Виктор Пронин - Остров

• Название: Остров
• Автор: Виктор Пронин
• Жанр: Детектив

---

– И носить свитера с высокими воротниками. Тогда и шея твоя будет выглядеть вполне прилично... Морщин не будет видно.

– Их и сейчас не видно.

– Правильно. Но это не значит, что их нет.

– Если у тебя что-то по-настоящему молодое, так это прическа.

– Она в самом деле молодая или... молодежная?

– К прическе не придирайся. Она в норме.

– Это уже точнее. А ты не задумывалась, что из всего имеющегося, так сказать, в наличии у тебя самое молодое? Прическа? Работа? Методистом во Дворце пионеров... Или твой туалет – сапоги, свитер, брюки...

– Ну, прическа... я уже сказала... Она в норме. Работа? Нет, с детьми я кажусь себе даже старше, пожилой кажусь. Слово-то какое – пожилая... То есть достаточно пожившая на белом свете. Человек, которому пора подумать о финише. Ужас. Терпеть не могу слов, в которых есть жэ, ща, эф... Финиш, пожилая, надежда, женщина... Что-то в них общее... Возраст. Так что у тебя самое молодое? Душа? И здесь что-то шипящее... Самая молодая у меня, пожалуй, мечта. Мечта семнадцатилетней девушки... Выйти замуж. Впрочем, мечтой ее уже не назовешь.

– Как же ее назвать?

– Желанием, стремлением... Необходимостью. Злые языки называют диагнозом.

– А тебе не кажется, что ты упиваешься...

– Нет. Не кажется. Если бы сейчас во второй комнате кричали дети, если бы хороший парень укладывал мой чемодан и спрашивал, когда вернусь, когда напишу и нельзя ли вообще отказаться от этой командировки... Вот тогда...

Дина смахнула всю косметику в целлофановый мешочек и поднялась. Пора было выходить.

ТРИНАДЦАТОЕ МЕСТО. На пороге стояла Женька. В длинном распахнутом халате, с припухшими губами. Как-то обеспокоенно стояла. Последнее время она не оставляла Алика ни на минуту и теперь, увидев одного, молчавшего, сразу насторожилась.

– Снег... Иди полюбуйся, – сказал Алик.

– Прекрасный снег. Никогда не видела ничего подобного, – она подошла к мужу и положила руки ему на плечи. Кроме халата на ней ничего не было, и Алик старался не опускать взгляда. – В чем дело? – спросила она. – Ты что-то задумал?

– Все нормально, Женя.

– И ты ничего не задумал?

– Человек всегда о чем-то думает...

– Я помню несколько случаев, когда ты вел себя вот так же... И чем заканчивалось, тоже помню.

– Как же я себя вел?

– Ты упирался лбом в стекло и молчал. И знаешь, чем это заканчивалось?

– Знаю. Я увольнялся.

– Вот видишь, как хорошо мы понимаем друг друга, как знаем друг друга, да, Алик? С полуслова все становится ясным. Нам даже незачем разговаривать, да? Ты постоял у окна, я постояла в дверях, ты подал заявление, я смахнула слезу, да?

Женька смотрела на него всем телом. Она знала, что Алик не выносит такого массированного взгляда, и пользовалась этим. Уже по этому можно было догадаться, насколько большое значение придает она разговору.

– Алик, ты останешься в тресте.

– А разве я сказал, что ухожу?

– Значит, остаешься?

– Видишь ли, Женя, все дело в том...

– Алик, сколько записей в твоей трудовой книжке?

– Двенадцать.

– А сколько тебе лет?

– Тридцать. Будет.

– Алик, когда ты начал работать?

– Семь лет назад.

– Если не считать вынужденных простоев – полгода на место. Я правильно посчитала, Алик?

– Но на последнем месте я уже почти два года.

– Алик, сколько у нас детей?

– У нас нет детей, Женя.

– Почему, Алик? Не отвечай. Я спрашиваю не потому, что не знаю. Я знаю. Кем ты работаешь, Алик?

– Инженером производственного отдела.

– Правильно. Каждое утро ты обзваниваешь весь Остров и собираешь цифирки, чтобы вписать их в клеточки.

– Я составляю отчеты о работе предприятий за прошедший день. Кроме того, на мне лежит обязанность изучать эти данные, обобщать и соответствующим образом...

– Отлично, Алик! Прекрасно, Алик! Восхитительно!

– Вот видишь, тебе даже нравится, – он сделал попытку не заметить издевки.

– Алик, кем работают твои институтские друзья?

– Мои друзья работают министрами, директорами комбинатов, двое защитили юридические диссертации, один стал доктором, трое вернулись из заграничных командировок с «Волгами», один...

– Хватит, Алик. Ты мог бы продолжать, если бы все это была выдумка. Но ведь это правда. Алик, у тебя нет самолюбия.

– Почему? У меня отличное самолюбие. Мы с ним ладим.

– Алик, ты хочешь знать, чем все это кончится? Я уйду от тебя. Хочу жить нормальной жизнью. Хочу рожать детей, гордиться своим мужем и время от времени покупать обновки. И не только себе. Я и тебе хочу делать обновки.

