С. Пэррис - Ересь

• Название: Ересь
• Автор: С. Пэррис
• Издательство: Иностранка, Азбука-Аттикус
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-389-01057-4

Великий Джордано Бруно, спасаясь от инквизиции, бежит в Англию. В этой стране, где вот уже четверть века на троне сидит королева-протестантка, все еще сильна оппозиция приверженцев католической веры. При королевском дворе Бруно получает задание — отправиться в Оксфорд, тайный оплот католицизма, и нащупать нити заговора против королевы. Там же в Оксфорде вроде бы спрятана вожделенная для него книга, содержащая ключ к разгадке тайн мироздания. Однако разоблачение заговора и поиски книги неожиданно осложняются тем, что в этом тихом университетском городке совершается ряд загадочных убийств, которые Бруно берется расследовать.

---

Бернард промолчал, а Дженкс, пожав плечами, продолжал:

— Я вернусь до рассвета, как только все подготовлю. Оставляю вас на попечение Хамфри. Поразмыслите пока, что вы должны мне пересказать из вашей беседы с Томасом Алленом.

— Так вы убиваете меня ради спасения своей шкуры? — спросил я.

Хамфри с неожиданной для такого гиганта бережностью подхватил меня и уложил на пол; Бернард принялся другой веревкой обматывать мне ноги. Дженкс пристально и сурово глянул на меня.

— Ради спасения веры, Бруно, — ответил он наконец. — Все, что я делаю, я делаю ради нашей гонимой веры, а потому это не будет грехом пред Господом.

— А как насчет шестой заповеди?

— Я предпочитаю первую: «Да не будет у тебя других богов пред лицем Моим». — Прищурившись, он наклонился ко мне так близко, что можно было пересчитать все поры на его физиономии. — Эта страна — моя страна, Бруно, ибо я родился англичанином и пребуду им до могилы. Моя страна нарушила первую заповедь. Еретическая блудница, выродок этой шлюхи Болейн, возомнила себя равной святому отцу и подвергла величайшей опасности души своих подданных. Мы боремся с ересью, Бруно. Это священная война, а не убийство. И мы не варвары: прежде чем вы умрете, отец Бернард исповедует вас, если вы готовы примириться со Святой Матерью Церковью.

— Уж вам-то я точно исповедоваться не стану, — стиснув зубы, отвечал я.

Дженкса это не смутило.

— Это дело вашей совести и ваших отношений с Богом. — Он размотал длинный грязный шарф, затем крепко сдавил двумя пальцами мне нос. Я вынужден был вздохнуть, и тогда он деловито запихал шарф мне в рот. Огромный ком распер мне челюсти, я стал задыхаться. На миг мне почудилось, будто он решил таким образом меня удавить. Но Дженкс выпустил мой нос и посмотрел на меня с отвращением.

— Нужно обыскать его комнату в колледже, — посоветовал он Бернарду, и тот кивнул в ответ.

Книготорговец порылся в моей куртке, нащупал за поясом ключ, сорвал его и перебросил Бернарду. Я подумал, что копия шифра из ежедневника Мерсера спрятана у меня под рубашкой, и в комнате не найдется ничего, что связывало бы меня с Уолсингемом. Впрочем, это было слабое утешение.

Но каков я глупец — ни словом не обмолвиться Сидни о своих планах! Один лишь Коббет знает, что я отлучился на ночь. Никто ничего не узнает до завтрашнего утра, когда мое остывшее тело найдут на задах какого-нибудь борделя. Я задрожал, и боль в челюсти усилилась: мне трудно было даже сглатывать слюну, шарф меня душил.

Дженкс смерил меня оценивающим взглядом, пощупал веревки — достаточно ли туго затянуты — и кивнул Бернарду.

— Я оставлю вас ненадолго, Бруно. Хорошенько подумайте о том, что вы должны мне рассказать. Моя рожа покажется вам ангельским ликом по сравнению с тем, во что я вас превращу, если признание придется у вас вырывать. Не вынуждайте меня к этому.

Бернард тоже посмотрел на меня. Морщинистое лицо его было решительно, хотя, мне показалось, его омрачало искреннее сожаление. Он медленно накинул на голову капюшон и вышел из комнаты, оставив меня наедине с Хамфри Причардом.

Глава 17

В комнате царило молчание. Снизу донесся стук хлопнувшей двери. Свечи на алтаре почти догорели и мерцали, отчего тень Хамфри на стене казалась причудливо огромной. Он не стал зажигать новые свечи, порученное дело явно смущало парня. Он тяжело опустился на корточки под окном, привалился спиной к стене. Сидел в этой неудобной позе и таращился на меня, озабоченно и виновато. Я слышал только звук собственного дыхания — частое неровное посвистывание носом. У Хамфри за поясом торчал нож, и он то и дело касался пальцами рукояти. Мне было очевидно, что юноша, несмотря на свой громадный рост, добр и кроток и навязанная ему роль отнюдь его не радует. Хватит ли ему решимости пустить нож в ход, если я попытаюсь удрать, подумал я, но решил, что страх перед Дженксом возьмет верх над природной добротой.

