Василий Кнежин - Игра в людей

• Название: Игра в людей
• Автор: Василий Кнежин
• Жанр: Ужасы и Мистика

Ларион Холод работает тренером по соблазнению, наказывает стерв и вытаскивает людей из сект. Эти занятия — выражение его внутренних сущностей, которые дают ему энергию и силу жить. Неприятности начинаются тогда, когда сущности Лариона начинают жить собственной жизнью и вырываются из созданных для них стен.

---

Иван Столяров, пронеслось в голове. Он мне когда-то говорил, что, будучи студентом в ВУЗе, ходил по моргу в трусах в горошек и пел арию Фигаро. Давай… Пальцы дрожат, я несколько раз промахнулся мимо нужной кнопки.

— Здорово, Ларион! — Донеслось из трубки. — Рад тебя слышать!

Больная улыбка коснулась моих губ.

— Чего не спишь в такую ночь? Ваня, у меня мало времени. Как сказала мне телефонная компания, мой абонент может быть отключен за нехватку ресурсов.

— Ты на мели? Если нужны деньги, буду рад помочь.

— Стоп. — Коротко сказал я и скривился. Боль стеганула с такой силой, что на мгновение я потерялся. — Мне нужен хирург. Моего любимого песика сильно погрызла другая собака. А ты вроде как медик.

Из трубки раздалось длинное мычание. Иван сказал, что хоть он и закончил медицинское, но работает сейчас начальником кадров в автомобильной компании. Я не стал дослушивать, сказал, что моему песику совсем плохо и повесил трубку. Онемевшими пальцами я натыкал еще один номер, но сказали, что он не используется. Третий звонок тоже без результата, а на четвертый у меня не осталось сил.

ЧАСТЬ 2

Глава 1

Я оставил телефон, попытался максимально расслабиться. Представил, как кровь останавливается, рана затягивается тонкой пленкой, а боль уходит. Я медленно вдохнул, выдохнул… стало чуть легче. Я вдохнул чуть глубже, представляя, как с каждой секундой становлюсь здоровее, а рана становятся мелкой царапиной. На выдохе от приступа боли я распахнул глаза и выгнулся дугой, чувствуя, что кровь потекла с удвоенной силой. У меня уже начались слуховые галлюцинации. Кажется, что над ухом уселся менестрель в смешном костюме и поет глупую песню.

Я напрягся, пытаясь сконцентрировать мутнеющее сознание. Музыка прекратилась, и я снова расслабился, представляя себя здоровым, сильным, вечным! Но вместо всех этих хороших вещей вернулась галлюцинация, а вместе с ней ощущение легкой дрожи в затылке. Вот я дурак, подумал я с усмешкой и поднял звонящий под головой мобильник.

— Алло?

— Ларион, я вспомнил хирурга, Станислава. Я с ним у тебя вместе тренировался. Ему лет сорок пять, с великолепной шевелюрой и привычкой прицокивать, когда волнуется. Если ты еще не нашел врача, то…

— Я понял. — Оборвал я Ивана. — Говори телефон.

— Сейчас продиктую.

— У меня только красные чернила под рукой, а ими пишут учительницы в школе. Присылай номер в сообщении. Ты очень меня выручишь.

Долго, очень долго. Я устал ждать, хотя умом понимаю, что до пищания пришедшего сообщения прошла всего пара минут.

Открыть, использовать номер, вызвать.

— Алло, Станислав?

Я услышал металлическое бряцанье и быстрый голос Станислава:

— Ларион Викторович, я уже собираюсь. Иван сказал, что дело срочное. Адрес у тебя тот же?

— Да, я у себя дома, дверь открыта, чем раньше зайдешь, тем лучше… больше вероятность спасти невинное дитя природы…

Говорить стало трудно, словно в горло вставили штырь. Я что-то просипел про то, что надо будет штопать мою собаку, и рука с телефоном упала за голову. Уже и тут сыро. Мозг стал подавать недвусмысленные сигналы в виде огромных цветных пятен на потолке, мол, неплохо было бы уснуть. С мозгом пришлось согласиться.

— Очнись, больная скотина!

Хоть я и рад до безумия это слышать, но раскрыл глаза с крайне недовольным видом. Пошевелил руками, они на месте. Живот куда-то делся. От убийственной боли осталось глухой воспоминание.

— Ты куда мой живот дел? — Я удивился слабине своего голоса.

Стаснислав нервно улыбнулся, жестко схватил мои руки и положил вдоль тела, приказав находиться в таком положении. Надо мной раздается цоканье языком. Я вспомнил эти серьезные глаза и аккуратно стриженую бородку, как у конкистадоров.

— Молчи. — Приказал Станислав, светя мне в лицо фонариком. — Я сделал местный наркоз и обеззаразил. Сейчас наложу швы, и будешь как новенький. Тебе повезло, что ранение не проникающее, что лезвие остановилось в брюшной стенке. Проникло бы дальше, был бы перетонит и смерть. Ты дьявольски везучий.

