Кирилл Шелестов - Пасьянс на красной масти

• Название: Пасьянс на красной масти
• Автор: Кирилл Шелестов
• Издательство: Захаров
• Жанр: Крутой детектив
• Год: 2006
• ISBN: 5-8159-0627-1

Повседневная жизнь и любовные страсти преуспевающих бизнесменов, политиков и бандитов, хитросплетение политических интриг правящей верхушки, бесшабашные оргии новых русских, их быт и обычаи, — все это описывается Кириллом Шелестовым с блестящим остроумием и несомненным знанием тайных пружин, тщательно скрываемых от посторонних глаз. Изображаемая им закулисная жизнь новой элиты России поражает точностью деталей и убийственным сарказмом...

---

Эта разбойничья автономия возникла на карте нашей многострадальной губернии лет пятьдесят назад. Кто-то в Москве, в правительстве, озаботился развитием автомобильной индустрии. И поскольку таковая в стране развивалась вяло, по причине своего отсутствия, то решено было срочно основать завод-гигант, способный обеспечить всю Россию отечественными машинами. Почему-то в душных и унылых уральских степях, где от безделья вымирали даже суслики.

Руководить возведением промышленного монстра согласились иностранцы. Стройку тут же объявили ударной. Добровольцам предлагались повышенная зарплата и даровое жилье. И со всей России сюда хлынул шалый кочевой народ.

Завод рос стремительно, и вскоре подавляющее число российских автомобилистов ездило на скверных, но дешевых машинах, им произведенных. Еще быстрее разрастался город, и население Нижне-Уральска уже приближалось к миллиону.

Сколько я себя помню, согласно официальным отчетам, автогигант каждый год терпел убытки, что отнюдь не мешало богатеть населению. Нижне-Уральск занимал одно из первых мест по стране сразу по двум показателям: уровню доходов и преступности. Флагман отечественной индустрии разворовывали еще в советские времена, грузовиками вывозили запчасти и продавали налево.

С наступлением демократии грабеж стал безудержным. Сегодня на одного коммерсанта здесь приходилось по пять бандитов.

Последние несколько лет криминальной жизнью города управлял известный уголовный авторитет Ильич, взявший под свой неусыпный контроль отгрузку заводской продукции. То есть, оплатив партию автомобилей, вы не могли получить и одного колеса, не рассчитавшись с людьми Ильича за то, что вам позволяли вступить во владение вашей собственностью.

В Нижне-Уральске он был вторым по значимости человеком, после директора автомобильного завода. А может быть, и первым, если учесть, что за выгон директорских машин Ильичу тоже платили. Мэр, кстати, не был здесь даже третьим, поскольку ни директор завода, ни Ильич его в свою компанию не приглашали.

Так продолжалось несколько лет. Однако с полгода назад один из ближайших сподвижников Ильича, по прозвищу Ваня Ломовой, решил, что его огромный вклад в общее дело не оценен по достоинству. В течение долгого времени Ломовой кропотливо загонял под ильичевскую крышу местных барыг и безжалостно отстреливал недовольных. В конце концов, он потребовал себе равной с Ильичом доли. Вспыхнула ссора, и Ваня восстал. За ним ушла часть банд и толпа прикрученных им коммерсантов.

И Нижне-Уральск вздрогнул от новых бандитских войн. Всю зиму здесь убивали в среднем по три человека в неделю, не считая коммерсантов. К весне ситуация обострилась, и в войне наметился перелом. Ильич не сумел уничтожить Ломового сразу и теперь нес тяжелые потери. Несколько бесхозных бригад примкнули к Ломовому, который обещал им справедливый раздел завода и демократию на «стрелках», где раньше слово Ильича было законом.

Перехватив инициативу, Ломовой перешел в наступление. Он сумел купить верхушку местной милиции, в целом лояльно относившейся к тому, что бандиты выполняют ее работу, истребляя друг друга. Ваню исключили из списка особо опасных преступников, находящихся в розыске, что позволяло ему открыто появляться в городе и лично давить на бандитское сознание. Ильич же под угрозой убийства или тюрьмы вынужден был проявлять осторожность и постоянно прятаться. За обоими главарями шла беспрерывная смертельная охота.

На фоне уличных взрывов, беспорядочной стрельбы и завывания милицейских сирен в Нижне-Уральске месяц назад начались выборы главы города. Могущественная администрация автомобильного завода была на стороне действующего мэра Анатолия Силкина, доказавшего в прежний срок свою покорность. Ильич, не успевший обзавестить собственным кандидатом, в политический процесс не вмешивался.

Зато Ломовой участвовал в нем активно, причем на пару с Хасановым, который владел интересующими нас акциями. Хасанов был главным финансовым источником враждебных Ильичу банд. Через его фирмы осуществлялась торговля автомобилями, которые отгружали с завода бригады Ломового.

