Ион Арамэ - Рассвет над волнами (сборник)

• Название: Рассвет над волнами (сборник)
• Автор: Ион Арамэ
• Издательство: Военное издательство
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1989
• ISBN: 5-203-00358-0

В сборник включены романы И. Арамэ «Якорная улица» и М. Рэшикэ «SOS в Заливе бурь».

«Якорная улица» — увлекательный роман с интригующим сюжетом о военных моряках. В центре повествования жизнь и боевая учеба экипажа противолодочного корабля.

Роман «SOS в Заливе бурь» посвящается дальнему переходу румынского учебного корабля, во время которого морякам приходилось бороться с разбушевавшейся морской стихией.

Книга рассчитана на широкий круг читателей.

---

— Да, образец был выполнен. Меня тогда охватило какое-то неистовство. Я был уверен, что все должно получиться. Первым делом я продал мебель. У одного капитана дальнего плавания, кинолюбителя, купил кинокамеру. Потом начал ходить попрошайничать по разным мастерским. Все жалованье тратил на детали. Простите, вру, не все. Часть денег уходила на специальные технические книги и журналы. Нужна была теоретическая подготовка — в этом я убедился после первых неудач. Кое-чему из области электроники, оптики, сопротивления материалов я подучился. Видите ли, камера под водой подвергается давлению, ударам… Когда казалось, что работа близка к завершению, появлялось что-то такое, что мешало это сделать. Я разбирал все заново, выполнял новые расчеты, переделывал. Ночи, воскресенья, отпуска уходили на это. От меня чуть жена не ушла. Я одичал, забыл, что такое кино, друзья. Все это продолжалось три года.

— Хорошо, но вознаграждение за труд…

— Вознаграждение иногда получаешь слишком поздно. Когда тебе приходится сражаться с ветряными мельницами, радость улетучивается от осознания бесполезности собственных усилий. Изнуряет не столько исследовательская работа, сколько усилия, затраченные на то, чтобы заставить людей тебя выслушать. По сравнению с этим все остальное кажется простым.

— Вы, наверное, счастливый человек.

— Очевидно, так оно и есть. Но чаще мне просто смешно. Например, мне очень хотелось рассмеяться, когда я услышал хвалебные оды из уст одного ответственного лица, которое еще вчера считало меня сумасшедшим. Правда, некоторые думали обо мне еще хуже. Для чего я все это говорю? Чтобы на собственном примере показать — когда борешься за идею, подумай и о риске…

— А без риска нельзя?

— Думаю, что нет. Проблема была совсем новая. За рубежом подобные аппараты тоже на дорогах не валялись. Многие вообще не верили, что это возможно. Вообразите — у корабля появится подводный глаз!

— А сейчас вы над чем работаете?

— Сказать? Злободневная проблема. Закрытая циркуляция воздуха в автономном скафандре. На эту мысль меня натолкнули полеты в космос. Есть способ вторичной очистки воздуха. Используя обычные баллоны с небольшим приспособлением, можно увеличить продолжительность работы скафандра в автономном состоянии.

— Теперь ясно, — сказал Якоб. — Надеюсь, вместо проданной старой мебели вы приобрели новую.

— Чтобы опять продать ее и начать изготовление аппарата кустарным способом? — рассмеялся офицер. — Нет, сейчас дела обстоят по-другому. Я зарегистрировал эту идею в научно-исследовательском институте. Разработка ее включена в план. Химики изучают наиболее эффективные пути очистки и обогащения воздуха кислородом. Механическая лаборатория занимается системой насосов. Я не могу начинать все сначала — изучать газовую механику, неорганическую химию и так далее. Теперь настал черед лейтенантов. Чтобы в наши дни что-то изобрести, должны трудиться десятки людей, а не одиночки.

— Но идея все-таки ваша. Надеюсь, вы ее успеете осуществить…

— Пока что я должен успеть проверить винты вашего корабля, — спохватился вдруг начальник водолазной команды. — Мои парни уже, наверное, изжарились в неопреновых костюмах. Схожу дам им указания. Без меня они не спустятся под воду.

— Вы рассуждаете, как тот мастер, о котором рассказывали, — пошутил Якоб.

— В какой-то степени да. Он был специалист высокой квалификации, и ему была небезразлична жизнь людей, находившихся в его подчинении. Если он спорил с адмиралом, то нередко говорил: «Если хотите, я сам пойду. Я знаю, что такое опасность и риск, и могу правильно оценить свои силы. Но не заставляйте меня посылать человека, если я не уверен в том, что он может и знает. Это значило бы, что я умышленно толкаю его на риск, будучи не уверен в исходе…»

Он откозырял, надел фуражку, которая никак не хотела сидеть на его голове по-уставному, и спустился по трапу вниз. Якоб проводил его долгим взглядом.

— Без таких людей, как он, не возможен прогресс, — сказал лейтенант Пэдурару. — Любая идея вначале кажется смешной, непонятной и даже неосуществимой.