Я повернул голову, чтобы сглотнуть и увидел на полу кучу окровавленной ваты, сундук с инструментами и пузырьками. К его днищу подступила лужица крови, сверху ее уже затянула темная пленка. Станислав взвесил на ладони иголку с нитью, взял их щипцами. Поглядел на меня и сказал:

— Может быть больно, рана оче…

Конец фразы я не услышал. Вначале просто вырубился, но быстро вернулся в сознание и стал приказывать телу: жить, лечиться. Время опять понеслось мимо, я лишь чувствую прикосновения щипцов с иглой. Изредка слышится далекий голос Станислава. Один раз я очнулся настолько, что смог разглядеть колдующего надо мной хирурга. Лицо сосредоточено и в морщинах. Глаза смотрят в одну точку, на лбу испарина. Видение быстро исчезло за расплывающимися цветными кругами. Следующий раз я проснулся от нашатыря. Подо мной мягкое, видимо Станислав перенес меня на кровать. Рот не слушается, губы высохли и слиплись. Я разодрал губы и тихо позвал Станислава. Хирург появился надо мной, запаренный и с мешками под веками. Рукава рубашки закатаны, в правой ладони половая тряпка, бурая от крови.

— Ничего не говори. — Приказал Станислав. Я подчинился. — Сейчас пять утра, тебе необходимо спать. Я приберусь немного и останусь у тебя. Милицию, я так понял, вызывать не надо? Молчи-молчи, потом объяснишь, почему. Я тебе не судья. Как отмою от крови пол, прилягу в гостиной. Под кроватью я положил металлический поднос, рядом с твоей рукой лежат ложки. Станет плохо, скинь ложки на поднос, я услышу.

Станислав смотрит на меня с сожалением и молчаливым участием. Понимаю его, он привык видеть меня совсем другим. Я стиснул зубы и простонал. Станислав наклонился ко мне, вгляделся в измученное потное лицо. Он сказал:

— Постарайся уснуть. Сегодня пятница, я поеду утром на работу. После обеда отпущу клиентов и приеду к тебе. К тому времени ты будешь еще спать. Парень ты крепкий, поправишься быстро, а с моими заживляющими средствами даже моргнуть не успеешь, как будешь снова в строю. Спи. Пусть сон будет крепким и исцеляющим.

Мне показалось, что сейчас Станислав поцелует меня в лоб и подоткнет одеяло. Но хирург поднялся и ушел. Я хотел сказать ему вслед, насколько ему благодарен, но челюсти отказались разжиматься. Тело ощущается как ода большая опухоль. Не двигается, только раздувается больше и больше. Скоро — бам! — и нет меня, только ошметки по комнате.

Против предположения Станислава, я проснулся ранним утром. Проснулся оттого, что очень захотелось умереть. Умереть лежа на кровати не получилось, а встать нет сил. Чувство невыносимое и прегадостное. Я попытался войти в комнату соблазнителя, чтобы царящее там чувство эйфории убило боль. Но не получилось.

Перед глазами встал потолок и настойчиво пытается завести со мной диалог. Я стал отнекиваться и махать на него воображаемыми руками. Потолок обиделся и отвернулся. От яркого солнечного света у меня закружилась голова, и я ненадолго вырубился. Когда пришел в сознание то увидел, что потолок наплакался о моей грубости стенам. Одна стена при этом говорит визгливо высоким голосом, который донимает даже под одеялом.

Обдумывание способа умереть, не вставая с кровати, привело меня в отчаяние. А тут еще говорливые стены и ропщущий потолок.

— Молчать! — Насколько мог сильно, рыкнул я на них. Получилось ужасно, я испугался собственного голоса и добавил вежливо. — Пожалуйста, говорите на полтона ниже.

В ответ на мою просьбу полоток лег на стены таким образом, что сложилось неприятное ощущение, что эта компания дружно послала меня пешим эротическим маршрутом.

— Идите сами на… к черту на куличи. Когда я вам нужен, то и поштукатурь и покрась. А как заболел, вы вот что мне показываете.

Утро потянулось в горячем бреду. Судя по тому, что Станислав уехал и никого не прислал приглядывать, я здоровее, чем думал. Наверно, мне со страху показалось, что крови вытекло много. Я изворочался, ожидая Станислава. Я попросил часы идти скорее, но они равнодушно тикают, им нет дела ни до кого. Как римский закон, суров и несправедлив, но обязателен к применению. Один раз в забытьи я двинул рукой и скинул сигнальные ложки. По ушам как серпом прошлись, звон стоял часа полтора.

Станислав приехал к половине третьего, может к пяти. Глядя на меня, Станислав долго хмурился и молчал. Он тронул рану, и я взвыл от боли, едва его пальцы коснулись пораженной области.

Станислав покормил меня кашей и соком. После дал какие-то таблетки. Я вяло поотпирался от пилюль, но хирург с силой запихнул их в мою глотку. Заполировали это дело теплой водой, от которой мне стало не по себе. Тошнить Станислав категорически запретил, сказал, что швы разойдутся. По хорошему, надо мне отлежаться неделю-другую недвижно.