Татьяна Шуран - Матка

• Название: Матка
• Автор: Татьяна Шуран
• Жанр: Фэнтези

Эксцентричная обладательница множества мистических способностей Беля — человек, с рождения знакомый лишь с трагической стороной жизни: равнодушием и насилием со стороны близких. Ее отец — безумец, с помощью гипнотического внушения заманивающий людей в лабиринт причудливых миражей, где обитает ее мать — хищная насекомообразная тварь по кличке Матка. Однако дочь и безответная жертва двух чудовищ растет полной противоположностью родителям. Одновременно жестокая и мудрая, Беля понимает порочность привычного для нее мира и угрозу, которую несет плотоядный рой Матки всему человечеству. Она отрекается от родителей, чтобы в борьбе против Матки стать основоположницей совершенной цивилизации будущего.

---

Тасманов подошел, чувствуя, как его обволакивает знакомый запах — крепкий, терпкий, неестественно острый медовый аромат, от которого кружилась голова. Он обошел гамак. Тварь снова перевернулась, следя за ним насмешливым взглядом. Подойдя поближе, он заметил под ее ключицами небольшие отверстия, из которых сочилось медообразное вещество. Он погладил пальцами ее округлую грудь и коснулся края отверстия.

— А это для чего?

— Для кормежки расплода… но тебе тоже хватит, — засмеялась она и кокетливо склонила голову к плечу. — Хочешь?

Обхватив ладонями ее тихо вздымавшиеся гладкие бока, Тасманов уселся верхом на ее бедра.

— Что-то у меня не особо оптимистичные ассоциации насчет того, как некоторые… ээээ… паукообразные самки поступают с самцами, — высказался он.

Тварь снова рассмеялась своим соблазнительным и холодным смехом, откинув голову.

— Да брось ты, я вроде уже наелась, — беспечно проговорила она.

Тасманов с улыбкой снова провел руками вдоль ее тела; она была гибкой, теплой и шелковистой наощупь. Склонившись, он слизнул с нее несколько медовых капель и провел языком по краю отверстия.

— Ой, щекотно! — хихикнула тварь и поежилась. Он не удержался и поцеловал ее в губы. Они оказались упругими, бархатистыми и нежными, как лепестки цветов. Она ответила на поцелуй, обвив его каменными руками; от поглаживания ее когтистых пальцев по его позвоночнику пробежала дрожь наслаждения.

— Подожди… послушай, — с трудом проговорил он, отстранив ее, и взглянул ей в лицо. — А кто ты? Я имею в виду… как мне тебя называть?

Некоторое время тварь молчаливо изучала его, а потом произнесла:

— Я — главная самка. Матка. Не имеет значения, как ты будешь меня называть.

Она приподнялась, чтобы снова притянуть его к себе, но он остановил ее.

— Я не могу называть тебя "Матка", — возразил он. — Это все равно что из учебника анатомии.

Матка усмехнулась.

— В таком случае ты можешь выбрать любое имя по своему вкусу.

Тасманов провел ладонью по ее скуластой щеке и коснулся легких, звонких, отливавших в темноте золотым светом волос.

— Тогда Златка.

Матка удивленно засмеялась.

— Вот необычное имя! — воскликнула она. — А почему именно так?

— Ну… это такое теплое, светлое имя. Потому, что ты как второе солнце. Самая совершенная.

Матка довольно усмехнулась, а потом внимательно взглянула на Тасманова.

— Ты необычный человек, Причудник, — задумчиво проговорила она.

Когда Тасманов проснулся, над куполом мастерской светило полуденное солнце; он выпутался из паутины и стряхнул с себя куски слюды — осколки со стуком посыпались на пол. Матки нигде не было. Не требовалось долгих раздумий, чтобы догадаться, что она, вероятно, отправилась на поиски еды, так что Тасманов сразу спустился на подземные этажи и не ошибся.

Все помещения, в которых содержались пленники, изменились до неузнаваемости. Потолки покрывали поблескивающие слюдяные разводы, и повсюду, то группами, то по одному, располагались полупрозрачные коконы с застывшими в них человеческими фигурами.

Пленники, подвешенные вниз головой к потолку, вели себя как-то странно: нечленораздельно мычали, словно у них отнялся язык, и не шевелились, как парализованные, однако время от времени по их телам пробегала судорога, как будто их что-то раздирало изнутри. Насколько Тасманов успел заметить, пока шел через подземелья, многие жертвы оставались в сознании; они провожали его осмысленными взглядами, полными страдания и непонятной мольбы, а их застывшие руки со скрюченными пальцами тянулись с потолков, словно молчаливо звали на помощь. Тасманов заметил, что у каждого на животе, в области солнечного сплетения или чуть ниже пупка, расплывалось темное пятно: сквозь слюду трудно было определить, но он догадался, что это рана, какое-то отверстие. Нередко попадались и трупы; лица их были так же страдальчески искажены, пальцы судорожно сжаты, но раны на теле располагались по-другому: несколько небольших отверстий в области жизненно важных органов — сердце, легкие, печень.

