Вадим Шефнер - Сказки для умных

• Название: Сказки для умных
• Автор: Вадим Шефнер
• Издательство: Всемирная литература
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1995
• ISBN: 5-88769-001-1

Словосочетание «Сказки для умных» стало чем-то бóльшим, чем просто название сборника. Это уже своего рода название жанра, созданного Вадимом Шефнером на грани фантастики, сказки, притчи и реализма.

(c) FantLab рекомендует.

---

Когда дошли до станции, я вынул из внутреннего кармана 190 рублей — и сунул их в боковой наружный карман Разводящего.

— Вот вам на чаек, Скипидар Тимофеевич. За то, что чемоданчик мой поднесли,

— Это еще что такое! — напыжился Разводящий.

— А ничего такого, Глицерин Тимофеевич! Я по натуре человек и такой и сякой, я, говорят, человек даже сволочной отчасти, и к тому же я человек небогатый, а только проживу я и без вашей милостыни! Чувствую, не принесут мне веселья ваши денежки, не зазвучат мне через них фужеры и виолончели. Мое вам с кисточкой!

На том и расстались.

11. Эпилог

С того лета прошло одиннадцать лет.

На днях, по наущению ТТ, Валентина погнала меня в школу (там в третьем классе наш сын учится) объясняться по поводу якобы плохого поведения Васи. ТТ убеждена, что в Васе моя наследственность бурлит, а потому, мол, я и должен в первую очередь заботиться, чтобы ребенка из школы не исключили. Дело в том, что Вася там иногда стекла бьет, когда ему отметки несправедливые выпадают. Но ведь не на уроках бьет! Обиженный мальчик терпеливо отсиживает урок, а стекла бьет во время перемены. Эта врожденная склонность к самодисциплине должна бы радовать педагогов! Такой тезис я и выдвинул, беседуя с завучем, но в ответ посыпались грубые нападки на Васю и на меня лично, и я вынужден был повысить голос. И что же?! Мне пригрозили приводом в милицию!

Понурив голову, шел я по улице, и вдруг слышу:

— Сморчок Шампиньонович! Гад вы мой драгоценный, скандалист вы мой незабвенный! Узнаете меня?

Передо мной стоял Разводящий. Он заметно постарел и одет был без прежней аккуратности — пиджачок какой-то потертый, брюки неухоженные. Но единственный глаз его излучал веселье, причем веселье натуральное, безалкогольное; спиртным от старикашки ничуть не пахло.

— Помню, помню ваше дачное тиранство, Мышьяк Тимофеевич! — молвил я.

— И я вас помню! Ни при ком другом мой ОН не работал так производительно, как при вас!.. А как обстоит дело с зонтифицированием северных оленей?

— Намечается ряд несомненных достижений, но мешают отрицательные явления, — с деловым благородством ответил я и, в свою очередь, поинтересовался, скоро ли человечество, благодаря Отметателю Невзгод, избавится от всех бед и напастей.

— Бедоотвода моего уже семь лет не существует, — без грусти ответил Разводящий. — В процессе размышлений я пришел к выводу, что отсутствие несчастий — это еще не счастье. Оно в чем-то другом. После этого я взял кувалду и разбил свой агрегат. В результате цветы мои захирели, сбережения пошли прахом, ибо я стал одалживать деньги в долг без возврата. Что касается дачи, то я ее передал дочери, поскольку дочь с двумя детьми ушла от мужа-фарцовщика.

Старикан весело подмигнул мне — и мы пошли каждый своей дорогой.

Я шагал домой и размышлял о счастье. Ну пусть оно — не в отсутствии бед, невзгод и неприятностей. Но в чем же оно тогда?

В чем счастье, уважаемый читатель?

1981

Рай на взрывчатке

1. Предисловие

Перед началом своего повествования предупреждаю, что вы имеете дело с человеком не только некурящим, но и непьющим. Вы меня, уважаемые читатели, не уговорите и рюмочки выпить. И не подступайтесь — отошью вас куда подальше. К сему добавлю, что здоровье у меня, невзирая на возраст, хорошее. До сих пор аппетит имею пылкий и всеобъемлющий, как говорят в народе: «Люблю повеселиться, особенно — пожрать», На учете в психодиспансере не состою, видений и привидений не наблюдаю, в карты играю честно, в фантазерстве не уличен. Склерозом не страдаю, память имею отличную. Жена однажды мне сказала: «К твоей бы памяти, Шурик, еще бы кое-что приплюсовать — ты бы в гении прямым ходом вышел. Жаль мне, что память у тебя долгая, а ум короткий». Ну, это уж она перегнула. Ум у меня не хуже, чем у вас, уважаемые читатели.

Таков мой краткий морально-психический словесный портрет. Дарю его вам на память, чтобы вы знали, что имеете дело с нормальным человеком, пусть безо всяких поднебесных взлетов, но зато и без всяких вывихов.

