Андрей Ерпылев - Кровь и честь

• Название: Кровь и честь
• Автор: Андрей Ерпылев
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-43961-4

Пересечение миров, перекличка эпох на небольшом клочке земли, среди пыльных афганских гор. Год службы поручика Российской императорской армии Александра Бежецкого заканчивается в плену у инсургентов, откуда ему помогает бежать, жертвуя собой, неизвестно как пробивший границу реальностей Вадим Максимов, нынче рядовой, а в недавнем прошлом нерадивый студент, загремевший в Афган по устиновскому набору. Но, видно, на поручика у Господа действительно имелись виды, потому-то он и не умер от жажды, голода или случайной пули в горах, вышел к своим и вывел тех, кто оказался с ним вместе. По возвращении в Кабул он оказывается участником куда более масштабных и драматических событий, чем бой на затерянном перевале. И уже иные эпохи отправляют к нему своих гонцов.

---

— Я, нижеподписавшийся… — растерянно прочла Настя вслух, автоматически приняв пакет из рук Бежецкого и открыв его. — Но что это?

— Расписка. Ни ваш папенька, ни вы, Анастасия Александровна, ничего более барону не должны.

— Я не о том! Мы и так давно уже ничего не должны Раушенбаху!

— Я не понял вас…

— Наш долг барону выкупил покойный Митя! Еще позапрошлой осенью. Разве он вам этого не говорил?..

«Какая же каналья все-таки этот Раушенбах! — В мыслях Саша не стеснялся в выражениях, спускаясь к ожидавшему его автомобилю. — И как все обставил, подлец! Попробуй подкопайся, поищи правду — самому дороже встанет! Как же — утаенный от налогов доход и все такое… Нет, учиться вам еще, Саша, и учиться жизни — прав был покойный Еланцев!..»

— Куда везти, ваше благородие? — с готовностью спросил «ванька», когда офицер плюхнулся на сиденье «Двины».

— Домой… — вздохнул молодой человек, но тут же спохватился: — Постой! Есть тут поблизости приличный кабак? С мамзельками и все такое…

— Организуем! — весело тряхнул таксист чубом. — В лучшем виде! Разве ж мы не понимаем? Не извольте сомневаться, барин!..

28

«Не лучше Линевича выглядите, граф! — подумал Александр, поправляя перед зеркалом мундир. — Пора кончать с разгульным образом жизни — офицерствовать вам, мой друг, осталось всего ничего…»

Погода в Северной Пальмире наконец установилась по-настоящему весенняя, даже несколько летняя, поэтому все встречные — особенно барышни — не отрывали глаз от молодого подтянутого офицера с двумя орденами на груди и с интересной бледностью на лице. Знали бы романтические красотки, что приобретена она отнюдь не на госпитальной койке, а в весьма злачных местах Санкт-Петербурга, путем неумеренных возлияний и иных излишеств плоти. И самое главное — что на груди бравый поручик хранит аккуратно составленное прошение об отставке по состоянию здоровья.

В штабе в этот полуденный час царили пустота и благостный покой. Редкие нижние чины, попадавшиеся по пути, тянулись в отдании чести, посетители постарше чином, обмениваясь с поручиком приветствием, уважительно косились на сияющие мечи ордена…

— Бежецкий… Бежецкий… — Пожилой подполковник в писарских очках долго водил пальцем с прокуренным ногтем по страницам огромного гроссбуха, выискивая требуемую графу, пока Александр стоял перед столом. — Да, есть. Штаб-ротмистр Бежецкий Александр Павлович. Все точно. Прибыли за новым назначением, говорите? — поднял он на Сашу глаза, донельзя увеличенные сильными линзами.

— Так точно, но…

— И Афганистан, как понимаю, — подполковник скривил в улыбке тонкие губы под седой щеточкой усов, — не предлагать? Правильно?

— Ну почему же… — Ирония штабного несколько покоробила Александра, еще несколько минут назад пребывавшего в решительности раз и навсегда покончить с военной карьерой. — Я, наоборот, хотел бы…

— Увы, мой друг, — развел руками подполковник. — Я бы тоже много чего хотел, однако в отношении вас имею четкие и недвусмысленные распоряжения… Кстати, а почему вы до сих пор не сменили погоны поручика на штаб-ротмистровские? Не удосужились проковырять дырочки для еще одной звездочки? Непорядок-с! Вот я в ваши годы…

Молодой человек собирался было объявить чиновнику о своем решении, как вздрогнул: из дубовых стенных панелей за спиной подполковника внезапно проступил дедушкин образ. Старый кавалергард сурово хмурил брови, колюче глядя на внука, и тяжкие слова вот-вот должны были сорваться с его губ. Саша растерянно моргнул, и дедушкино лицо тут же растворилось в прихотливых узорах полированного дерева. Зато чуть правее такие же разводы сложились в печальное лицо Германа, словно пытающееся сказать: «Ну, брат…» А за ним, как по команде, одно за другим начали проступать другие лица, и от их взглядов поручику становилось не по себе, мороз бежал по коже, и бумага за пазухой казалась раскаленным углем, прожигавшим кожу. В довершение всего реальным, а вовсе не кажущимся пламенем загорелся в кармане перстень. Будто и он был категорически против избранного офицером пути.

