Аркадий Белинков - Из архива

• Название: Из архива
• Автор: Аркадий Белинков
• Жанр: Публицистика

---

Между тем, приближалось празднование пятидесятилетия Октябрьской революции. Поворот к старым сталинским временам наползал, как туча, хотя еще не имел ни своего нового названия, ни точки отсчета. Старая, "сталинская" гвардия втихую укрепляла свои позиции. Издательские планы пересматривались, рукописи откладывались на неопределенное время или совсем выбрасывались из плана издания. Возвращалось сервильное время. Книга о сдаче и гибели русской литературы советского периода безнадежно застряла в издательстве.

Но у Белинкова нашлись сторонники даже среди издательских работников, правда, не в Москве, а в Улан-Удэ. Главный редактор журнала "Байкал" А. Бальбуров и зам. редактора В. Бараев в первом номере журнала "Байкал" за 1968 год напечатали отрывок "Поэт и толстяк" из книги "Сдача и гибель...".

Номер "Байкала" через час после поступления в продажу нельзя было достать ни в одном киоске, а распространение журнала из книготорговой системы перешло в самиздат. Еще бы! В том же номере находилась "Улитка на склоне" братьев Стругацких. Там тоже было достаточно тайнописи и иносказаний. Далекий сибирский журнал приобрел известность.

Журнал громили. И за Белинкова, и за "Улитку на склоне". "Поэт и толстяк" остался без окончания. Редакцию разогнали. Безработный Бальбуров ходил по Москве и говорил, что он очень доволен: ему удалось напечатать Белинкова. У Володи Бараева, по слухам, случился инфаркт. Обо всем этом мы узнали, будучи по частному приглашению в Югославии, откуда в СССР не вернулись.

Высвобождение из пут социалистического реализма в литературоведении продолжалось на покинутой Белинковым земле, но уже без него и в другую эпоху, эпоху "гласности".

Книга А. Белинкова "Сдача и гибель советского интеллигента. Юрий Олеша" разрушала привычные для советского литературоведения жанры. Новую манеру письма стали называть литературоведением в прозе. Это давало А. Белинкову возможность типизировать явления в художественном образе. Он создал тип писателя, сдавшегося советской власти, а не ограничился тем, что привел Олешу в пример.

Ни ценителям, ни недоброжелателям Белинкова не справиться с оценкой его книги, если прикладывать к ней старые мерки и считать, что это повествование о Юрии Карловиче Олеше, завсегдатае московского ресторана "Националь", остроумном и меланхоличном человеке, когда-то писавшем талантливые книги, до краев наполненные искрящимися метафорами. Белинков писал об олеше-шкловском-славине-эренбурге и других известных и неизвестных советских литераторах, губивших свой талант тем, что добровольно выполняли социальный заказ, а порою и бежали впереди прогресса.

"Сдача и гибель советского интеллигента..." - многоплановая книга. Она не только сатира. Она еще и реквием. Не будь она подчинена жесткому замыслу трилогии - лояльность, капитуляция, сопротивление, - у Белинкова была бы возможность для создания образа поистине трагического. Но тогда это была бы книга только об Олеше. Белинков же писал о трагедии целой литературы. Он искал причину ее гибели...

<Страницы 60-х годов, не вошедшие в книгу,

или Ответ критикам годов девяностых>

Когда я упрекаю Сергея Эйзенштейна за "Ивана Грозного" или поношу Виктора Шкловского за книги, в которых он оплевывает все хорошее, что сделал в молодости, то не нужно укорять меня за фантастическую ограниченность, за то, что я такой же, как и те, кто вызывает у меня отвращение, только наоборот, и за глубокое равнодушие к прекрасному искусству. Совсем не фанатическая ограниченность и равнодушие двигают мое перо.

Меня просят простить Эйзенштейна за гений, Алексея Дикого, сыгравшего Сталина после возвращения из тюрьмы (лагеря, заключения), за то, что у него не было иного выхода, Виктора Шкловского за его прошлые заслуги и особенности характера, Илью Эренбурга за статьи в "Красной звезде" во время войны, Алексея Толстого, написавшего "Хлеб", пьесы об Иване Грозном и много других преступных произведений, за брызжущий соком истинно русский талант, простить Юрия Олешу за его метафоры и несчастья.

