Михаил Водопьянов - Путь летчика

• Название: Путь летчика
• Автор: Михаил Водопьянов
• Издательство: Географгиз
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1953

Воспоминания русского советского лётчика, одного из первых Героев Советского Союза М. В. Водопьянова. В отличии от его книги «Полярный лётчик», написаны для взрослого читателя и несут на себе колорит того незабываемого времени.

---

Весной 1927 года мы получили задание выехать в город Кзыл-Орду. Полчища саранчи наступали на поля Казахстана.

Самолеты были перевезены поездом. В Кзыл-Орде надо было собрать их, испробовать в воздухе, а затем лететь на место работы.

Выбрали место для площадки. Посреди этой площадки оказалась яма. Наняли рабочих, достали подводы и засыпали эту яму, но не утрамбовали. Потом разгрузили самолеты и начали их собирать.

Свой самолет «Конек-Горбунок» – опознавательный знак № 13-я собрал первым. Доложил об этом летчику. До вечера было еще далеко, и мы решили испробовать машину.

Летчик отдал распоряжение заводить мотор. Потом он вырулил на старт, дал полный газ и пошел на взлет.

Ветра не было. Перед нами простиралась длинная ровная площадка. Самолет уже набирал скорость и вот-вот должен был оторваться. Но в это время он бежал по месту, где раньше была яма. Вдруг колеса зарылись в мягкую землю, хвост поднялся и винт стал задевать за землю. Мы почувствовали сильный толчок и услышали резкий треск. Радиатор отлетел в сторону, мотор повернулся вниз цилиндрами и загорелся.

Перескочив яму, самолет остановился. Мы быстро выскочили из машины. Я схватил бортовой огнетушитель и открыл его. Сначала струя ударила мне в лицо, потом обдала летчика… Сгоряча я не сообразил, как нужно действовать огнетушителем.

Мотор был в огне, бензин лился из магистрали, уже горели колеса. Дойдет до крыльев, - тогда пропала машина! Летчик подскочил ко мне, тащит сзади за ремень:

– Отойди, сейчас взорвется бензиновый бак!

– Не взорвется, - говорю, - до баков еще далеко. Ты лучше закрой краник…

Летчик бросился к горящему самолету и закрыл бензин. Тут подбежали товарищи с огнетушителями, оттащили самолет назад. Пожар удалось ликвидировать. Сгорела только резина на колесах и слегка обгорел мотор.

Мне страшно хотелось пить. Около самолетов стояло ведро с водой; тут же лежала большая кружка. Я схватил ее и стал пить большими глотками. Вода приятно холодила горло, но когда кружка оказалась пустой, мне показалось, что она пахнет бензином.

– Что такое?-обращаюсь к товарищам.-Этой кружкой бензин наливали, что ли?

– Нет, - говорят, - в ведре чистый бензин.

– Как бензин? Здесь была вода!

– Воды было очень мало, - сказал бортмеханик Волков, - я воду вылил и наливал этим ведром бензин в самолет. Увидев, что загорелась ваша машина, я поставил ведро и побежал с огнетушителем. А кто кружку рядом положил, - я уж не знаю…

Скоро приехал доктор и спросил меня, не жжет ли внутри.

– Чувствую себя хорошо, - отвечаю, - нигде не жжет.

Все кончилось благополучно. Только два дня я боялся курить. Думал: «еще взорвусь, как бомба!..»

На другой день осмотрели самолет. Я заявил начальнику отряда, что берусь за неделю отремонтировать машину. Работал день и ночь.

Через десять дней «Конек-Горбунок» № 13 перелетел к месту работы. Договор с Наркомземом мы выполнили. Начальник отряда премировал меня денежной суммой.

* * *

Мысль стать летчиком меня не покидала. И вот однажды, во время пребывания отряда в Москве, к нам прислали несколько учебных самолетов.

Тут я решил попытать счастье. Прихожу к начальнику и говорю:

– У нас есть новый учебный самолет. Разрешите мне снять с него аэропыл[1], поставить второе управление и учиться летать. После этого я берусь сам поставить аэропыл на место. В будущем году, когда потребуется машина, она будет в полном порядке.

Начальник, в виде исключения, разрешил, и я горячо принялся за переоборудование самолета.

Как-то подходят ко мне бортмеханики Осипов и Камышев. Они были опытными «воздушными волками»: ходили в дальний перелет Москва – Пекин. Оба заинтересовались, зачем это я снимаю аэропыл. Я рассказал им и посоветовал:

– Идите к командованию и просите, чтобы и вам разрешили учиться летать. Мы втроем скорее подготовим машину.

Товарищи получили разрешение, и мы дружно принялись за работу. Когда самолет был готов, один из летчиков провел испытание машины в воздухе. Все было в порядке, и мы приступили к учебе.

Через три месяца все трое выучились летать.