— Да вы меня совсем не слушаете, штаб-ротмистр! — рассердился подполковник. — Экая молодежь пошла! Вот в наше время…

— Прошу прощения, господин подполковник, — покраснел Александр. — Я задумался…

— Задумался он! — кипел штабной. — Попались бы вы мне, молодой человек, лет пятнадцать тому — я бы вас быстро отучил задумываться! Вот, получите! — толкнул, почти швырнул он к Бежецкому стопку бумаг. — Ознакомьтесь и подпишите. И начинайте собираться — вам предписано явиться на место не позднее двухнедельного срока.

Он ядовито улыбнулся.

— А полковник Волков, мой друг, не любит разгильдяев. Строг Алексей Алексеевич, весьма строг. Уж поверьте старику на слово, Бежецкий, — моя школа. Вы свободны.

Сжимая в руках документы, уложенные в пластиковую прозрачную папочку, Александр и не помнил, как очутился на штабном крыльце.

«Почему я не отдал прошение? — думал он растерянно, вертя в руках бумаги так и этак. — Ведь был же твердо намерен!..»

В нагрудном кармане зашуршало, и он сунул руку за пазуху.

Бумага, извлеченная оттуда, рассыпалась в пальцах, будто опаленная пламенем или побывавшая в кислоте. Четкие чернильные строчки казались написанными сто лет назад и исчезали на глазах…

«Чертовщина какая-то… — подумал Бежецкий, отряхивая руки от бумажного праха. — Неужели это все он?»

И перстень тут же ответил своему владельцу чувствительным уколом…

* * *

Петля замкнулась.

Благодаря неизвестной прихоти судьбы Александр вновь очутился в том же аэропорту, что и полтора года назад. Хотя, откинувшись в удобном кресле лайнера, отрывающегося от земли в Пулкове, не думал ступить на его грешную землю. Увы. Человек предполагает, а Бог, как известно, располагает. Погодные условия заставили прервать полет на неопределенное время.

Примостившись в кресле зала ожидания — он намеренно выбрал то самое, штаб-ротмистр лениво листал забытый кем-то до него растрепанный журнал трехмесячной давности, изредка поглядывая на стеклянную стену. Стекло заливало снаружи такой Ниагарой дождевой воды, что все товарищи по несчастью, запертые в тесной коробочке из стекла и бетона, казались обитателями некого аквариума наоборот. А сполохи молний, преломляемые струями воды, придавали окружающему еще более сюрреалистический колорит.

— Извините, у вас не занято?

Бежецкий оторвал взгляд от демонстрирующих последние новинки кружевного белья красоток и посмотрел на полноватого господина с какой-то смазанной, незапоминающейся внешностью, облаченного в мешковатый серенький костюм.

— Не занято. Присаживайтесь, — ответил он, с досадой подумав: «Дежавю какое-то, право!»

— Куда направляетесь, если не секрет? — прожурчал с соседнего кресла вкрадчивый голосок. — Уж не в Афганское ли королевство, часом?

Молодой человек отложил журнал и вгляделся в соседа уже внимательнее.

Нет, это, конечно же, был не тот «скнипа» — постарше, круглее лицом, да и не похож совсем, но было в нем что-то роднившее с тем, полуторагодовалой давности, как близнеца. Гадостность какая-то, скользкость, вызывающая омерзение. Словно выполз откуда-то мерзкий червяк, и отвращение подкатывает к горлу, стоит представить прикосновение его липкой лоснящейся плоти…

— А вас почему это заботит? — в упор спросил он, отодвигаясь подальше от человека-выползка.

— Как же не заботит-то?! — запричитал человечек. — Гонят вашего брата, молодой человек, на убой не за грош. Туда — молодых и здоровых, кровь с молоком, а обратно — если и не в ящике железном, то о трех ногах. Если вообще с ногами…

В руках с обгрызенными ногтями уже маячила знакомая книженция, и Саша не стал ждать продолжения.

Он пружинисто поднялся, одним рывком выдернул из кресла соседа, неожиданно легкого, будто мышиный костюмчик распирали не откормленные телеса, а перепревшая прошлогодняя солома, увидел в бесцветных глазках плеснувшийся ужас и залепил «скнипе» звонкую оплеуху.

Он не любил бить людей, тем более по лицу. Более того — ему омерзительно было прикасаться к бледной, холодной и влажной, как у покойника, коже этого упыря-оборотня, но удержаться он не мог. Перед глазами стояли все, кто пал или был покалечен, исполняя свой долг перед Империей… Гражданские и военные, нижние чины и офицеры, мужчины и женщины… Он хлестал вяло дергающегося, объятого ужасом человечка по рыхлым щекам, но вместо его вылезающих из орбит глаз видел иконописный лик безногого солдатика на полу Петербургского вокзала, ряды цинковых гробов в чреве транспортного самолета, простреленную флягу со стекающей по мятому дюралю каплей драгоценной воды. Поэтому не мог остановиться…