Иван Катышкин - Служили мы в штабе армейском

• Название: Служили мы в штабе армейском
• Автор: Иван Катышкин
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

...В районе населенного пункта Кипрово фашисты оказали нашим наступающим частям особенно яростное сопротивление. Находящиеся здесь высоты по нескольку раз переходили из рук в руки. 372-я стрелковая дивизия, действующая на этом направлении, очень скоро оказалась в весьма трудном положении. Гитлеровцы, бросив в бой несколько десятков своих танков, начали теснить ее батальоны и полки. Узнав об этом, полковник А. Ф. Попов срочно прибыл в один из батальонов первого эшелона. Его подразделения, отбиваясь от наседающего врага, медленно пятились.

- Ни шагу назад, товарищи! - крикнул, подбегая к бойцам, полковник. И первым кинулся навстречу вражеским цепям. - За мной, вперед!

Воодушевленные примером своего любимого комдива, бойцы дружно пошли в контратаку и в жестокой рукопашной схватке отбросили фашистов на исходные позиции. Но, к сожалению, в этом бою вражеская пуля оборвала жизнь мужественного комдива полковника А. Ф. Попова...

И все-таки плацдарм, захваченный нашими войсками на западном берегу Волхова, хоть и медленно, но продолжал расширяться. И вскоре достиг по фронту целых 25 километров. Обеспокоенный этим противник попытался во что бы то ни стало сбросить полки и дивизии нашей 59-й и 2-й ударной армий в реку. Завязались кровопролитнейшие бои, которые велись не только за удержание плацдарма, но и одновременно за овладение такими укрепленными опорными пунктами врага, как Дымно, Михалево, Коляжка, Спасская Полисть. И был даже такой момент, когда части 92-й стрелковой дивизии под командованием полковника А. К. Ларичева вышли к реке Полисть. Но вот самой Спасской Полистью все же не овладели, а следовательно, не была расширена и горловина прорыва 2-й ударной армии.

Чтобы все-таки склонить чашу весов в нашу пользу, штаб 59-й армии срочно разработал план частной операции, предусматривающий окружение и последующее уничтожение чудовской группировки противника в период с 8 по 10 февраля 1942 года. Для этого наши войска должны были в первую очередь перерезать шоссейную дорогу на участке Большое Опочивалово, Трегубово и тем самым лишить фашистов свободы маневра на участке Чудово, Спасская Полисть. Однако противник своими настойчивыми контратаками всячески мешал нам претворить этот план в жизнь.

А командование Волховского фронта торопило армию с выполнением стоящей перед ней задачи. И его можно было понять. Ведь обстановка на участке как нашей, так и 2-й ударной армии день ото дня осложнялась все больше и больше.

В этих условиях генерал-майор Галанин возложил на своего заместителя генерал-майора Алферьева персональную ответственность за руководство операцией по взятию таких мощных узлов сопротивления врага, как Коляжка и Спасская Полисть. Их нужно было очистить от гитлеровцев не позднее 10-11 февраля. Для выполнения этой задачи была создана оперативная группа, куда вошли несколько стрелковых дивизий со средствами усиления. Взяв Коляжку и Спасскую Полисть, опергруппа, двигаясь дальше, должна была выбить врага и из таких населенных пунктов, как Овинец, Михалево, Трегубово.

Но, к сожалению, и эту задачу выполнить 59-й армии не удалось. Ее войска вновь завязли в жестоких боях, проходивших с большими потерями для обеих сторон.

Один за другим последовали новые приказы штаарма, в частности от 15 февраля 1942 года, и боевые распоряжения, например от 18 февраля. В них оперативной группе вновь и вновь ставилась задача на уничтожение узлов сопротивления гитлеровцев на западном берегу реки Волхов - Овинец и Спасская Полисть, на разгром свежих сил противника, которые он стягивал в лес западнее Коляжки, чтобы оттуда одним ударом перерезать войскам армии путь на Ольховку.

Да, штаб армии в тот период работал явно с перенапряжением. И наряду с отрицательными моментами в этом было и нечто положительное. Так, он все-таки приобретал некоторый опыт руководства операцией в сложной обстановке наступательного боя, изобилующего контратаками противника. А работники оперативного отдела в свою очередь набирались навыков в разработке и доведении до войск различных боевых документов.