– Хорошо, Женя, я, конечно...

– Алик, я ведь даже не спрашиваю, куда ты хочешь перейти, на какую работу, кем...

– В самом деле, Женя, почему?

– Потому что я уверена – ничего дельного тебе не предложат. Никогда.

– Может быть, в данном случае ты и права, но...

– Алик, ведь ты самый обыкновенный, пошлый, примитивный, дешевый, жалкий летун. Ты что-то ищешь в жизни? Нет, ничего не ищешь. К чему-то стремишься? Нет. У тебя большая цель? Нет. Маленькая цель? Нет. Ничего у тебя нет.

– Женя, послушай, у них там отличное место...

– Тринадцатое?

– Это интересно... Но ведь рано или поздно мне придется перешагнуть через это роковое число. Знаешь, я решил снова вернуться к практике. Я буду выпускать бумагу, а не исписывать ее. А какие там охота, рыбалка! А грибы! Поронайская долина славится такими...

– Знаешь, как переводится слово Поронайск? Гнилое место.

– Так ведь это же не соответствует...

– Все соответствует. Это будет твое гнилое место. Алик, я сказала серьезно. Подумай, Алик.

Женька посмотрела на него долгим взглядом и вышла, всколыхнув воздух полами халата. На секунду в свете кухонной лампочки вспыхнули ее короткие рыжие волосы, и это было похоже на разрыв первого пристрельного снаряда среди вражеских позиций.

Она действительно могла уйти. Алик знал, что ей стоило лишь поднять телефонную трубку и через полчаса в дверь постучал бы молчаливый господин, чтобы помочь перенести вещи в машину.

– Но я хоть съезжу узнаю, что там и как! – крикнул он в открытую дверь.

И ничего не услышал в ответ.

ХОРОШИЙ ЧЕЛОВЕК ТЕТЯ МАНЯ. Сашка прилетел с материка в болонье и в кавказской фуражке, у которой козырек был величиной с посадочную площадку для вертолета. Несколько дней он просидел в гостинице, ожидая неизвестно чего, знакомясь с ребятами и прощаясь с ними. Деньги, оставшиеся после отпуска, таяли с неимоверной быстротой, и Сашка все больше скучнел. Сейчас, направляясь к дорожному ресторану, он негромко и уныло матерился. Идя по узкому снежному окопу, в который превратилась улица, Сашка не видел, что делается в метре от него, продирался на ощупь. Если кто-то шел навстречу, он прижимался спиной к краю окопа, встречный делал то же, и они расходились, не видя друг друга.

Нащупав дверь ресторана, Сашка толкнул ее и вошел. И сразу почувствовал теплые желанные запахи. С усилием распрямил затекшую спину и начал неторопливо снимать с лица подтаявшие ледяные корки. Потом вытряхнул снег из карманов, смахнул со своей странной южной фуражки.

Зал был переполнен.

Пассажиры собрались сюда еще засветло и терпеливо ожидали своих поездов. Единственное, на что надеялись застрявшие в Южном командированные, так это на доброту своих далеких и от этого необыкновенно милых бухгалтеров – главпочта была рядом, и телеграфные денежные переводы еще, слава богу, принимались.

Сашка вошел в зал и остановился. Официантки носились по залу ни на кого не глядя, покрикивали на упившихся, мимоходом кивали знакомым. Люди старательно чокались, пили, со знанием дела говорили о тайфунах, циклонах, снежных заносах и страшных случаях, которых всегда вдоволь в такую погоду. Гул ветра за тонкими японскими стенами вполне заменил оркестр и даже создавал какой-то особый, тревожный уют.

– Садися, парень, хватит стоять-то, – Сашка обернулся и увидел компанию из трех человек. Одно место было свободно. – Хочешь выпить? – спросил его кудлатый сосед, едва он опустился на стул.

– Какие-то вы, ребята, вопросы странные задаете... Даже не разберу – то ли я на Луну попал, то ли вы с Луны...

– О! – восторженно закричал кудлатый. – Я говорил! Наш человек!

Сашке налили водки, придвинули пару салатов с заливными гребешками, плеснули в высокий фужер «Горного воздуха», и парень, сидевший напротив, пояснил строгим густым басом, что к салатам никто не притрагивался.

– Вообще-то гребешки не надо бы, – сказал Сашка. – Ну да ладно, авось...

– Почему не надо? – насторожился кудлатый.

– А потому, что неженатый я, вот почему.

– Ну и что?

– А то, что гребешки женатым хорошо есть... А так от них одно беспокойство.

– Эх, Афоня, все тебе объяснять надо, – сказал строгий парень. Морщины у него были сдвинуты на лбу, губы собраны щепоткой и даже глаза от постоянной сосредоточенности, казалось, сошлись к переносице. Повернувшись к Сашке, парень добавил: – Ты еще скажи спасибо, что мы тебя икрой морских ежей не угостили. А то бы вообще... павианом стал.