Василий Мельник - Русская фантастика 2011

• Название: Русская фантастика 2011
• Автор: Василий Мельник
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-46732-7

 Самые свежие новости! Давно потерянный в глубинах Вселенной космический корабль возвращается на Землю, и вместе с ним прибывает нечто загадочное и смертельно опасное, враждебное всему человечеству… На необитаемом острове посреди Волги завелись причудливые мутировавшие существа… Марсианские колонисты подумывают о революции и отделении от земной метрополии… После очередной гражданской войны в США толпы беженцев устремились в Россию… Ватикан решил клонировать Иисуса Христа…

Эти и другие новости из будущего и параллельных миров, доставленные вам в виде повестей и рассказов ведущими русскоязычными авторами — в новом ежегодном итоговом сборнике отечественной фантастики!

---

Дядя Филипп путался в именах, датах и родственниках. Кажется, он был давним коллегой отца — еще при Союзе — по замшело-нудной работе то ли в НИИХИМ-ПРОМ, то ли НИИ-ТЕПЛОПРИБОР, но почему-то считал отца свояком. Это забавляло, ведь жена Филиппа Карловича была русской, в отличие от моей матери «Гуели… э-э… Рашидовны» — папиному приятелю никак не давалось столь «сложное» отчество.

Воспоминания будто процежены сквозь марлю: иссякающая мутная струйка. Это мое детство. Далекое-далекое, в редкой дымке тумана, весенне-осеннего, стоящего над полями молочным киселем; озаренное лучами яркого, до рези в глазах, солнца — пошли купаться? — пойдем! — брызги сверкают крохотными радугами, негромко матерится пожилой рыбак с рыжими усами, шумят тополя; детство, припорошенное белым знобким снегом, в ноябре уже катались на лыжах, сугробы в начале ноября наметало — ого! не сравнить с нынешними зимами.

Оно никуда не делось, вот и все, что можно сказать о детстве.

Юность принесла свои проблемы, наверняка одинаковые для многих парней и девушек, но довольно конкретные и важные для тебя. Впрочем, те проблемы — смех да и только по сравнению с теперешними, И впрямь — что тебе сейчас любовь кудрявой третьекурсницы Евы? или вражда с дворовыми пацанами? — семья переехала, а новенькому нелегко найти общий язык с устоявшейся компанией. Или вечная нехватка денег, случайные подработки, купленный на первую получку телефон — какими же топорными они были. А помнишь? — кинотеатр, глупая мелодрама, Ева тайком плачет, ты целуешь ее, и вот вы стоите у подъезда, в потных руках бутылка мерло, на языке вертится дурацкий вопрос, хорошо, что промолчал, и Ева приглашает тебя, малолетку, — для нее ты малолетка — в гости, и там…

Учеба, каникулы, общаги, гулянки, экзамены, незаметно — серой мышкой — мелькает последний курс; диплом, выпускной, работа — АО, ЗАО, госучреждения, долгожданный отпуск, море, горы, пляжный роман, ах, не бросай меня! — бросил. Работа, новый год, командировки, отпуск в Турции, привези чего-нибудь, а, сынок? — привез дубленку, радовалась; новый год, цены растут, внезапное повышение — зам, ха-ха! надо же! Молодец, сын. Спасибо, папа. Цены растут, зарплата прежняя, я вам тут за копейки пахать не нанимался! новая работа, у матери юбилей, поднимаю бокал за… Олежка, у тебя волосы седеют. Знаю, мама. Работа, новый год, отпуск; привет, Настька! да тебя не узнать, как ты, где? Мама, это Настя. Очередной юбилей. Олег, давай поженимся, сколько можно? Свадебное платье, рюши, банты, Дворец бракосочетаний, на фронтоне — символические кольца. Я люблю тебя. Я тоже. Согласен. Согласна…

Дура-память, дырявое проржавевшее ведро. Сочится воспоминаниями. Я не хочу — по капле. Наклоняю ведро: хлещет через край — принимаю как дар, блаженствую, пропускаю сквозь душу вновь и — изгоняю. Прошлое не должно тревожить настоящее. Льется все меньше, тише, наконец лишь струйкой. Детство… Ручка ведра скребет в проушинах. Хватит. Ставлю ведро в чулан. Закрываю. Пусть.

Что-то должно остаться.

«Сегодня солнце зашло за тучи», — с хрипотцой надрывается радио; динамик барахлит, сменить бы. Крутят старый добрый «Чайф». Я мысленно соглашаюсь: перспективы не радуют. Погода? — как обычно: дождь. Есть ли у меня нормальный, не прохудившийся зонт? Я драпаю за город, к черту на рога, в область белых географических пятен на карте неведомого. Вокзал, кассы, электричка, блестящие мокрые куртки попутчиков. Маршрут в никуда.

Я твердо намерен свалить. Осень, слякоть, голодный паек. Я не жалею себя…

Врезать дуба мне не дадут.

Музыку обрывает экстренный выпуск новостей, диктор не верит в бред, который несет: на севере Москвы зарегистрированы подземные толчки, магнитуда землетрясения порядка пяти баллов. Граждан просят не волноваться, опасность есть, но небольшая.

Ну да, конечно, здесь очуметь какие высотки, не рассчитанные на разрушительные землетрясения. «Московский район сейсмоустойчив». Фраза из учебника истории.

