окнами; в ней два стола с обеих сторон. Внутри ее большая дверь с решетчатыми створами, которые вдвнгаются в стену; она ведет в красивую церковь со многими стеклянными окнами, во имя Владычицы. Иконы в ней в высшей степени прекрасны, блестящи и внушают благоговение. Церковь эта также имеет жестяные купола, ее прекрасный алтарь сияет блеском.

Накануне девятого воскресенья по Пятидесятнице ударили в деревянные, железные и медные била и мы вошли в церковь. Пред чтением кафизм из псалтири пришел, по их обыкновению, юный монах, и оставил по средине высокий красивый аналой, на подобие шкафчика для книг, покрытый шелковой пеленой, полжил на него псалтирь, ибо у них обычно не читают никакой книги, важной или не важной, иначе, как на аналое, – и начал канонаршить псалом за псалмом попеременно, а на обеих клиросах их пели. Пред входом священники подходили под благословение и вышли (на вход) в облачениях попарно, затем прошли в нартекс и совершили литию, при чем каждый из двух дьяконов кадил с обеих сторон, и также они оба попеременно прочли: “Спаси Господи, люди Твоя", но благословения пяти хлебов не было.

Мы вышли из церкви к трапезе. Наш владыка-патриарх сел во главе ее, мы, справа и слева от него, а прочие отцы монастыря в конце. Поставили на стол кружки с пивом и соленья параши, по обычаю иерусалимских монастырей. Перед нами ставили на некоторое время блюда, которые затем снимали [44] и ставили на конце стола или убирали, и подавали новые и новые до конца. Что касается отцов монастыря, то пред каждым из них поставили тарелку каши с маслом и больше ничего. Таков их обычай. Никто не ест изысканных кушаний, кроме приезжих и поклонников. Они несомненно святые и ведут жизнь по уставу св. Саввы. На другом столе подавали мясные кушанья для поклонников и наших служителей из мирян. Тогда чтец стал посредине, положил пред собою большую книгу на аналой и начал внятно читать. По прочтении молитвы над трапезой, наш владыка-патриарх трижды ударил по обычаю в находившееся справа от него маленькое било для начала еды. Мы достаточно поели и попили к нашему совершенному удовлетворению, тогда как этот бедный чтец все читал из Патерика. Затем наш владыка ударил в било вторично, после чего выпил сначала сам, при чем мы встали, и потом каждый из нас выпил одну из стоявших пред нами кружек. Наконец он ударил в третий раз, для того, чтобы мы все встали из-за стола. Ему поднесли маленькую просфору на блюдце, т. е. Панагию в честь Владычицы. Он поднял ее обеими руками, по афонскому обычаю, трижды произнося: “да возвеличится имя св. Троицы!" Вслед затем священник и иеромонах подошли к нему и пропели “достойно есть", имея головы открытыми, а по окончании поклонились земно. Они получили от нее малую часть, и наш владыка роздал ее также всем присутствующим. Потом принесли корзину для собирания ломтей и каждый из нас положил в нее свои ломти, по примеру Того, Кто благословил хлебы. Были собраны все ломти.

Затем ударили в колокол к молитве на сон грядущим. Мы пошли в церковь и стали вместе с другими в нартексе, по их всегдашнему обыкновению. [45] Наш владыка-патриарх стал на своем (архиерейском) месте подле дверей. Когда чтец окончил канон, молитву и писание (По точному переводу стоящего в тексте слова алькитаб.), все подходили и испрашивали прощение у нашего владыки-патриарха с земным поклоном, попарно до последнего. Потом мы вышли, чтобы предаться сну, но сна не было, ибо клопы и комары, более многочисленные, чем их мириады в воздухе, не дали нам даже ии попробовать сна и покоя: их в этой стране изобилие – море, выходящее из берегов.

Еще раньше пригласили нашего владыку-патриарха совершить служение, и мы готовились к литургии; но как возможно служить ее, не спавши? В четвертом часу ночи ударили в била, – ибо ночь была только 8 часов-и мы встали в полночь. Впрочем, в этих святых, ангельских монастырях есть хороший обычай, что сначала ударяют долгое время в один колокол раздельно, давая знать, чтобы спящие пробудились и, встав от сна, оделись не спеша: не так, как в стране валахов и молдаван, где входят в церковь в момент звона колоколов. Мы пошли в церковь, не вкусивши сна. Начали пение на утрени, чтение псалмов и молитв нараспев. Вышли мы только после рассвета, чувствуя головокружение.