— Ты имеешь в виду тренажер? — уточнил капитан второго ранга Якоб. — Я не считаю, что эта идея неосуществима. Если без шуток, то она может оказаться очень полезной… Рассказ начальника водолазной команды меня в этом еще раз убедил. По возвращении из плавания я пойду в штаб бригады и поговорю со штурманом. Обсудим, что можно предпринять. Материалы, люди, время…

Фронт работ немалый, но и обстановка сейчас другая. Мы стали более восприимчивы к разного рода экспериментам. Да и штурман бригады не консерватор, я его хорошо знаю. Договорись с этим лейтенантом из мастерских и подготовь подробный доклад: предполагаемая конструкция, примерная стоимость, необходимые материалы…

— Мы уже подумали об этом.

— Да ну? Это снабженцам понравится. Нам понадобится побольше союзников в этом деле…

— Я так понимаю, что вы полностью на нашей стороне, — обрадовался лейтенант Пэдурару. — Шансы наши увеличиваются.

— Ну а пока сходи подготовь метеосводку. Мы еще потренируем рулевых в естественных условиях — в море.

Глава 8

Стопка белой бумаги, лежавшая на краю письменного стола, казалась ему холодной, недружелюбной. Ион Джеорджеску-Салчия однажды читал интервью собрата по перу, который жаловался, что при виде чистых листов бумаги его охватывает страх. На одном и том же листе можно написать начальные фразы шедевра и банальную заявку на ремонт сантехнического оборудования в квартире. На столе Джеорджеску-Салчию ждали триста листов чистой бумаги. Чем он их заполнит? И сколько на это потребуется времени? Если писать по две страницы в день, потребуется полгода. «Неплохо для непрофессионального автора, — с удовлетворением подумал он, — который целый день занимается общественно полезным трудом — тщетно пытается привить ученикам интерес к языку, научить правильно употреблять герундий, проверяет эти ужасные письменные задания…»

Джеорджеску-Салчия со вздохом поднялся из-за стола: он решил прибрать в квартире, где повсюду были видны следы вечеринки, посвященной выходу в свет его рассказа. С тех пор прошло два дня, но Джеорджеску-Салчия разделил уборку квартиры на несколько этапов. В первый день он перемыл тарелки и фужеры, выбросил остатки сандвичей и вынес пустые бутылки на балкон. В столовой, под столом, валялись грязные льняные салфетки, хлебные корки, на голубом коврике виднелись горки сигаретного пепла. Беспорядочно раскиданные стулья занимали много места. Неполитая земля в цветочных горшочках с махровой геранью, которую так любила Паула, превратилась в сухие, покрытые белым налетом комочки. Иллюстрированный альбом «Боттичелли» торчал из-под энциклопедического словаря на кровати спальни. Пластинку с записями Ромики Пучяну кто-то прислонил к правому подлокотнику кресла, а по журналу с его рассказом провел длинную черту зеленым фломастером.

Джеорджеску-Салчия принялся ходить по квартире, наводя порядок, и с иронией подумал, что за известность надо расплачиваться. Расставляя все по местам, он невольно припоминал, как проходило торжество. Прикроватный коврик сдвинут за дверь — это режиссер Дома культуры захотел вдруг танцевать. Это был тип, о которых говорят, что он «весь из себя». Он носил длинные волосы, как подобало глубоко творческим натурам. На нем был темно-кирпичный пуловер, надетый поверх красной рубашки с расстегнутым воротником. Пришедшие раньше остальных гостей две актрисы из его труппы, пользовавшиеся популярностью в городке, Лия и Мия, встретив своего шефа, долго восторгались его вкусом, удачным цветовым сочетанием пуловера и рубашки.

— Ах, как это выдает в вас человека искусства! — говорила Мия.

— Ах, как это вас молодит! — добавляла Лия.

Джеорджеску-Салчия едва успел разложить стол, как где-то около семи часов явились гости. Он знал их по спектаклю, к которому по просьбе режиссера написал что-то вроде пролога и несколько наивных стишков. По уверению режиссера, это придало спектаклю неординарность. Пока Лия и Мия, стоя по разные стороны сцены с микрофонами в руках перед закрытым занавесом, читали стихи, артисты использовали паузу, чтобы переставить декорации. На репетициях, куда приглашали Джеорджеску-Салчию, он просил Лию и Мию поработать над декламацией, учил передавать смысл стиха, хотя с такими стихами, как эти, по правде говоря, трудно было что-либо сделать. Но Лия и Мия десятки раз в различных тональностях повторяли эти рифмованные банальности и на премьере были вознаграждены за свой труд аплодисментами. Хорошо сложенные, так удачно выступавшие на сцене, они и в жизни были неразлучны, работали служащими в одном жилищно-хозяйственном учреждении. В концертах они часто разыгрывали сатирические сценки на актуальные темы из жизни города: об опоздании автобусов, которые ходили не по расписанию, о вывесках «Закрыто на учет», о том, как в парикмахерских берут чаевые, о нарушении правил уличного движения и так далее. Девушкам нравилось, когда публика с энтузиазмом аплодировала им за острые куплеты и задорное исполнение. Это заставляло их проникнуться еще большим уважением к Джеорджеску-Салчии, потому что, как правило, автором всех этих сценок и стишков был он. Они все чаще приставали к нему с просьбой написать специально для них небольшую пьеску, с которой связывали надежды осуществить свое заветное желание — стать профессиональными артистками.