В принципе, Тасманов видел увечья и похуже, но сейчас вид обработанных по какой-то неизвестной ему, но, как он догадывался, эффективной системе жертв произвел на него гнетущее впечатление. Тасманов понимал, насколько реальна для него теперь перспектива на себе испытать участь жертвы, но его тревожило другое. Он привык видеть в насилии деструкцию, что-то неестественное, всего лишь средство преодолеть границы привычного и прикоснуться к иному миру. Здесь же, в за одну ночь преображенном застенке, как в самом настоящем осином гнезде, на всем лежала печать деловитости, хозяйственности, расчета и какой-то совершенно чуждой человеку, непостижимой жизни.

Задумавшись, Тасманов заметил Матку, только когда услышал над головой характерный шелест трущихся друг о друга каменных пластин. Сидя на стене, тварь скребла задними конечностями по крыльям, счищая с них слюду. Потом она потерла клешни друг о друга, потерла брюшко и неторопливо поползла на потолок.

При виде ее ленивых и точных движений Тасманову вспомнилась прошедшая ночь, и он вновь ощутил непреодолимое вожделение. У нее было самое соблазнительное тело и самый неистовый нрав на свете, ни одна человеческая женщина не могла даже сравниться с ней. Однако прежде всего следовало узнать, в каком она настроении.

— Эй, спустись с небес на землю, — окликнул он ее.

Матка бесстрастно взглянула на него и свесилась с потолка на одной ноге, по-видимому посчитав, что так она вполне достаточно приблизилась к полу.

— Что это ты с ними сделала? — Тасманов кивнул в сторону коконов.

— Оплодотворила, — скучающим тоном пояснила она.

— Что, всех?! — Тасманов поперхнулся. — И… когда ждать… прибавления?..

— Сутки — трое, — равнодушно обронила Матка, покачиваясь под потолком.

— Ты что, детей любишь?..

На этот раз Матка взглянула на него с нескрываемым изумлением и даже, описав в воздухе полукруг, встала перед Тасмановым, уперев кулак в бок, чтобы было понятнее.

— Я — Матка, придурок, — холодно проговорила она. — Главная самка. Мне нужен рой. Или, может быть, ты всерьез считаешь, что ты, один, способен как следует обо мне позаботиться?..

Возразить было нечего, и Тасманов промолчал. Матка, считая тему исчерпанной, небрежно прошлась по комнате.

— Кстати, надо бы перекусить, — с энтузиазмом заявила она.

Тасманов вздохнул и сел на корточки, прислонившись спиной к стене — скамеек в подвалах не было. Матка пошарила взглядом по нескольким нетронутым пленникам в дальней части комнаты и неровной раскачивающейся походкой направилась к ближайшему из них.

— О, нет, — простонал, заметив ее движение, черноволосый парень лет двадцати пяти и, поднявшись, попятился к стене. Он вскинул руку, словно пытаясь защититься, и метнул на Тасманова отчаянный взгляд. — Умоляю вас, уберите это от меня! — крикнул он. Тасманов мрачно наблюдал за ним. — Только не позволяйте ей…

Голос парня прервался. Матка ловко вцепилась в его тело несколькими конечностями, обвила ногой его талию, парень еще несколько раз прерывисто вздохнул, потом по его телу пробежала судорога, и он начал оседать на пол. Матка разжала хватку, застрекотала крыльями и, подхватив обмякшее тело, потащила его под потолок. На животе пленника зияла глубокая рана — видимо, где-то в теле Матки скрывалось жало, которого Тасманов вчера не заметил. Парень нечленораздельно хрипел, остальные пленники шумели, кто-то заплакал.

— Еда у тебя тут хорошая, вся отравленная, — сказала Матка не совсем понятную фразу, обращаясь к Тасманову и одновременно подвешивая парня на клейкой нити. — Материал доведен до нужной степени восприимчивости. Думаю, во всех цивилизованных обществах согласились бы со мной, что главное — не количество мяса, а качество жизни в целом! — вдохновенно заключила она.

Тасманов устало опустил голову на руки, как вдруг какой-то особенно страдальческий стон жертвы заставил его вздрогнуть и снова взглянуть наверх. Матка, широко разведя жвала, вонзила их парню в ребра, затем с чмоканьем отцепилась и впилась еще раз возле поясницы. По кольцам слюдяной нити на теле парня соскользнули несколько капель прозрачной темно-зеленой жидкости и, шипя, задымились на полу. Комнату наполнил незнакомый едкий запах.

— Это еще что за хрень? — вырвалось у Тасманова.

— Чего-чего, — довольно проворчала Матка и поудобнее устроилась на теле парня, снова обхватив его несколькими конечностями, — кислота! Смотри, как хорошо действует, — мотнув головой, она брызнула кислотой в сторону сбившихся возле стены пленников, зашипела обожженная плоть, и кто-то закричал раздирающим голосом, остальные заметались. Тасманов невольно вскочил на ноги. — Если ввести внутрь, получается отличный супчик, — удовлетворенно добавила Матка и выпустила из-под жвал четыре длинные присоски. Опустив голову к груди парня, она молчаливо впилась в оставленные жвалами отверстия, и сквозь темные полупрозрачные стенки присосок стало видно, как в пасть к ней потянулась кровавая масса.