Олег Тихомиров - Зеленое окно

• Название: Зеленое окно
• Автор: Олег Тихомиров
• Издательство: Астрель, АСТ
• Жанр: Детская проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-014945-X, 5-271-04446-7

Когда тебе 14 лет и к тебе впервые приходит любовь, мир расцветает. Тебя переполняют эмоции, тебе то радостно, то грустно. Ты не знаешь, как вести себя с любимым человеком, не знаешь, будет ли твое чувство взаимным, но ты надеешься, и все вокруг кажется необычным и прекрасным.

Герой повести Эдик стоял у дома своей любимой девочки Тани, и зеленоватый свет ее окна представлялся ему «маленьким кусочком морского дна», а сама Таня — русалкой. Так зарождалось первое чувство, но будет ли оно счастливым…

---

Виталька начал рассказывать про бабку Лукерью, а я все ждал, когда же эта история коснется меня. Он рассказывал смешно, изображал в лицах и бабку, и тех, кто ее слушал. Все смеялись, а я так же, как только что Виталька, жалко улыбался. Я знал, что удар вот-вот будет нанесен. Отличный удар. Под дых. «Вот сейчас, — думал я, — сейчас…»

Когда Виталька стал заканчивать свой рассказ, я вдруг почувствовал, что мне ничто не грозит. Нет, он ничего не знал про меня. Ничего! Он бы не так расписал этот случай. Он бы намекнул кое на что и кое на кого. А тут, я видел, вес камушки летели в бабкин огород!

— Господи, — уморительно повторял Виталька. — К чаму бы это… Ума не приложу. Никак, конец света наступает. О Господи!

Виталька разошелся вовсю. Он захотел и нас присоединить к неожиданно получившейся игре.

— К чаму бы такое, родненькая, скажи? — обратился к Верке.

Верка подумала, подумала — засмеялась.

— К дождичку в четверг, — сказала она.

Виталька подошел к Тане.

— А ты, имянинница, скажи ты.

— У нее день рождения, — вмешалась Верка. — Отстань ты от нее.

— Скажи, имянинница, — напирая на букву «я», повторил Виталька.

— Поживем — увидим, — уклончиво ответила Таня.

А Виталька уже взял меня за руку:

— Можат, ты, мил человек, знаешь, к чаму?

Меня как током дернуло. «Вот когда он отыграется. Дождался случая».

— К чаму? — настаивал Виталька.

— Пусти. — Я вырвал руку.

— Нет, мил человек, скажи, к чаму?

И опять вдруг мне стало легче. «Ну конечно, не знает. Он не так бы себя вел, не так». Мне тоже сделалось весело.

— К чаму? — не отставал Виталька.

— К киселю, — попробовал я свалять «дурочку».

— Нет, к пирогу, — запрыгала Верка.

«Уж молчала бы, Ряха. Расхвасталась своим пирогом», — подумал я.

Виталька шагнул к Ивану Денисовичу.

— Батюшка, можат, ты знаешь, к чаму б чудо такое вышло?

Иван Денисович тоже посмеялся, а потом сказал:

— Нет, Лукерья, чуда-то никакого.

— Как же так нет? — удивился Виталька.

— Да очень просто. Сами цветы не могли свалиться на буфет.

Тут все удивились. Лукерьины россказни никто всерьез не принимал, а Иван Денисович еще что-то объяснить пытается.

Виталька позабыл, что он Лукерья, и первый начал спорить.

— Цветов вообще не было, Иван Денисович.

— Нет, были, — сказал я. — Лукерья в комнату жильцов приводила, показывала. — Я чувство вал себя в полной безопасности, и мне даже интересно было слушать начавшийся спор.

Но в это время прозвенел звонок. Таня пошла открывать и вернулась с телеграммой.

— Вот, — сказала она и прочитала: «Поздравляем, целуем, обнимаем. Мама и папа».

— А где они? — спросил Виталька.

— В Сибири. Они у меня геологи. Сейчас в экспедиции.

— Здорово, сказал я. — Вот, наверное, путешествуют!

— О, еще сколько! — И вдруг Таня всплеснула руками: — Ребята, что вам сейчас подарю!.. — Она весело взглянула на деда и выбежала в коридор.

Вернулась она с небольшим мотком. Но не показала, что в нем лежит.

— Запускайте руки. Ну, кто смелый?

— Пустите меня, пустите меня! — закричала Верка, подпрыгивая на месте.

Она сунула руку в мешок и, взвизгнув, тут же выдернула.

— Ой, что-то колючее! Покажи…

— Неужели нет смелых? — сказала Таня. Мы с Виталькой кинулись к метку, и в руках у нас оказалось по большущей круглой шишке.

— Это кедровые, — пояснила Таня, — с орехами. Вера, возьми и ты. Не бойся. Она не кусается.

Шишка мне понравилась. Она была раскрыта, во все стороны торчали как бы скрюченные пальцы с когтями, а в щелках под этими пальцами виднелись орешки.

— Откуда такие шишки? — спросил и.

— Папа прислал с одним геологом.

Я посмотрел на шишку и представил себе, как она внесла на кедре где-то далеко-далеко, в безлюдной тайге. Может, рядом с ней на ветке кедра пряталась громадная дикая кошка — рысь. Шишка видела, как пробирается по лесу медведь. А может, и он залезал на этот кедр.