Хасанов и Ломовой готовились к захвату города и поставили на Рукавишникова, который был депутатом губернской думы от Нижне-Уральска. Видеть Рукавишникова мэром хотел и губернатор. Его бесила независимость заводской администрации. Но поскольку вмешаться открыто он не мог, как бы ему ни хотелось, да и помогать своим ставленникам он привык чужими руками, то он обратился с соответствующей просьбой к Храповицкому.

Пренебречь указанием губернатора было бы не корректно, но бороться за чьи-то интересы без всякой для себя выгоды мы не собирались. И Храповицкий, в свою очередь, поручил мне встретиться с Хасановым и провести с ним вежливые, но ни к чему не обязывающие переговоры.

Поэтому свои сегодняшние встречи мне предстояло начать с Хасанова, о чем я заранее и договорился с ним по телефону.

3

Главный офис Хасанова располагался на окраине, на стадионе, который он по бросовой цене купил у города, пообещав вкладывать деньги в развитие массового спорта. Не знаю, где после этого развивался спорт и занимались ли им нижнеуральские массы. Но на стадионе отныне проводилось лишь одно состязание — в розничной торговле.

Большая часть административных помещений сдавалась теперь Хасановым в аренду под коммерческие ларьки, продававшие все подряд: от сигарет и поддельного коньяка до пестрого копеечного тряпья с фальшивыми этикетками известных дизайнеровских фирм. Стадион превратился в дешевый рынок, и, несмотря на его отдаленность от центра, здесь всегда крутилось довольно много народу.

Стоянки для машин перед стадионом не было, и автомобили у входа бросали как попало. Тут же валялись груды мусора: раздавленные помидоры, кожура от бананов, пустые бутылки и мятые бумажные пакеты, плавающие в зловонных лужах. Оборванные и чумазые цыганята попрошайничали поблизости, приставая к прохожим.

Сам Хасанов, брезгуя своим доходным детищем, занимал два этажа в дальнем крыле с отдельным входом.

Запущенные грязные коридоры и обшарпанная лестница явно нуждались в ремонте. Зато, попадая на второй этаж в приемную Хасанова, вы сразу получали представление о размахе хозяина. Приемная была огромной, с паркетным полом, широкими кожаными диванами темно-коричневого цвета глубокими креслами и двумя низкими столами. На столах небрежно лежали цветные журналы, невзначай раскрытые на статьях, повествующих о разнообразной деятельности Хасанова на поприще бизнеса и благотворительности, обильно сдобренные его фотографиями. На большинстве фотографий он был с телефоном. Этот ракурс наши лишенные фантазии фотографы обычно выбирают, когда хотят придать объекту важности.

Жеманная секретарша, с лопавшейся на пышной груди блузкой, сидела за полукруглым столом, заставленным всевозможной компьютерной техникой. Она осведомилась о моей фамилии и должности. Однако, записав и то и другое в блокнот, с места не сдвинулась, как будто интерес к моей персоне диктовался ее природным любопытством, а не необходимостью докладывать о моем прибытии начальнику.

Кроме меня в приемной уже терпеливо дожидалось несколько человек, судя по озабоченным лицам и папкам в руках, коммерсанты или подчиненные.

Расположившись на диване, я обратил внимание на сдвинутые в угол коробки, перевязанные праздничными ленточками, сваленные в груду картины в рамах и несколько корзин с цветами. Видимо, Хасанов сегодня принимал подарки по случаю какого-то торжества.

Телефон на столе секретарши зазвонил, она сняла трубку, два раза пропела «да, конечно, Федор Завидович», после чего небрежно кивнула мне на дверь, оставив коммерсантов томиться дальше. Они посмотрели на меня с завистью и уважением.

Я вошел в просторный и мрачноватый хасановский кабинет, с черной кожаной мебелью и черными шкафами, стены которого были обшиты деревянными лакированными панелями темного цвета. Особый колорит кабинету придавал стоявший на видном месте расписной кальян и висевшие на окнах занавески с пестрым азиатским орнаментом. Всю центральную часть кабинета занимал длинный стол для совещаний, сейчас нарядно уставленный открытыми бутылками, закусками и конфетами.

Хасанов поднялся из-за своего стола и, раскрыв объятия, с улыбкой засеменил мне навстречу. Он был маленький, юркий, черноволосый, с высоким лбом и живыми умными глазами, блестевшими под массивными очками в золотой оправе. Ни в его внешности, ни в стиле его кабинета не было ничего запоминающегося, если не считать кальяна и нелепых занавесок. Для его масштаба такая невыразительность выглядела странной. Обычно люди, добившиеся успеха, несут отпечаток несхожести с толпой.

— Дорогой друг, — затянул он характерным высоким татарским речитативом. — Как здоровье? Как здоровье Храповицкого?