Алла Намазова - Бельгийская революция 1830 года

• Название: Бельгийская революция 1830 года
• Автор: Алла Намазова
• Издательство: Наука
• Жанр: История
• Год: 1979

---

Как сообщала бельгийская газета «Journal d'Anvers et de la province» от 27 августа, «после домов Либри Баньано и Ван Маанена был полностью опустошен дом директора полиции Книфа… Лавки оружейников повсюду были разграблены, витрины театра разбиты»[208].

Восставшие были вооружены в основном ружьями, взятыми в. лавках оружейников. Они разоружали жандармов, солдат и пожарных, которые просили лишь оставить им топоры, необходимые при тушении пожаров.

Вместе с несколькими членами брюссельского революционного клуба, вдохновлявшегося идеями Луи де Поттера, во главе восставших встал Шави, пылкий патриот, опиравшийся на рабочих-печатников. Директор полиции Книф приказал было задержать Шави, но предпочел вскоре освободить его.

В первые часы революции в Брюсселе среди властей царили растерянность и страх. В 2 часа ночи офицеры Вотье (комендант Королевской площади) и Аберсон (начальник жандармерии) собрались у военного губернатора Южного Брабанта Биландта. Они не получили еще никакого приказа, но сведения о восстании уже докатились до казарм, и войска были вооружены. Гренадеры и стрелки, эскадрон драгун и жандармерия вместе составляли около 2 тыс. человек. Они разделились на три крупных отряда и патрулировали по городу, усиленно охраняя городскую ратушу. В письме Голицына Ливену имеются некоторые новые детали в описании первого дня восстания. К утру войска открыли огонь по мятежникам, которые пытались проникнуть в королевский дворец и дворец принца Оранского, завладеть банком и взять с бою тюрьму. Около 20 человек были убиты и несколько ранены. Это охладило пыл восставших. Голицын писал: «Страх охватил большую часть жителей Брюсселя и иностранцев, которые спешно покидали город и находили убежище в провинциях; все лавки были закрыты, не было хлеба и другой провизии, которую крестьяне предместий привозили в город»[209]. Подобное описание встречается и в прессе: бельгийской — «Courrier des Pays-Bas», «Journal d'Anvers et de la province», французской — «Journal des debats» и русской — «Московские ведомости».

26 августа в 5 часов утра члены регентского совета и другие представители властей собрались в ратуше. Положение становилось серьезным. Правительственные войска не могли устоять перед вооруженным народом. В ратушу приходили все новые вести о том, что многие отряды разоружены, а некоторые обращались в бегство. На улицах появились первые убитые и множество раненых.

Представители буржуазии Эдуар Дюкпесьо, Жозеф Вандер-линдер, Макс Дельфосс, Шарль Плетинкс явились в ратушу и потребовали от правительства немедленного созыва буржуазной гвардии под руководством человека, имя которого было бы популярно среди рабочего класса. Предлагали кандидатуры герцога Аренберга, барона Огворста и промышленника Васса. Однако в это время в Брюсселе не было ни Аренберга, ни Огворста, пост командира буржуазной гвардии предложили генерал-лейтенанту Шарлю Плетинксу[210].

Теперь необходимо было вооружить народ. С негласного разрешения Шарля Плетинкса и Флери-Дюре восставшие завладели складом оружия, находившимся в казарме Анонсиад. Отряды коммунальной гвардии вооружались и распределялись по отрядам.

Позднее, почти к вечеру, к этой же казарме прибыли представители буржуазии с той же целью — вооружаться. Обе стороны обменялись несколькими ружейными залпами.

Первый отряд буржуазной гвардии появился в городе 26 августа к 10 часам утра. В нем было 40 человек, решивших установить порядок любой ценой. Отряды народных повстанцев, которых они встретили близ церкви св. Гудулы, приблизились к буржуа с возгласами: «Да здравствуют брюссельцы! Да здравствуют буржуа!». При этом они протягивали руки и приветствовали членов буржуазной гвардии. Такое поведение несколько обескуражило буржуазию и опрокинуло ее планы подавления народного бунта. Поэтому члены буржуазной гвардии приняли благоразумное решение не стрелять в народ до тех пор, пока на них не нападут. Между тем правительственные войска получили приказ выйти из казарм и собраться на дворцовой площади.

Восставшие брюссельцы в 11 часов 30 минут собрались во дворе городской ратуши. Представился удобный случай расправиться с ними, однако буржуа не решились на это, боясь новых вспышек народного гнева.

К полудню 26 августа буржуазная гвардия насчитывала в своих рядах около 400 человек. Однако этого числа было явно недостаточно, чтобы противостоять разъяренной толпе, собравшейся на Гранд Пляс. Эта толпа несколько раз пыталась ворваться в ратушу и захватить ее, требовала от Плетинкса и Флери-Дюре разоружить буржуазную гвардию и, объединившись с народом, пойти к королевскому дворцу, прогнать правительственные войска и захватить резиденцию короля.

