Дэвид Харви - Краткая история неолиберализма

• Название: Краткая история неолиберализма
• Автор: Дэвид Харви
• Жанр: Политика

Неолиберализм – теория, согласно которой рыночный обмен является основой системы этических норм, достаточной для регулирования всех человеческих действий,стал доминировать в мыслях и делах жителей большинства государств земного шара примерно с 1970-х. Распространение новой теории шло параллельно с пересмотром взглядов на права государства, когда проводилась приватизация, изменялась финансовая система, более серьезное значение стали придавать рыночным процессам. Государственное вмешательство в экономику было сведено к минимуму, но одновременно и обязательства государства, связанные с социальными гарантиями гражданам, сильно уменьшились. Дэвид Харви, автор книг The Condition of Postmodernity u The New Imperialism, рассказывает историю политических и экономических процессов, связанных с происхождением неолиберализма и его распространением по миру. Тэтчер и Рейгана часто цитируют в качестве основоположников неолиберального поворота, но Харви показывает и роль других государств, от Чили до Китая, от Нью-Йорка до Мехико, в этом процессе. Кроме того, он исследует сходства и отличия между неолиберализмом в понимании Клинтона и недавний поворот в сторону неоконсервативного либерализма администрации Джорджа Буша. Харви также предлагает читателям модель, с помощью которой можно не только анализировать политические и экономические опасности, окружающие нас, но и оценить, есть ли будущее у социально ориентированных альтернатив, которые поддерживают многие оппоненты неолибералов.

---

Все это не означает, что нужно вернуться к ностальгическим для кого-то временам, когда была популярна такая категория, как «пролетариат». Это также не означает, что существует некая «основная концепция» класса, которую можно использовать как одну из основ (а то и единственный фундамент) процесса исторической трансформации. Мы не можем сегодня использовать понятие «пролетариат», которое фигурировало в утопии Маркса. Говорить о необходимости и неизбежности классовой борьбы не значит сказать, что формирование класса заранее предопределено. Движения народа и элиты формируются в процессе развития, хотя и не по выбору этих классов. Условия формирования этих движений сложны, что связано с расовыми, половыми, этническими особенностями, тесно переплетенными с классовой идентичностью. Низшие классы имеют ярко выраженные расовые особенности. Отличительной чертой неолиберализма стал рост феминизации беднейших слоев населения Земли. Неоконсервативные нападки на права женщин и право на воспроизводство были, как ни странно, популярны в конце 1970-х, когда неолиберализм стал впервые заметен, и являются ключевым элементом обеспечения справедливого, по понятиям неоконсерваторов, морального порядка, основанного на специфическом понимании семьи.

Анализ показывает, как и почему народные движения сейчас раздроблены. С одной стороны, существуют движения, которые я называю «расширенным воспроизводством», в которых эксплуатация наемного труда и условия, определяющие стоимость труда, становятся центральными вопросами. С другой стороны, есть движения против накопления путем лишения прав собственности. Сюда относятся сопротивление классическим формам примитивного накопления (когда, например, крестьян изгоняют со своих земель); несогласие с отказом государства от любой социальной ответственности (кроме надзора и подавления); неприятие разрушения культуры, истории и окружающей среды; отрицательное отношение к «конфискационной» дефляции и инфляции, порожденной современными формами финансового капитала в альянсе с государством. Определение естественной связи между этими разными движениями — срочная теоретическая и практическая задача. Наш анализ показал также, что это возможно только на основе наблюдения за динамикой процесса накопления капитала, которому присуща нестабильность и все более неравномерное географическое развитие. Эта неравномерность, как мы видели в главе 4. активно способствует распространению неолиберализации на основе межгосударственной конкуренции. Одна из задач новой классовой политики — использовать неравенство географического развития в качестве актива. Политике правящей элиты «разделяй и властвуй» должны быть противопоставлены совместные действия левого крыла, готового поддержать процесс самоопределения и восстановления власти на местах.

Анализ указывает на противоречия в планах неолибералов и неоконсерваторов. Растущий разрыв между рассуждениями (для блага всех) и действиями (ради преимуществ узкой группы правящего класса) стал слишком заметен. Идея о том, что рынок — это конкуренция и честная игра, все больше отвергается фактом невероятной монополизации, централизации, интернационализации корпоративной и финансовой власти. Невероятный рост классового и регионального неравенства как внутри отдельных государств (в Китае, России, Индии, Южной Африке), так и на мировой арене между государствами создает серьезные политические проблемы, которые больше нельзя скрывать как что-то «переходное» на пути к идеальному неолиберальному миру. Чем больше неолиберализм признается несостоятельной утопической теорией, маскирующей успешный проект по восстановлению власти правящего класса, тем более прочная основа формируется для роста массовых выступлений, требующих равноправия и экономической справедливости, честной торговли, большей экономической безопасности.