Ветер с грохотом ударил в оконные рамы, и Хамфри подскочил, испуганно вертя головой, потом рассмеялся над собой. Я пытался поймать его взгляд, надеясь пробудить природное мягкосердечие этого увальня, пока не вернулся Дженкс. Но надежды на него у меня почти не было: слишком хорошо он знал, как Дженкс расправляется с теми, кто ставит под удар дело.

От неестественной позы разболелись руки и плечи; я пытался вращать запястьями, но ничего не получалось, веревки впивались только сильнее. Чтобы отвлечься, я стал мысленно вспоминать лица людей, замеченных на мессе. Среди них был Ричард Годвин, он раздавал книги, которые Дженкс ввозил контрабандой. Был там слуга ректора Андерхилла Адам. Оба они служили в колледже, и у обоих хватало причин, чтобы заставить навеки замолчать тех, от кого исходила угроза разоблачения. В особенности Адам — об этом я уже думал, — который имел доступ к ключам ректора. С другой стороны, зачем этим тайным католикам привлекать внимание к своим сборищам в «Колесе Катерины»? Что-то тут не сходилось.

Я прикрыл глаза, прислонился головой к стене. Что толку в этих размышлениях, думать надо о том, как отсюда выбраться. Если мне перережут глотку и бросят умирать в каком-нибудь закоулке, от всех моих открытий никому пользы не будет. Невольная дрожь пробрала меня — слишком явно представился весь ужас положения. Не впервой моя жизнь подвергалась опасности, но такой беспомощности перед лицом неотвратимой смерти я еще не испытывал.

Я вытянул шею, пытаясь хотя бы ослабить боль в напряженных челюстях, но от этого движения разошлась рана на горле и начала сильно кровоточить; я всхлипнул от боли и невольно втянул глубже забитый мне в глотку шарф. Конец его попал в дыхательное горло, и я стал задыхаться, только головой мотал, испуская еле слышные стоны. Лишь когда я с грохотом рухнул и начал извиваться на полу, Хамфри сообразил, что что-то случилось, подскочил ко мне и принялся выдирать кляп у меня изо рта. Он извлек наконец проклятый шарф, а я остался валяться на полу, жадно втягивая в себя воздух. Из глаз потоком лились слезы.

— Я не буду вам кляп обратно засовывать, доктор Бруно, только не зовите на помощь, а то мне придется вас ударить, — почти извиняющимся тоном прошептал Хамфри, озабоченно оглядывая меня.

— Он на самом деле собирается меня убить? — прохрипел я, когда голос отчасти вернулся ко мне.

Хамфри растерялся, крупное доброе лицо его сморщилось — долг и сострадание раздирали эту истинно христианскую душу.

— Он говорит, вы предадите нас графу Лестеру, — прошептал он, и глаза его расширились в испуге. — Нас отвезут в Тауэр и вздернут на дыбу, всех, даже женщин. И вдову Кенни тоже. А я не позволю мучить вдову Кенни, — угрожающе добавил он.

— Ты любишь ее? — мягко спросил я паренька.

Хамфри изо всех сил закивал головой.

— Она взяла меня в дом, когда я пришел в Оксфорд, — заговорил он, по обыкновению, нараспев. — Шесть лет тому назад это было. Теперь у меня есть дом, хорошая работа и все равно что семья.

— И она тебя любит, Хамфри, в этом я уверен. Твои родные тоже были католиками? — сквозь мучительный кашель спросил я.

Он снова изо всех сил покачал головой — каждый его жест был по-детски чересчур энергичен для выразительности.

— Вдова Кенни и мастер Дженкс научили меня настоящей вере. Теперь я знаю, что мы должны защищать ее от еретиков.

— Ты сказал, «женщин будут мучить», — припомнил я. — Сколько женщин ходит на ваши собрания?

Хамфри замялся с ответом.

— Полно, Хамфри, через несколько часов я буду мертв. Что за беда, если ты поможешь мне скоротать время, поболтав со мной? — принялся я уговаривать его. — Это будет доброе дело, Хамфри!

Это подействовало: парень заерзал, придвинулся ближе и напустил на себя заговорщический вид.

— Есть женщины из города, только не леди, те в какой-то усадьбе собираются на мессу, со своими. Но и у нас есть одна… — При виде разлившегося по его лицу выражения нежности я понял, что моя догадка была верна.

— София?

Хамфри удивленно заморгал.

— Вы знаете Софию? — Я кивнул в ответ, он так и просиял. — Она теперь редко приходит, но я ее завсегда узнаю, даже под капюшоном. Она ходит как… как деревце качается на ветру, понимаете, о чем я? Как ива у реки.

— Да, знаю. Вот еще что скажи: у Софии есть среди вас друзья? Те, к кому она могла бы обратиться, если б попала в беду?

— Да какая ж у нее может стрястись беда, сэр? — удивился Хамфри.

Милый, наивный мальчик, он все еще именовал меня «сэром», хотя я был связан по рукам и ногам, а его приставили сторожить меня. Не дождавшись от меня ответа, он слегка нахмурился и покачал головой.

— Нет, про ее друзей я ничего не знаю. Разве что отец Джером. Отца Джерома все любят. Он ее и привел к нам.

— Отец Джером? — насторожился я и попытался сесть поудобнее. — Я думал, ваш священник — отец Уильям.