— Люблю путешествия, — сказал я ни с того ни с сего.

— Правда? — спросил Виталька.

— Ага. — Я не заметил вовремя подвоха.

— В книжках? — уточнил Виталька.

— Да нет… — замялся я и тут же понял, что сейчас Виталька спросит, где я бывал.

А я был только раз у тетки в Рязани и в Ялту ездил с родителями. Вот и все. Правда, в пионерском лагере у нас были походы. И мне очень понравилось топать с рюкзаком, разводить костры и печь картошку. Но Виталька ведь засмеет, если те походы назовешь путешествиями.

— А мы всегда уезжали на субботу и воскресенье, — выручила меня Таня.

— Кто это «мы»? — спросил Виталька.

— Папа, мама и я. Брали с собой палатку, иногда байдарку сборную и уезжали.

— Куда? — спросил я.

— В разные места. Недалеко, километров за пятьдесят, за семьдесят. У нас всегда карта была.

И оказалось, что все любят путешествовать — и Виталька, и Верка, и Иван Денисович сказал, что в молодости много походил по России.

— А давайте, — сказал я, — как-нибудь соберемся и махнем в поход.

— Идея! — воскликнул Виталька.

Все зашумели: правильно, мол, как хорошо.

— Еще бы байдарки сборные достать, — произнес я.

— Гигант мысли, — отозвался Виталька.

Ну для чего ему нужно все портить? Или же сегодня мы так настроены один против другого? Вычитал где-то: «Гигант мысли!»

— Говорун-говорунок, — сказал я, — подлижи пойди творог.

— Я бы пошел, да ты уже все вылизал.

Не Иван бы Денисович, я б, конечно, не стерпел.

— Петухи, — сказал Иван Денисович, — давайте-ка садиться за стол.

Веркин пирог, я должен признаться, действительно был красив. От него вкусно пахло, по краям он был подрумянен, а в серединке разместились не то какие-то вензеля, не то узоры, присыпанные сахарной пудрой. Пирог походил на старинный герб. Я подумал, что Верке будет жаль смотреть, как начнут его резать.

Но Верка сама протянула мне нож.

— Поработай на пользу общества, — сказала она.

— Подожди, — остановил меня Иван Денисович.

С книжной полки он взял небольшую коробочку. Из нее вынул коротенькие свечки с острыми наконечниками внизу. Он воткнул в пирог четырнадцать свечек, и мы принялись зажигать их.

Потом мы немного посидели при свете свечей и выпили за Таню по рюмке кагора. Иван Денисович сказал:

— Чуть-чуть можно ради такого случая. Никогда я не думал, что так приятно сидеть за столом перед вздрагивающими огоньками. Я вообще люблю смотреть на огонь. Маленьким меня как-то привозили в деревню. В памяти остались русская печь, ухваты, чугунки. От печи я не отходил. Хозяйка вначале боялась, что я буду кидать туда щепки. Но потом успокоилась, поняла, что мне нужно было только смотреть на огонь. А смотреть я мог часами. Он был живой, он был непонятный, он грел.

Пока горели свечки, я как-то даже не слушал, о чем говорили за столом. Я лишь видел мерцающие желтоватые огоньки. И в глазах у ребят тоже светились эти огоньки. Особенно у Тани. Это потому, что она сидела напротив меня и ее мне лучше было видно.

Казалось, что мы находимся в замке или во дворце, да и сами мы какие-то необыкновенные, может, волшебники, и сейчас будем колдовать.

Но вот включили свет, свечи задули, все стало обыкновенным — комната, стол, мы.

Мы пили чай, ели пирог, хвалили Верку (я-то не хвалил), а Верка сидела важная и довольная и говорила, что нет, мол, пирог не очень удался, чуть подсох, а вот в следующий раз… Тьфу ты! Даже есть расхотелось. Ну что она со своим пирогом носится! Пирог как пирог, съедобный — и ладно.

— Эдик, что же ты не берешь пирога? — спросил Иван Денисович. — Не хочешь? Бери яблоки, конфеты… И даму свою угощай. — Он посмотрел на Верку, которая сидела рядом со мной.

От таких слов меня даже скособочило. Это Ряха-то дама?! Да еще моя?! Пусть сама берет, если лопать хочет. Руки есть.

А Виталька, смотрю, взял коробку с конфетами, протянул ее Тане. Она выбрала одну конфетку и улыбнулась.

— Спасибо!

— Пожалуйста. — Он поправил галстучек.

Верка вдруг тоже поставила передо мною вазу с яблоками:

— Бери, Эдик, не стесняйся.

Я тогда схватил самое большое яблоко. Сказал:

— Кто стесняется? — и начал его так грызть, что в ушах затрещало. Уж очень мне не хотелось походить на аккуратненького, гладенького Витальку.

Наверное, я ел яблоко слишком свирепо, потому что Верка сказала:

— У тебя, Эдик, плохое настроение. Сейчас мы тебя развеселим. — И спросила Таню: — У вас есть пластинки?

— Есть хорошая коллекция Шаляпина, — сказал Иван Денисович.

— Я сейчас приду, — вскочила Верка и убежала.

Вернулась она с пластинками.

— Вот. Будем танцевать. — И она включила проигрыватель.

Через минуту она отплясывала шейк. У нее хорошо получалось. Лихо. Она притопывала, подскакивала — только платье возле колен дергалось то в одну, то в другую сторону.