В последнее время плохие новости идут косяком. Авария на химическом производстве, взрыв армейского склада, зараза, обнаруженная в водопроводе. Вся дрянь сосредотачивается на севере. Кто-то навскидку лупит по площадям.

Мой дом — на севере.

Я, как и диктор, не верю в творящийся бред.

Однако землетрясение — это чересчур. Я тревожусь не за себя: меня берегут.

Будьте вы прокляты, невинные люди, говорю я. Ненавижу альтруизм. Сволочи. Меня ждет осень, слякоть и голодный паек. Вперед, гуманист, твоя хата оказалась с краю.

У меня припасена древняя брезентовая палатка, вместительный рюкзак и спальник. В школе я занимался в туристическом кружке. Наверное, года три. Около того. Мы и в соревнованиях выступали, и в походы на неделю ездили, и вообще. Надеюсь, навыки не потеряны. Буду жить в палатке, в лесу, варить еду и чай в котелке, греться у костра. На улице не так чтобы холодно: плюс пять, плюс восемь. До снега далеко. Перебьюсь, не сахарный.

«Вообще» не менее емкое слово, чем «вдруг». Когда — вдруг — что-то случается, а обозначить произошедшее можно только ненормативной лексикой, ты понимаешь, что вообще-то достаточно знаешь и умеешь. Ты тертый калач. Битый. Взрослый. И выпутаешься из скользкой ситуации.

Хотя бы попытаешься.

Ты ведь упрямый. «Сука, какой ты упрямый, Олег!» — слышал ты не раз, не два и не тысячу. Они правы. Не сильный, не смелый, не ловкий, не герой-тельняшку-на-груди-в-клочья. Но когда мордой по ухабам, упираешься. Не нравится тебе — мордой.

Гораздо хуже, если сопротивление заведомо обречено. «Я вам ваш гребаный фатализм в зад засуну! Рав-няйсь, на! Смир-рна!» Это память о том, чего не было. Память у меня со странностями.

Достаю палатку, спальный мешок и рюкзак. Собираю вещи. За окном на голых ветках осины сидят, нахохлившись, вороны. Наблюдают. Повезло, что развелся, думаю невпопад. Одному легче. Если это дерьмо наконец закончится, и закончится хорошо, пойду мириться. Мишке нужен отец.

Обстоятельства, в которые попадаешь вдруг, против желания, — всегда скользкие. Или как правило скользкие. Это закон. Апофеоз подлости. Слово «всегда» — неотъемлемая часть закона.

Судьба скрутила кукиш полтора месяца назад. Хохоча, ткнула в лицо. Для начала громом грянул развод, из-за пустяка, ерунды, выеденного яйца. Олег задерживается на работе, у Олега молоденькие сотрудницы, он терпеть не может, когда ревнуют настолько, что нанимают детектива для слежки. Детектив получил по ребрам в темном переулке, ему подпортили зубы и сломали нос; плачущий детектив признался Олегу — кто. Олег пришел в ярость. Они с Настькой орали друг на друга всю ночь. Жена восприняла драку как явное доказательство вины. Значит, развод, сказал Олег. Настька рыдала. Звонила маме, звонила папе, звонила друзьям Олега. Друзья, мама и папа уговаривали, как могли. Олег был непреклонен.

Детектив оказался той еще мразью: получив немалые отступные за вред здоровью, он накатал заяву в милицию. Милиция занялась предварительным следствием. Побои детектив зафиксировал сразу же, а расписку с него Олег не взял. До расписки ли? Ч-черт…

Дело принимало скверный оборот, и Олег давил на все связи, какие мог. Вскоре состоялся суд. Дали год условно, обязав возместить потерпевшему моральный и материальный ущерб. По-божески, сказал отец, разливая водку. Олег чокнулся с ним и с лысым дряхлым дядей Филиппом, который в свои семьдесят шесть исправно коптил небо. Из компании Олега уволили, без огласки, по собственному.

Выплатив компенсацию, он крепко сел на мель. С работой не ладилось. На собеседование подобает являться бодрым, подтянутым, в чистом отглаженном костюме. А он? Разговаривая с мамой, Олег шутил, что подзабыл, как управляться с утюгом и стиралкой. Он отвык без жены, не мог, скучал. Глаза у него запали, волосы потускнели. Как там Настя? — спрашивал у матери. Мать огорченно качала головой. Помиритесь, настаивал отец. Пускай приезжает. Мы развелись, говорил Олег. Кстати, добавлял затем, предлагают выгодный бизнес. Помнишь одноклассника моего, Вадима? Надо вложиться. Услышав сумму, отец замахал руками. Кинут, Олег! Нет, это же Вадим. Ну и что? Кинут…

Ссуду взять не удалось. Олег впал в депрессию, ходил вялый, его всецело поглотила мысль о том, где бы раздобыть деньги. Выручила жена: пришла как-то, молча положила на стол значительную сумму. В долг? — спросил Олег. Дурак, сказала Настя. Олег пересчитал для порядка и сказал, что отдаст. В следующий же месяц отдаст. И вручил расписку. Настя обозвала мужа упрямым ослом.

Бизнес, как водится, прогорел. Олега кинули. Мало того, за фирмой-банкротом числились недоимки. Он позвонил отцу, голос дрожал от обиды и усталости. Я предупреждал, вздохнул отец. Олег зашвырнул трубку в стену и вышел на балкон, внизу по мокрому черному асфальту спешили туда и сюда люди. Черная-черная полоса невезения. Оборвать ее просто. Олег сплюнул и вернулся в комнату.