Изучая все эти документы, я не мог не увидеть и такого факта, что штаб армии в тот период все же уделял недостаточно внимания материально-техническому обеспечению операций. И получалось, что стрелковым частям из-за этого приходилось в основном рассчитывать только на свои собственные силы, идти на вооруженного до зубов, да к тому же и засевшего в крепких оборонительных сооружениях врага без достаточной огневой поддержки. Конечно, тогда в армии особенно остро ощущался недостаток в орудиях, минометах и танках. И все же даже то, что имелось, штаб не попытался как-то объединить, централизовать, сосредоточить в одних руках. Потому-то в критические моменты боя и не представлялось возможным маневрировать наличными огневыми средствами, оказать должную поддержку наступающей группировке.

А между тем в практику действий войск Красной Армии уже с начала 1942 года внедрялось и более или менее широко использовалось так называемое артиллерийское наступление, сущность которого заключалась в непрерывной огневой поддержке пехоты и танков как при атаке, так и при действиях в глубине обороны противника. С этой целью во всех звеньях, начиная от полка и кончая армией, на период боя создавались мощные артиллерийские группы, которые по решению командира (командующего) могли очень быстро нанести сильнейший удар по наиболее уязвимым местам обороны противника. В 59-й же армии об этом почему-то забывали.

И все же, несмотря на недостатки, ее штаб постепенно становился более слаженным и умелым органом управления. Его работники начинали проявлять все больше инициативы, оперативности, стали чаще бывать в соединениях и частях, лично контролировали весь ход той или иной операции. Именно таким - дружным и сплоченным, уже имеющим определенный боевой опыт коллективом - я и застал штаб 59-й армии, когда апрельским днем 1942 года влился в его состав.

На фронте дни, часы, а подчас даже и минуты затишья - большая редкость. И когда они все же выдавались, мы, работники оперотдела, собирались все вместе, живо обсуждали положение на фронтах, вспоминали свои родные места, близких, знакомых.

Родные места... Родина... Деревня или город, где ты родился и рос. С этим всегда связано самое близкое и сокровенное: ласковые руки матери, строгий, но добрый взгляд отца, любимая речка с крутыми берегами и бездонными омутами, привольное пшеничное поле, березовый лес или стройный сосновый бор.

Для меня таким родным местом был Донбасс. Туда мой отец приехал с Орловщины еще в 1904 году. И погнала его из орловской деревеньки не страсть к перемене мест, а беспросветная нужда, поиск куска хлеба, потому что на старом месте хозяйство отца было что ни на есть самое бедняцкое. Земля давала довольно скудные урожаи, свести концы с концами не удавалось. Некоторое время отец батрачил на кулака. Но надоела ему, видать, эта горькая доля, и он решил податься в "угольные края", о которых уже был наслышан от земляков-ходоков. Тем более что от орловских мест до Донбасса не так уж и далеко: можно и пешком дойти, и на перекладных доехать, ну а если взять да по "железке" махнуть, так и совсем времени мало затратишь.

Итак, прибыл мой отец в самый центр угольной промышленности, в Лисичанск. А точнее - в местечко Насветевичи, которое потом, уже при Советской власти, стало городом Пролетарском. На первых порах определился на шахту подсобным рабочим. Но вскоре, если так можно выразиться, получил повышение - стал вагонщиком. Эта профессия считалась уже квалифицированной, хотя вагонщики только тем и занимались, что катали вручную вагонетки, груженные углем.

Так день за днем, месяц за месяцем и пошла жизнь молодого шахтера Сергея Катышкина в местечке Насветевичи.

Положение рабочих на шахтах Донбасса было тогда тоже очень тяжелым. Трудились они, можно сказать, за гроши, часто калечились, а то и гибли в обвалах. В штреках почти постоянно стояла вода, изношенные насосы не успевали ее откачивать. Жили рабочие в бараках, сырых и душных. Потому-то многие из них и болели, особенно туберкулезом, ревматизмом, малярией. Медицинская помощь, конечно, отсутствовала - не будут же хозяева держать медперсонал для каких-то там рабочих.

Такое бесправное положение, естественно, вызывало у шахтеров недовольство, ненависть к хозяевам. На шахтах то и дело вспыхивали стачки, забастовки.

На свои митинги и собрания горняки приходили в Дубовую рощу, что раскинулась на берегу Донца, между Лисичанском и местечком Насветевичи. Но и здесь их власти не оставляли в покое. Они жестоко расправлялись с рабочими: вызывали полицию, казачьи сотни, которые разгоняли собрания, производили многочисленные аресты активистов.

И все же, несмотря ни на что, революционное движение среди донецких шахтеров и местной крестьянской бедноты год от года все больше росло и ширилось. Грозными и боевыми в Лисичанске, как и во всей стране, были октябрьские дни 1917 года. В городе я его окрестностях сразу же была установлена Советская власть. Горняки дружно взялись за приведение шахт в порядок, их реконструкцию. Ведь они теперь стали собственностью народа.