К 11 часам утра 26 августа была опубликована первая прокламация членов магистрата к гражданам Брюсселя. В ней говорилось о мерах, принятых в городе для восстановления порядка. Войскам было предложено удалиться в казармы. В прокламации было обещано уничтожение особо ненавистного налога на помол. Эта мера имела целью успокоить в основном беднейшие слои населения, так как увеличение цен на хлеб в первую очередь отражалось на положении трудящихся Бельгии. Прокламации, выходившие в эти дни в Брюсселе, всячески старались успокоить жителей. Волнения в Брюсселе приписывались кучке бродяг-иностранцев, которые стремятся поджечь фабрики и уничтожить станки[211]. В прокламации от 27 августа, обращенной к народу Брюсселя, прямо говорилось: «Не вам должны быть приписаны беспорядки, происшедшие вчера в этом городе, они произведены пришельцами, которые чужды вашему прекрасному городу, а может быть, и всей Бельгии… Что касается вас, рабочих Брюсселя, везде известных своей любовью к порядку и деятельностью, то вы достаточно посвящены и знаете, что поджоги и разрушения общественных зданий возбудят во всех мирных жителях, особенно в купцах и фабрикантах, беспокойство, которое вашим интересам принесет вред… Бросьте оружие и вернитесь к своим занятиям»[212].

Нидерландский король был напуган всем происходившим. В эти дни Голицын писал Ливену из Гааги: «Впечатление, которое эта новость произвела на его величество, было глубоким и печальным. На следующий день, 27 августа, король отбыл в Гаагу и немедленно собрал государственный совет для обсуждения мер, способных предотвратить угрожающую королевству катастрофу»[213]. Государственный совет решил, что следует немедленно привести армию в боевую готовность, призвать всех ополченцев (это должно было составить 100 тыс. человек), а также сформировать корпус в 20 тыс. человек, часть его сконцентрировать в Антверпене, часть в Маастрихте[214].

Нескрываемой тревогой проникнуто письмо нидерландского министра иностранных дел барона Верстольк де Селен поверенному в делах в Петербурге О'Сюлливан де Грассу. Вот что он писал 26 августа (8 сентября) 1830 г.: «Можно считать, что последние события во Франции послужили если не причиной, то поводом как к восстанию, охватившему Брюссель, Люттих[215] и некоторые другие местности, так и к всеобщему возбуждению в соседних провинциях. Каков бы ни был действительный характер событий, тем не менее серьезность положения не допускает применения обыкновенных мер. При данном положении вещей, По-видимому, придется решиться на пересмотр и существенные изменения основного закона и ослабить некоторые узы, связывающие в настоящее время нидерландские провинции»[216].

Из этого документа явствует, что, хотя голландское правительство и было обеспокоено событиями в Бельгии, оно надеялось уладить конфликт с помощью некоторых уступок требованиям восставших бельгийцев. Однако последующие события опрокинули эти первоначальные расчеты.

Между тем в Брюсселе 27 августа повсюду были сорваны королевские гербы, а на ратуше было вывешено трехцветное (черно-желто-красное) брабантское знамя вместо королевского штандарта[217].

Первыми на революционные выступления жителей Брюсселя откликнулись жители Вервье, одного из наиболее промышленных городов Бельгии. 27-го здесь стало известно о событиях в Брюсселе, а 28-го утром огромная масса народа собралась перед ратушей, послышались возгласы: «Уничтожим машины! Долой правительственных служащих!». На улицах появилось французское трехцветное знамя, в толпе народа кричали: «Да здравствует Наполеон! Долой Вильгельма!». После того как была разоружена коммунальная гвардия, толпа ворвалась в ратушу, завладела оружием, затем направилась к домам налоговых агентов и разрушила их.

В Лувене брюссельское восстание также вызвало всеобщий энтузиазм[218]. Народ, собравшийся на большой площади перед ратушей, заставил комиссаров полиции снять оранжевые кокарды, солдатам предлагали брататься.

В Льеже народ собрался на площади св. Ламбера[219], оттуда двинулся по центральным улицам города, требуя оружия. Гербы Оранского дома повсюду срывали и бросали в грязь, а на их место водружали гербы Льежа. Административная комиссия и магистрат высказались за отделение от Голландии и послали людей и оружие в Брюссель. Во главе этого отряда льежских волонтеров встал один из лидеров либералов — Шарль Рожье. В теперешнем Льеже на стене внутреннего дворика провинциального дворца (Palais provincial) можно увидеть мемориальную доску, надпись которой гласит о том, что 4 сентября 1830 г. от этого дворца отправился в Брюссель отряд волонтеров во главе с Шарлем Рожье.