Затем специальная комиссия принимала у нас экзамен. Теорию мы сдали на «удовлетворительно», а практику собирались сдать на «отлично». И вот тут-то я чуть было не «засыпался».

По заданию председателя комиссии мы должны были набрать тысячу метров высоты, сделать крутую спираль и снизиться на двести метров с таким расчетом, чтобы посадочный знак оказался впереди; посадку необходимо было произвести точно у знака.

Когда очередь дошла до меня, я завернул такую спираль, что сорвался в штопор. Выйти из него удалось, когда машина была всего в ста метрах от земли. К счастью, я увидел впереди посадочный знак. Убрал газ и сел точно в назначенное место.

Вышел я из машины с неприятным чувством: ожидал нагоняя, а главное – плохой отметки.

Но получилось не совсем так. Председатель комиссии говорит мне:

– Вы, товарищ Водопьянов, еще не летчик, а уже занялись высшим пилотажем. Совершили вы полет блестяще, но проделывать такие фигуры вам еще рано. На первый раз прощаю, но больше не повторяйте!

«Вот так штука, - соображаю я.-Значит, с земли не поняли, что я попал в штопор случайно»…

Подумал и говорю председателю:

– Прошу прощения, но я высшим пилотажем не занимался. Должен сознаться, что в штопор я сорвался нечаянно.

В комиссии оценили мое прямодушие и решили так: поскольку я честно рассказал, как было дело, проявил в полете находчивость и, сорвавшись в штопор, хорошо вывел машину, посадив ее согласно требованиям комиссии, – экзамен принять.

К вечеру мы все получили пилотские свидетельства. Пока я ехал домой, раз двадцать вынимал свидетельство из кармана: любовался красивой обложкой, своей фотокарточкой. А в трамвае держал книжку так, чтобы пассажиры видели, что с ними едет пилот третьего класса.

Десять лет шел я к этой минуте, - и вот она наступила. Страшно хотелось много летать, совершить необыкновенный подвиг. «Какое-то мне дадут первое задание? – гадал я.-Пусть самое трудное. Жизнь положу, а выполню!».

Первое назначение показалось мне чересчур простым: я должен был командовать отрядом по борьбе с саранчой.

В отряде было всего два самолета: мой и летчика Осипова. Нам было приказано перевезти машины поездом в Краснодар, собрать их там и перелететь на место работы, в станицу Петровскую.

До Петровской – всего сто двадцать километров. Маршрут пролегал по реке Кубани. Условились лететь строем, но по дороге попали в такой густой туман, что сейчас же потеряли друг друга.

В то время на самолетах еще не было радио, и мы не имели возможности держать между собой связь. Летели кто как может, самостоятельно. Я решил итти под туманом, не терять из виду земли. Подняться выше тумана я боялся – легко можно заблудиться.

Перед станицей Славянской меня так прижало к земле, что я решил сесть и переждать, пока разойдется туман. Слева был большой луг, но на нем паслись коровы. Я развернулся и полетел над лугом. Услышав шум мотора, коровы начали разбегаться. «А, испугались! – подумал я.-Ну-ка, еще разок пройдусь!» Расчет был правильный: место для посадки освободилось, и я благополучно приземлился.

Меня очень беспокоило, где сейчас Осипов. Как только туман разошелся, я вылетел на поиски товарища. Скоро удалось найти его за станицей Славянской. Он сел на большую дорогу, но попал колесами в канаву и погнул ось. Мы быстро исправили повреждение и благополучно закончили свой перелет.

На другой день мы с большим рвением взялись за работу. Хотелось показать, что не зря получили звание пилотов.

Нужно было опылить пять тысяч гектаров, зараженных саранчой.

Опыление можно производить только утром и вечером, при росе. Если летать днем, когда росы нет, то яд с камыша будет осыпаться на землю. На влажные же стебли мелкий порошок садится тонким ровным слоем. Саранча съедает растение вместе с ядом и гибнет.

На зараженном поле стояли сигнальщики с флажками белого и оранжевого цвета. Флажки были хорошо видны, и мы летали от одного к другому.

За день самолет опылял огромную площадь. Вручную с этой работой с трудом могли бы справиться три тысячи человек.

Летали мы так низко, что иногда привозили на колесах камыш. Местные жители подшучивали, говорили, что мы саранчу не только травим, но и колесами давим.

Налетали мы сто часов, опылили положенные пять тысяч гектаров, а саранчи еще много. Больше ста часов использовать мотор не полагается – его надо перечищать. Перечисткой занимаются в мастерской. Значит, надо было посылать моторы в Москву. Но ведь саранча ждать не станет!

Тут мы решили вспомнить старину. Сняли моторы и перечистили их вместе с бортмеханиками за двое суток.

После этого налетали еще сто четыре часа. Саранча была уничтожена на одиннадцати тысячах гектаров. Мы не могли успокоиться, пока не убедились, что окончательно изгнали нашего врага.