Рост дискуссий о правах, о которых говорилось в предыдущей главе, представляет и возможности, и проблемы. Даже обращение к обычным либеральным определениям права может стать инструментом критики со стороны неоконсервативного авторитаризма, особенно если учесть, что повсеместная «война с терроризмом» (от США до Китая и Чечни) ведется как повод для ограничения политических и гражданских свобод. Растущие призывы признать право иракцев на самоопределение и суверенитет представляют серьезный вызов американским имперским намерениям. Но можно определить и альтернативные права. Критика бесконечного накопления капитала как основного процесса, определяющего ход жизни, включает критику тех особых прав — право на норму прибыли и частную собственность,— которые составляют основу неолиберализма. Я не раз выступал за совершенно иной комплекс прав, включающий право на шанс в жизни, политические объединения и «хорошее» управление, на контроль над производством, на безусловность и целостность человеческого тела, на критику без страха мести, на адекватную и здоровую среду обитания, на коллективный контроль над общественной собственностью, на сохранение жизненного пространства, на разнообразие среды, а также права, присущие нам как биологическому виду[275]. Предлагая набор прав, альтернативный тем, которые являются священными для неолиберализма, необходимо определить социальные процессы, в рамках которых становится возможной реализация таких альтернатив.

Похожим образом можно спорить и против предположения о высокой моральности авторитета и легитимности неоконсерватизма. Идеалы морального общества и нравственной экономики исторически не чужды прогрессивным движениям. Многие из них, как движение Батисты, борются против накопления путем лишения прав собственности и активно выражают стремление к альтернативным формам социальных отношений в условиях моральной экономики. Нравственность не есть поле, которое определяют исключительно религиозные правые реакционеры, объединенные под предводительством средств информации, и формируют в ходе политического процесса, где доминирует власть корпоративных денег. В неразберихе моральных споров необходимо противостояние восстановлению власти правящего класса. Так называемые «культурные войны» — как бы ошибочно ни велись некоторые из них — нельзя списать со счетов как нежелательное (как иногда утверждают левые традиционалисты) отклонение от курса классовой борьбы. На самом деле рост моральных споров среди неоконсерваторов свидетельствует не только о боязни социального разложения в условиях индивидуалистичного неолиберализма, но и о широкой волне морального отвращения к падению нравов, отчуждению, расколу, маргинализации, ухудшению окружающей среды, вызванных практикой неолибералйзации. Трансформация этого морального отвращения к исключительно рыночной этике в культурное и политическое сопротивление есть один из признаков нашего времени, который нужно правильно понимать, а не игнорировать. Органическая связь между культурной борьбой и стремлением ограничить всеподавляющую консолидацию власти правящего класса нуждается в теоретическом и практическом исследовании.

Глубоко недемократическая сущность неолиберализма, поддержанного авторитаризмом неоконсерваторов, должна стать центром политической борьбы. В странах, считающихся демократическими, например США, существует огромный дефицит демократии[276]. Политическое представительство искажено и коррумпировано властью денег, не говоря уже о выборной системе, которой несложно манипулировать. Ключевые институты занимают предвзятую позицию. Сенаторы из 26 штатов, в которых проживает менее чем 20% населения страны, имеют большинство голосов для определения законодательной программы Конгресса. Скандальные махинации в процессе выборов к выгоде тех, кто обладает властью, признаются конституционными в рамках юридической системы, в которой все больше превалируют политические назначенцы неоконсервативного толка. Институты, обладающие невероятной властью, например Федеральная резервная система, вообще не подлежат никакому демократическому контролю. Ситуация на международной арене еще хуже, так как тут вообще нет никакой ответственности, не говоря уже о демократическом влиянии на МВФ, ВТО или Всемирный банк. Неправительственные организации, даже с самыми благими намерениями, также могут действовать вне демократической системы и без надзора. Это не означает, что сами демократические институты не имеют проблем. Теоретические неолиберальные опасения в отношении излишнего влияния отдельных группировок на законодательный процесс прекрасно подтверждаются практикой корпоративного лоббирования и принципом «вращающейся двери» между государством и корпорациями, благодаря чему Конгресс США (как и законодатели) действует исключительно в интересах сторон, располагающих деньгами.