Харри Йыгисалу - Горностай

• Название: Горностай
• Автор: Харри Йыгисалу
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1988

Книга эстонского писателя, в прошлом преподавателя биологии, рассказывает о семье горностаев, поселившихся на хуторе рядом с людьми. Характеры героев ярко проявляются в отношении к животным. Повесть ставит остросовременные вопросы ответственности человека за судьбу животного мира, всей природы. Главная мысль автора — по соседству с человеком должно быть место и для «братьев меньших».

За эту книгу Харри Йыгисалу был удостоен республиканской премии имени Ю. Смуула.

---

Тоомас Кивистик осмотрел розы, затем молодые яблони. Подходил к каждой, дергал за ствол, проверяя, целы ли корни и хорошо ли они сидят в земле. В прошлом году, да и раньше тоже, с ними было немало хлопот: деревца еле-еле держались, их приходилось вытаскивать и бросать в костер, потому что водяные крысы повреждали корни. Та же беда приключалась со многими деревьями, уже начавшими плодоносить. Да и с розами дело обстояло не лучше — от тщательно подобранных и заботливо выхоженных сортов к весне оставались лишь обглоданные прутики.

Водяные полевки, проще — водяные крысы, хозяйничали во всех ближних садах, проделывали ходы в огородах и во дворах, а осенью, если не успевали вовремя убрать урожай, воровали с грядок морковь, с брюквой и свеклой разделывались на месте, выедали их внутри, оставляя кожуру. Еще больший урон приносили они зимой, когда грызли корни и обгладывали кору на плодовых деревьях. В Таммисту копали ловчие ямы, ставили ловушки, чтобы перешибить им хребет или хотя бы зацепить, за хвост. Хотя, сказать по правде, в ловушки угождали редкие бестолочи, которые все равно не причинили бы большого вреда. Как видно, главные силы — целые полчища вредителей — оставались безнаказанными, давая волю зубам.

На сей раз хозяин даже присвистнул, когда осмотрел состояние всех яблонь и слив, освободив их от зимней обвязки. Почти никаких повреждений ни на деревьях, ни на цветочных клумбах заметно не было. Благополучно сохранились также розы.

— Одно из двух. — сказал Тоомас Кивистик, входя в дом после осмотра. или в половодье затопило все норы, или крыс подкосила чума.

Другого, объяснения исчезновению водяных крыс он придумать не мог.

В подвале его тоже ждал приятный сюрприз: никогда еще не было так мало погрызано и разворовано, никогда еще пол и земля вокруг не оставались в таком хорошем, нетронутом состоянии.

— Не крысиный нынче год! — радостно заметил он, рассказав жене о своих наблюдениях. — Поэтому так благополучно пережили эту зиму.

В доме и в подсобных помещениях тоже ничего не тронули, если не считать крысиного хода в дощатом полу возле сундука с одеждой и кучи земли у печи в риге.

Дачники до позднего вечера работали в саду — рыхлили землю под ягодными кустами, вносили навоз, готовили грядки.

Усталые, но в высшей степени довольные прекрасным весенним днем и всем здесь увиденным, они погрузили в багажник мешки с картошкой и корнеплодами, сели в машину и поехали. Гул мотора затих вдали, ветерок разогнал облачко выхлопных газов…

ПЕРЕПОЛОХ

Прежнего покоя в Таммисту словно не бывало. На этот раз появление людей страшно встревожило горностаиху. Она вытащила полуголого детеныша из гнезда и пробралась с ним в противоположный угол подполья. Но и там не решилась оставить спою ношу над головой гулко раздавались шаги, доски поскрипывали под тяжестью человека. Ее пугал не только топот и скрип досок — сверху, сквозь щели в полу, сыпался мусор.

Это был страх не за себя. У нее в гнезде копошились маленькие детеныши, и она несла за них полную ответственность.

Она прислушивалась, можно сказать, затаив дыхание, и все еще держала малыша в зубах. Оставшиеся в гнезде стали скулить и звать ее. А она нервничала, пребывала па распутье, не знала, что делать, куда положить малыша: то ли отнести его обратно, то ли перепрятать в другое место весь выводок, то ли. как при пожаре, вообще вытащить всех на улицу. Глаза ее горели. Недовольно буркнув, она слишком сильно сдавила загривок малыша.

Наконец дверь мансарды громко хлопнула, щелкнул замок, затем под чьей-то тяжестью заскрипела старая деревянная лестница, и наверху все стихло.

Можно было своего беспомощного малыша отнести обратно в теплое гнездышко.

Не в последний раз горностаиха оказалась в таком положении. Ей неоднократно придется так пли иначе сталкиваться с людьми, но это произойдет несколько позже.

ВКУС КРОВИ

Кровожадность в маленьких горностаях начала проявляться, когда у них еще не открылись глазки и не прорезались клыки. Слепые и беззубые, они сидели на материнском молоке, когда отец принес им первую мышь.