Затем ударили в колокола к литургии. Мы вошли в церковь, облачились и облачили нашего владыку-патриарха в архиерейские ризы. По окончании обедни, к коей прибыло большинство жителей города и многие другие, мы пошли к трапезе, за которой соблюдался тот же порядок, что и накануне, в чтении и перемене блюд и десерта. Под конец служивший дьякон принес употребляемый при литургии дискос покрытый воздухом, и поставил его пред нашим владыкой-патриархом, который снял покров: внутри [46] его был другой дискос, серебряный, с таковой же крышкой и замочком. Он отпер его. Там было изображение Владычицы и лежала одна просфора, т. е. Панагия. Под всем этим была большая часть с медом вместо вина. Наш владыка трижды поднял просфору, как сделал накануне, взял от нее частицу, после пения “достойно есть", и затем передал другим, которые передавали друг другу, сидя за столом. Также пили из чаши и он, и остальные. Встав из-за стола, мы простились с ним и вернулись в город Прилуки, где оставили свой багаж.

X. Украина. – Дальнейший путь. – Крапивна. -Красный. -Корыбутов. – Освящение церкви. -Приют для сирот и нищих. – Известия о нетерпеливом ожидании патриарха в Москве.

Мы оставили этот город в понедельник утром 17 июля и, сделав полторы мили, проехали через большое, благоустроенное селение, по имени Ольшам, с плодовыми садами и палисадниками с проточным озером, на подобие реки Проехав еще одну милю, достигли другого цветущего селения с большим озером. Сделали еще одну милю и прибыли в небольшой базар с маленьким красивым укреплением и с очень большим озером, называемый Яваница (Иваница); в нем изящная церковка во имя св. Георгия. Все жители этих мест были в то время, с конца июня до сих пор, заняты жатвой. Мы поднялись отсюда во вторник утром. Сделав две с половиною мили, проехали чрез большое благоустроенное селение с садами, по имени Крапивна; в нем церковь в честь Успения Богородицы. Когда мы проехали еще милю, нас встретил сотник со знаменем и большим числом ратников. Они ехали перед нами еще [48] две мили по многочисленным изгибам, горам и долинам, по узким и трудным дорогам, через плотины, мосты и заставы. Сколько раз приходилось нам в этой стране казаков ломать заставы на дорогах и деревянные засовы, по причине большой ширины наших экипажей! Мы подолгу стаивали на мостах, кои весьма узки, потому что здешние повозки маленькие (и весьма многочисленны по причине обилия водных потоков).

Базар, из коего прибыл сотник, находился очень близко влево от нас, но перед ним было большое длинное широкое озеро, все болотистое; поэтому дорога делала много поворотов, мили в две или даже более. Затем нас привезли в город, называемый Красный, с большим укреплением и цитаделью, висящей на краю горы, больше той, на вершине которой расположен город. По обычаю, нас вышли встречать священники, клир и прочий народ и ввели в церковь во имя св. Рождества. При этом три раза выпалили из больших пушек. Здесь есть еще две церкви: во имя св. Троицы и новая – св. Николая. Близ этого города другой базар с церковью в честь Воскресения. Выехав отсюда в среду, мы проехали три мили и прибыли в маленький базар Корабута (Корыбутов), вокруг которого два больших болотистых озера. Нас ввели в благолепную, большую, высокую церковь, вновь построенную и еще неосвещенную. Нашего владыку-патриарха просили освятить ее. Он совершил в ней водосвятие и освятил ее: окропил алтарь снаружи и снутри и прочел над ней установленные молитвы, освятил престол и алтарь божественным миром, наименовав церковь в честь св. Николая. Бывало, при освящении всякой церкви нашим владыкой-патриархом брали от него грамоту за его подписью и печатью во свидетельство того, что он ее освятил, дабы их архиерей поверил и не упрекал их. [49]

Знай, что во всей стране казаков в каждом городе и в каждой деревне выстроены для их бедняков и сирот дома, при конце мостов или внутри города, служащие им убежищем; на них снаружи множество образов. Кто к ним заходит, дает им милостыню, не так, как в стране молдаван и валахов, где они ходят по церквам и по причине своей многочисленности мешают людям молиться, ибо в этой стране казаков бедных так много, что один Всевышний Бог знает их; это большею частью осиротевшие дети, нагие, при взгляде на которых разрывается самое жестокое сердце. Всякий раз, как мы подходили к ним, они собирались вокруг нас тысячами за милостыней. Наш владыка патриарх много сострадал им. Нас удивляло, что они находятся в таком положении, живя во дни Хмеля, когда царит правосудие и справедливость; каково же было их положение во времена ляхов, которые брали с каждой души по 10 грошей в месяц! А теперь и чужестранцы оказывают им помощь – да будет благословен Бог!