Впрочем, для полной очистки совести, скажу: один махонький вывих у меня все-таки есть. Дело в том, что ни на ногах, ни на витринах видеть не могу обуви с высокими острыми каблуками. Передергивает меня всего, дрожь берет. В первое же утро после свадьбы, пока Татьяна еще спала, я лучковой пилой каблуки на ее туфлях укоротил. Крику потом было, слез… Но со временем жена подчинилась моим законным требованиям. С дочерью — сложней. Она с мужем через два дома от нас живет и иногда имеет нахальство приходить в дом к родителям на остроконечных каблуках. Тут начинается у нас перепалка. Недавно она заявила, что у меня «симптом синдрома самодурственной острокаблучной идиосинкразии». И язык повернулся отцу сказать такое! Я вам, други-читатели, всенародно объявляю: никакого симптома тут нет. Для особого отношения к высоким каблукам у меня имеется конкретная причина. А какая именно — вы позже узнаете. Узнаете — и содрогнетесь…

2. Сила таланта

В предыдущей главе я вскользь упомянул о картах, однако умолчал о том, что у меня к ним талант. Теперь придется, подавив свою скромность, поговорить о себе подробнее. Однако я по горькому опыту знаю, что очень многие дамы не любят игроков, карты каким-то злом считают. Чтоб не утерять той заслуженной симпатии, которой, безусловно, читательницы уже ко мне прониклись, я постараюсь поменьше игровых терминов употреблять, поменьше о всяких картежных тонкостях толковать. Простите мне это, читатели-мужчины! Вы-то, я знаю, картишки любите.

Я родился и рос в приморском городке; в нем и поныне живу, вернувшись из Рая. Отец мой работал завхозом в местной здравнице, мать хозяйничала дома. Вечерами к отцу приходили сослуживцы-преферансисты. Играли на веранде, а я, забыв пустые детские забавы, следил за действиями игроков, вслушивался в специфические их разговоры, осваивал терминологию и постигал смысл игры. Однажды один из сослуживцев не явился, и меня, шутки ради, пригласили за стол. И что же — я сразу выявил себя как полноценный партнер! Взрослые были в восторге, они справедливо сравнивали меня с чемпионом мира Капабланкой, шахматная гениальность которого тоже проявилась в очень раннем возрасте. Родители стали гордиться мной, В то лето я часто играл с гостями, и отец всем говорил, что я — картежный вундеркинд. Ведь еще ребенок, только что во второй класс с трудом перешел, а уже такие успехи!

Потом однажды иду по курортному парку мимо беседки, а там отдыхающие картами развлекаются. Я — туда. Один добрый мужчина объяснил мне, как в «очко» надо играть, дал двугривенный и, когда новый кон начался, ввел в игру. Я сразу освоился и трешку выиграл. Я туда неделю ходил, там и «три листика» освоил. Взрослые дивились! Но некоторые пыжились, обижались, что их такой маломерок обыгрывает. На те честно заработанные деньги я покупал пирожные, шоколадные конфеты «Озирис» и все это съедал безотлагательно. Только не подумайте, что меня дома впроголодь держали. Вот уж нет! Но во мне уже в те годы вскипали повышенные гастрономические потребности.

Когда закончились каникулы, я организовал негласный клуб «Пиковый туз». Мы собирались на кладбище и там в «двадцать одно» играли — на те деньги, что родители для завтраков давали. Благодаря своим способностям я теперь мог добавочные порции прикупать в школьном буфете. Но нашлись злопыхатели, дело до директора дошло, и пошло-поехало… Он мать мою вызвал, еле выплакала она, чтоб сына не исключили. А отец меня выпорол — это вундеркинда-то!

После этого стал я тайком ходить в детдом для дефективных, на самую окраину городка. Там в подвале игра на пуговицы шла. И вот там-то на меня однажды невезуха накатила. Партнеры с меня все пуговки срезали, даже с брюк. И ремень для ровного счета отобрали. С трудом до дома дошел. О том, что меня ждало в семейном кругу, умолчу, чтобы вы, друзья-читатели, лишний раз за меня не переживали. В утешенье вам сообщу, что потом я отыгрался: с карманами, полными пуговиц, домой явился. Надо учесть, что даже у самого умного игрока бывают периоды неудач. А вообще-то мне везло. Но выигрывал я главным образом потому, что не признавал бесшабашного риска, не пер на рожон. Я всегда по ступенькам шагал, действовал, так сказать, п о с т у п е н н о. В том моя мудрая сила была.

Вскоре после окончания школы я был призван на действительную, причем в армии на карты наложил полное вето, так что с этой стороны нареканий на меня не было. А вернувшись в свой городок, я трудоустроился на пассажирскую пристань уборщиком. Должность не самая престижная, но меня-то прельщало, что общенье с людьми будет обеспечено.

К сожалению, во все инстанции начали поступать необоснованные жалобы. Якобы пристань утопает в мусоре, якобы швабры в руках моих никто еще не видал, — только карты, якобы я вообще превратил пристань в игорный бедлам. Вы, безусловно, уже догадались, что это мутные ручьи клеветы струились из-под авторучек завистников, ущемленных моими честными выигрышами. Но начальство, внемля клеветническим наветам, сперва вкатило мне выговор, потом выговор в квадрате. Выговора в кубе дожидаться я не стал, сам ушел из того гадючника и поступил в рыболовную артель. Увы, и там нашлись варнаки, начали шить мне дело, будто я «разлагаю картежом рыбаков, в связи с чем резко снизились уловы». Но я быстро на новое место устроился. Я ведь не лодырь какой-то!