Дэшил Хэммет - Рассказы

• Название: Рассказы
• Автор: Дэшил Хэммет
• Жанр: Детектив

Дэшил Хэммет — Dashiell Hammett — США, 27.5.1894 — 10.1.1961.

Классик американского детектива.

Родился в Сент-Мэри Саунти, штат Мэриленд. До 13 лет учился в балтиморском Политехническом колледже. С 1908 по 1922 сменил несколько профессий (в том числе — частный сыщик в агентстве Пинкертона) и отслужил в армии, сержантом. В 1920 женился на Жозефине Долан. Личная жизнь Хэммета была довольно сложной: при жене и двух дочерях он завязал прочные отношения с будущим соавтором Лиллиан Хеллман, в результате которых последовал развод с Жозефиной в 1937 г. С 1922 года занимался только литературной и общественной деятельностью. В 1942 был избран президентом Лиги американских писателей. В том же году был призван в армию и до 1945 служил на Алеутских островах. В 1946-47 гг. председательствовал в нью-йоркском конгрессе по правам граждан. В 1951 был обвинен в анти-американской пропаганде за активно выражаемые симпатии к коммунистической партии и провел 6 месяцев в тюрьме. Более десятка романов и повестей Хэммета были экранизированы. Самый популярный персонаж, созданный писателем, — Сэм Спэйд.

---

— Это очень важно, Стейси, — уверил я. — От этого зависит жизнь и благополучие еще одной женщины. И если мне удастся что-нибудь разнюхать…

— Ну, хорошо, — согласился он. — Только мне нужно предупредить портье, чтобы он дал знать, если вдруг она надумает вернуться.

В ее номере я обнаружил два небольших чемоданчика и один большой. Они не были заперты и не содержали ничего интересного — ни писем, ни каких-либо записей, ни других подозрительных предметов. Следовательно, она была уверена, что рано или поздно ее вещами заинтересуются.

Спустившись в холл отеля, я устроился в удобном кресле, откуда была видна доска с ключами, и стал ждать возвращения миссис Эстеп.

Она вернулась в четверть двенадцатого. Высокая, лет сорока пяти пятидесяти, хорошо одетая. Волевые губы и подбородок ее отнюдь не уродовали. У нее был вид твердой и уверенной в себе женщины, которая умеет добиваться своего.

На следующее утро я вновь появился в отеле «Монтгомери», на этот раз ровно в восемь, и снова уселся в кресло, откуда виден лифт.

Миссис Эстеп вышла из отеля в половине одиннадцатого, и я на почтительном расстоянии последовал за ней. Поскольку она отрицала, что получила письмо от доктора Эстепа, а это никак не укладывалось в моей голове, я решил, что будет совсем неплохо последить за ней. У детективов есть такая привычка: во всех сомнительных случаях следить за подозреваемыми объектами.

Позавтракав в ресторанчике на Фаррел-стрит, миссис Эстеп направилась в деловой квартал города. Там она бесконечно долго кружила по улицам, заходя то в один, то в другой магазин, где было народу погуще, и выбирая самые оживленные улицы. Я на своих коротеньких ножках семенил за ней, как супруг, жена которого делает покупки, а он вынужден таскаться за ней и скучать. Дородные дамы толкали меня, тощих я толкал сам, а все остальные почему-то постоянно наступали мне на ноги.

Наконец, после того, как я, наверное, сбросил фунта два веса, миссис Эстеп покинула деловой квартал, так ничего и не купив, и не спеша, словно наслаждаясь свежим воздухом и хорошей погодой, пошла на Юнион-стрит.

Пройдя какое-то расстояние, она вдруг остановилась и неожиданно пошла назад, внимательно вглядываясь во встречных. Я в этот момент уже сидел на скамейке и читал оставленную кем-то газету.

Миссис Эстеп прошла по Пост-стрит до Кейни-стрит. Причем она останавливалась у витрин, рассматривая, — или делая вид, что рассматривает, — выставленные товары, а я фланировал неподалеку: то впереди, то сзади, а то совсем рядом.

Все было ясно. Она пыталась определить, следит ли кто-нибудь за ней или нет, но в этой части города, где жизнь бьет ключом, а на улицах много народу, меня это мало беспокоило. На менее оживленных улицах я, конечно, мог бы попасть в ее поле зрения, да и то совсем не обязательно.

При слежке за человеком существуют четыре основных правила: всегда держаться по возможности ближе к объекту слежки, никогда не пытаться спрятаться от него, вести себя совершенно естественно, что бы ни происходило, и никогда не смотреть ему в глаза. Если соблюдать все эти правила, то слежка — за исключением чрезвычайных случаев — самая легкая работа, которая выпадает на долю детектива.

Когда миссис Эстеп уверилась, что за ней никто не следит, она быстро вернулась на Пауэлл-стрит и на стоянке Сан-Френсис села в такси. Я отыскал невзрачную машину, сел и приказал ехать следом.

Мы приехали на Лагуна-стрит. Там такси остановилось, она вылезла и быстро поднялась по ступенькам одного из домов. Мое такси остановилось на противоположной стороне, у ближайшего перекрестка.

Когда такси, привезшее миссис Эстеп, исчезло за углом, она вышла из дома и направилась вверх по Лагуна-стрит.

— Обгоните эту женщину, — сказал я.

Наша машина начала приближаться к шедшей по тротуару миссис Эстеп. Как раз в тот момент, когда мы проезжали мимо, она подошла к другому дому и на этот раз нажала звонок.