Мне советуют это друзья, люди, которых я люблю, которым нравится то, что я пишу, с которыми мы не расходимся в самых главных вопросах истории, социологии, географии, искусства, политики: мы не спорим о том, что Екатерина II правила с 1762 по 1796 год, что демократия лучше, чем тирания, что Либерия расположена на атлантическом побережье Африки, что драматургия Чехова еще ждет своего подлинного воплощения и что на современных государственных деятелях лежит огромная ответственность за сохранение мира.

Я внимательно прислушиваюсь к мнению своих друзей и готов послушаться доброго совета.

Простим гениального Эйзенштейна, прекрасных актеров и писателей - Виктора Шкловского, Илью Эренбурга, Алексея Толстого и Юрия Олешу. Простим всех и не забудем самих себя. Простим и станем от этого еще возвышеннее и чище.

Только зачем все это? Ну, простим. Ну, станем возвышеннее и чище. Но будет ли это научно? Я ведь писал о том, что они негодяи и предатели, не потому, что вот лично у меня Алексей Толстой отобрал рубль. Наоборот, когда меня арестовали, он даже пытался помочь мне, чего старательно избегали другие, объясняя многое сложностью международного положения. Я пишу о том, что они негодяи, именно потому, что это научно, а для науки мы готовы на все. И вот для науки я заявляю, что дело не в прощении, о котором меня все просят, в том числе и беззащитные женщины, немощные старики и малые дети, а в том, что без науки нельзя объяснить причины падения и гибели русской интеллигенции.

Вы хотите защитить этих прекрасных людей и себя тоже, а ведь это к науке отношения не имеет. Защищая и требуя от меня душевной щедрости и понимания, вы мешаете понять и объяснить, почему десятилетиями уничтожается русская интеллигенция, разоряется крестьянство, обманываются рабочие, почему десятилетиями проливается кровь людей, которых подозревают в том, что они что-то поняли, и тех, кто никогда ничего не понимал и проливал кровь других вместе с вами, почему развязываются гнуснейшие войны и заключаются бесстыднейшие союзы, почему происходит невиданное, неслыханное растление двухсотмиллионного народа.

Проливаемая кровь, растоптанная демократия, растление народа совершаются с помощью попустительства тех, кто все понимает, или сделал вид, что его обманули, или дал себя обмануть. Никто не оказал сопротивления тогда, когда это было легче, чем не оказывать его, когда это грозило гибелью, и никто не оказывает его сейчас, когда это грозит только неприятным ощущением от тяжелого вздоха председателя месткома. Но время уже упущено, и люди, которые безостановочно проливали кровь, лгали и растлевали, поняли, что без этого им не удержать захваченной власти, и поняли, что с вами они могут сделать все, что им нужно, и уже сделали много.

Но все это вам неинтересно. Вы говорите: не надо преувеличивать, жизнь была бы невыносима, если все время думать только об ужасах. Не так все мрачно, как вам кажется. Вот открыли же выставку Фалька. А Тышлер? А "Маяковский" в театре на Таганке? Ничего, еще поживем. Но главная ваша (то есть моя) ошибка в том, что вы ведете огонь по своим. Довольно же стрелять в тех, кто из боязни за себя, а некоторые даже за то, чтобы сохранить хоть что-нибудь из подлинных духовных ценностей, отступал. Нужно срочно начать стрелять по тем, кто этого действительно заслуживает, то есть по тем, кто заставлял нас отступать. Нужно метать гром и молнии не против своих союзников - Эренбурга или бедного Юрия Олеши, а против Софронова и Шолохова. Вот кто все испортил.

Я ничего не придумал. Я все это слышал сам. Слышал от людей, которых люблю и которые, несмотря на все мои недочеты, предпочитают все-таки читать мою рукопись о сдаче и гибели русского интеллигента, а не статью Михаила Лифшица "Почему я не модернист?"

Ничего невозможно понять. Мне предлагают бороться с Софроновым и Шолоховым, а я говорю: я борюсь с вами за то, что вы не хотите бороться с Софроновым и Шолоховым. Я считаю, что необходимо бороться с Софроновым и Шолоховым, с которыми вы не боретесь. Но это невозможно до тех пор, пока люди не поймут, что сначала нужно победить предателей, которых так много под схимой страдальцев и чистоплюев, тех, кто испугался борьбы, застеснялся, струсил, перебежал и сдался.

Публикация и предисловие

Натальи Белинковой-Яблоковой

1 А. Белинков. "Сдача и гибель советского интеллигента. Юрий Олеша". М.: РИК "Культура", 1997.

2 М. Риппелино. "Крысы режима". "Эспрессо", No 25, 18 июня 1967 г.

3 И. Губерман. "Пожилые записки". М., 1995.