Мышь еще проявляла признаки жизни. Животных, пойманных для детенышей, горностаи не умертвляют, а слегка придавливают. Охотничью страсть они воспитывают в маленьких хищниках исключительно па живой добыче.

Первой добавкой к материнскому молоку была кровь. Мать дала детенышам полизать кровь, ткнув их мордочками в мягкие кусочки мяса. Собственно, на большее беззубые малыши пока были не способны. Еще не повидав солнечного света и ничего не зная о жизни за пределами теплого гнезда, они ощутили запах и вкус крови. Кровь их раздразнила и взбудоражила, отныне в них никогда уже не притупится жажда крови.

Детеныши росли не по дням, а по часам. Трудно поверить, что у маленькой горностаихи хватало молока на весь выводок. С первого же дня детеныши, словно по мановению волшебной палочки, подрастали и прибавляли в весе, на них обозначился нежный пушок.

Ухаживая каждое утро за детенышами, совершая туалет и тщательно их вылизывая, мать чувствовала, как ее малыши псе больше походят на горностаев. Только мордашки были странные носики тупые и сморщенные, усики едва пробивались. Но это не самое главное — глазки у них с каждым днем увеличивались в размерах и начинали вырисовываться. Прошло еще несколько дней, и носики удлинились, усики стали колючими. Усы даны горностаю не ради красоты или моды. Усы есть у взрослых зверьков и у малышей обоего пола, мальчиков и девочек. Усы им крайне необходимы. Благодаря усам и длинным волосикам на бровях горностай не натыкается ни на что носом и не выкалывает себе глаза, не сбивается в непроглядной темени мышиной норки.

В первое время мать лишь изредка решалась уходить от малышей, не осмеливаясь оставлять гнездо без присмотра. После их рождении она заметно похудела, мордочка заострилась и только холодно поблескивавшие черные глаза по-прежнему казались большими.

Пришел отец, волоча лягушку, положил ее перед матерью и исчез. Как видно, на него тоже перекинулись материнские заботы. Чем быстрее подрастали детеныши, тем больше было хлопот у родителей, — таков уж закон природы, который распространяется не только на горностаев.

ГЛАЗА ПРОРЕЗАЛИСЬ

В жизни горностаев свершилось большое событие. Каждый может представить себе, что значит превратиться из слепого в зрячего. Кроме всего прочего, это начало новой поры — поры шалостей, проказ, а вместе с тем и неприятностей.

Детство животных длится недолго, они стремительно взрослеют. Поэтому им необходимо быстро усвоить, все жизненные премудрости.

Глазки у малышей лишь чуть-чуть приоткрылись, но были уже такие чувствительные, что даже в сумерках смотреть было больно. И вот их уже заинтересовал и потянул к себе свет, пробивавшийся под пол между балками. Им уже не сиделось в гнезде, они стали выбираться и ковылять вокруг, рассматривая светлые точечки на песке.

Свет бил в глаза, на него можно было смотреть только издали и ползать по темным углам вокруг светлого пятна. Но так продолжалось недолго: детеныши разобрались, в чем дело, поняли, что свет не опасен и через пятно на полу можно проскочить, не причинив себе никакого вреда.

Идя на свет, детеныши вскоре нашли дорогу к выходу и друг за дружкой полезли туда, по очереди просовывая мордочки в отверстие. Яркий свет и бескрайние просторы испугали любопытных малышей и заставили вернуться в гнездо. Однако любопытство пересилило. Ничего не поделаешь: мир обширен и привлекателен, особенно для молодых, кто ничего о нем не знает, кто не составил представления о границах близкого и далекого, о необходимости кого-то опасаться, а кому-то доверять.

День ото дня детеныши все больше интересовались светом и различными звуками, доносившимися извне. Под стрехой, за деревянной обшивкой дома, устроила себе гнездо трясогузка, на перекладине щебетали ласточки или, разрезая воздух крыльями, влетали на чердак и вылетали из него через треугольное отверстие на щипце под коньком крыши. Незнакомые голоса будоражили, звали и остерегали одновременно.

Маленькие горностаи оказались талантливыми изобретателями всевозможных игр, занимавших свободное время и дававших возможность помериться силами. Прежде всего они испытывали собственную смелость: кто решится высунуть нос из-под пола в ночной темноте, кто в утренних или вечерних сумерках, а кто при дневном свете.

Матери такие выходки не нравились. Она хватала храбрецов за загривок и отправляла обратно в гнездо. Но разве матерям дано так быстро вразумить и приструнить своих отпрысков? Прошла еще неделя, и горностайчики выбирались на чердак среди бела дня. Правда, старались держаться поближе к гнезду — осторожностью они наделены от рождения. И хотя жизненного опыта у таких малышей самая малость, все-таки в сообразительности им не откажешь.