Это был четырехквартирный дом с отдельным входом в каждую квартиру. Она позвонила в ту, что на правой стороне второго этажа.

Осторожно поглядывая сквозь занавески такси, я не спускал глаз с дома, а шофер тем временем подыскивал подходящее место для стоянки.

В семнадцать пятнадцать миссис Эстеп вышла из дома, направилась к остановке на Саттер-стрит, вернулась в отель «Монтгомери» и исчезла в своем номере.

Я позвонил Старику, главе Континентального детективного агентства, и попросил выделить помощника. Надо выяснить, кто живет в доме на Лагуна-стрит, в который заходила миссис Эстеп.

Вечером моя подопечная ужинала в ресторане отеля, совершенно не интересуясь, наблюдают ли за ней. В начале одиннадцатого она вернулась в свой номер, и я решил, что на сегодня моя работа окончена.

На следующее утро я передал свою даму на попечение Дику Фоли и вернулся в агентство, чтобы поговорить с Бобом Филом, детективом, которому было поручено выяснить все о владельце квартиры на Лагуна-стрит. Боб появился в агентстве в одиннадцатом часу.

— В этой квартире окопался такой себе Джекоб Лендвич, — сказал он мне, — судя по всему, блатной, только не знаю, какого профиля. Водится с Хили-Макаронником — значит, наверняка, блатной. Раньше крутил по мелочам, а теперь шпарит с игровыми. Правда, и Пенни Грауту не очень-то можно верить: если он почует, что можно наварить на «стуке», то не постесняется и епископа выдать за взломщика…

— Ладно, давай о Лендвиче.

— Он выходит из дому только по вечерам; деньжата водятся. Вероятно, подпольные доходы. Есть у него и машина — «бьюик» под номером 642–221, который стоит в гараже неподалеку от его дома, но Лендвич, кажется, редко им пользуется.

— Как приблизительно он выглядит?

— Очень высокий, футов шесть, если не больше, да и весит, пожалуй, не менее 250 фунтов. Лицо у него какое-то странное — большое, широкое и грубое, а ротик маленький, как у девочки. Короче говоря, рот непропорционально мал… Молодым его не назовешь… Так, среднего возраста.

— Может, ты последишь за ним Пару деньков, Боб, и посмотришь, что он предпримет? Лучше всего, конечно, снять какую-нибудь комнатушку по соседству…

На том и порешили.

Когда я назвал Вэнсу Ричмонду имя Лендвича, тот просиял.

— Да, да! — воскликнул он. — Это был приятель или по меньшей мере знакомый доктора Эстепа. Я даже видел его как-то у него. Высокий такой человек с необычно маленьким ртом. Мы случайно встретились с ним в кабинете доктора Эстепа, и он представил нас друг Другу.

— Что вы можете сказать о нем?

— Ничего.

— Вы даже не знаете, был ли он другом доктора Эстепа или его случайным знакомым?

— Нет, не знаю. Он мог быть и тем, и другим. А может быть, просто пациентом. Этого я совершенно не знаю. Эстеп никогда не говорил о нем, а я не успел составить мнение об этом человеке или понять, что их с доктором связывает. Помню, что в тот день забежал к Эстепу лишь на минутку — утрясти кое-какие вопросы и, получив нужный совет, сразу ушел. А почему вас заинтересовал этот человек?

— С Лендвичем встречалась первая жена доктора Эстепа. Вчера. И причем предприняла целый ряд предосторожностей, чтобы не привести за собой «хвост». Мы сразу же навели справки о Лендвиче, и оказалось, что за ним водятся грешки, и немалые.

— А что все это может значить?

— Не могу сказать вам что-либо определенное. Может быть несколько гипотез. Лендвич знал как доктора, так и его первую жену; поэтому, например, можно предположить, с изрядной долей уверенности, что он уже давно знал, где проживает ее муж. Следовательно, миссис тоже могла давно об этом знать. А если так, то напрашивается вопрос: не выкачивает ли она уже длительное время из него деньги? Кстати, вы не можете взглянуть на его счет в банке и посмотреть, не делал ли он каких-либо непонятных отчислений?

Адвокат покачал головой:

— Посмотреть-то я могу, но там все равно ничего не узнаешь. Его счета в таком беспорядке, что сам черт ногу сломит. К тому же у него неразбериха и с налоговыми отчислениями.

— Так, так… Ну, хорошо, вернемся к моим предположениям. Если его первая жена давно знала, где он проживает, и вытягивала из него деньги, то спрашивается, зачем ей было самолично являться к нему? Тут, конечно, можно предположить…

— Мне кажется, — перебил меня адвокат, — что как раз в этом вопросе я смогу вам помочь. Месяца два или три тому назад, удачно поместив деньги в одном предприятии, доктор Эстеп почти вдвое увеличил свое состояние.

— Ах, вот в чем дело! Значит, она узнала об этом от Лендвича, потребовала через того же Лендвича часть этой прибыли — и, по всей вероятности, гораздо больше того, что согласился дать ей доктор. Когда же он отказался, она появилась в его доме собственной персоной и потребовала денег, пригрозив ему, что в противном случае поведает правду общественности. Доктор понял, что она не шутит, но он или не имел возможности достать такую сумму наличными, или шантаж встал уже поперек горла. Как бы то ни было, но он, тщательно все взвесив, решил, наконец, покончить со своей двойной жизнью и застрелился. Конечно, это всего-навсего предположения, но они кажутся мне вполне подходящими.