Дэшил Хэммет - Рассказы

• Название: Рассказы
• Автор: Дэшил Хэммет
• Жанр: Детектив

Дэшил Хэммет — Dashiell Hammett — США, 27.5.1894 — 10.1.1961.

Классик американского детектива.

Родился в Сент-Мэри Саунти, штат Мэриленд. До 13 лет учился в балтиморском Политехническом колледже. С 1908 по 1922 сменил несколько профессий (в том числе — частный сыщик в агентстве Пинкертона) и отслужил в армии, сержантом. В 1920 женился на Жозефине Долан. Личная жизнь Хэммета была довольно сложной: при жене и двух дочерях он завязал прочные отношения с будущим соавтором Лиллиан Хеллман, в результате которых последовал развод с Жозефиной в 1937 г. С 1922 года занимался только литературной и общественной деятельностью. В 1942 был избран президентом Лиги американских писателей. В том же году был призван в армию и до 1945 служил на Алеутских островах. В 1946-47 гг. председательствовал в нью-йоркском конгрессе по правам граждан. В 1951 был обвинен в анти-американской пропаганде за активно выражаемые симпатии к коммунистической партии и провел 6 месяцев в тюрьме. Более десятка романов и повестей Хэммета были экранизированы. Самый популярный персонаж, созданный писателем, — Сэм Спэйд.

---

Флора вырезала им пулю из спины 0'Лири.

Пока шла операция, Окунь не выпускал Нэнси Риган из угла комнаты. Напуганный старичок стоял на коленях возле кровати, подавал Флоре то, что она просила, промокал кровь из раны.

Я стоял рядом с Флорой и раскуривал сигареты из ее пачки. Она поднимала руку, я вынимал сигарету из своего рта и вставлял ей. Она делала затяжку, сразу на полсигареты, и кивала. Я вынимал сигарету у нее изо рта. Она выпускала дым и снова наклонялась к раненому. Я прикуривал от окурка новую и ждал ее сигнала.

Ее голые руки были по локоть в крови. По лицу тек пот. Все это напоминало бойню и длилось довольно долго. Но когда она выпрямилась, чтобы затянуться в последний раз, пуля из Рыжего была вынута, кровь остановлена и сам он перевязан.

— Ну, слава Богу, все, — сказал я, закуривая теперь уже свою сигарету. — Они у тебя с торфом, что ли?

Испуганный старичок занялся уборкой. Нэнси Риган потеряла сознание в кресле, и никто не обращал на нее внимания.

— Окунь, присмотри за этим гостем, — сказала Флора, кивнув на меня, — я помоюсь.

Я подошел к девушке, потер ей руки, плеснул воды в лицо, и она очнулась.

— Пулю вынули. Рыжий спит. Через недельку опять полезет в драку, сказал я ей.

Нэнси вскочила и подбежала к кровати.

Вошла Флора. Она умылась и переменила измазанное кровью черное платье на зеленое кимоно, из-под которого там и сям выглядывали крупные части в сиреневом белье. Она стала передо мной и скомандовала:

— Говори: кто, откуда, зачем?

— Я Перси Магуайр, — сказал я, словно это только что выдуманное имя все объясняло.

— Это «кто», — сказала она так, словно мое липовое имя ничего не объясняло. — А теперь — откуда?

Гориллообразный Окунь стоял сбоку, оглядывая меня с головы до пят. Дети от моего лица не разбегаются, но на нем более или менее правдиво запечатлелась жизнь, не перегруженная утонченностью и этикетом. Сегодняшние развлечения украсили меня синяками и царапинами, оставили след на том, что сохранилось на мне из одежды.

— Персик, — откликнулся горилла, ощерив редкие желтые зубы. — У тебя папа с мамой цветов не разбирали!

— Это тебе и «откуда», и «зачем», — настаивал я, не обращая внимания на шутки из зоопарка. — Я Перси Магуайр, и мне нужны мои полтораста тысяч долларов. Толстые брови ее сползли на глаза.

— Тебе причитается полтораста тысяч, да?

— Ага, — ответил я. — За ними и пришел.

— Ах, ты не получил? Ты хочешь получить?

— Слушай, сестренка, гони деньги. — Чтобы спектакль удался, вести себя надо было без церемоний. — А от этих «ах, ты получил», «ах, ты не получил» мне только- пить охота. Банк мы взяли, поняла? Потом вижу, деньги наши накрылись, и говорю своему корешу: «Ничего, мы с них стребуем. Держись за Перси, и все». Потом ко мне подваливает Вэнс и говорит: «Давай с нами», я говорю: «Ладно», — и мы с корешем идем с ними и сегодня вечером встречаем Рыжего в шалмане. Тогда я говорю корешу: «Эти костогрызы кончат Рыжего, и мы ничего не получим. Мы его у них отнимем и заставим отвести туда, где Флора сидит на деньгах. Теперь там будет по полтораста тысяч на брата — делить-то осталось почти не с кем. А когда получим — охота будет Рыжего убрать — никто не мешает. Только дело сперва, удовольствия после, а полтораста тысяч — это дело». Сказано — сделано. Мы выручили большого, когда на него насели. Кореш по дороге залип на девушке, получил в зубы и лег спать. Мое дело маленькое. Если она ему дороже, чем полтораста тысяч — на здоровье. Я пошел с Рыжим. Я вытащил его, когда он поймал пулю. Вообще-то мне и кореша доля полагается это триста тысяч, — но дай мне полтораста, как я хотел сначала, и мы в расчете.

Я думал, этот номер у меня пройдет. Что она выдаст деньги, я, конечно, не надеялся, но если рядовые в банде не знают этих людей, с чего бы этим людям знать каждого бандита?

Флора сказала Окуню:

— Убери его телегу от подъезда.

Когда он вышел, мне стало легче. Если бы она хотела разделаться со мной сразу, она бы не послала его отгонять машину.

— Пожрать у вас есть? — спросил я, располагаясь, как дома.

Она подошла к лестнице и крикнула наверх:

— Приготовь нам поесть.

Рыжий лежал без сознания. Нэнси Риган сидела рядом с ним, держала его за руку. В лице у нее не было ни кровинки. В комнату снова вошла Флора, посмотрела на раненого, приложила ладонь к его лбу, пощупала пульс.

— Пойдем вниз, — сказала она.

— Я… я лучше тут останусь, если можно, — сказала Нэнси Риган. В глазах и голосе ее был ужас перед Флорой.

Большая женщина, ничего не сказав, пошла вниз. Я спустился за ней в кухню, где старичок жарил на плите яичницу с ветчиной. Я заметил, что окна и черный ход забиты толстыми досками, которые связаны вдобавок брусьями, приколоченными к полу. Часы над раковиной показывали 2.50 ночи.

Флора принесла бутылку и налила себе и мне, пока мы ждали за столом еду, она ругала на чем свет стоит Рыжего 0'Лири и Нэнси Риган — он выбыл из игры, потому что пошел к ней на свидание, как раз когда его сила больше всего нужна. Она ругала их и по отдельности, и парой, и даже расширительно, затрагивая вею ирландскую нацию, — но тут старичок принес нам яичницу с ветчиной.

Когда мы покончили с едой и размешивали самогон уже во второй чашке кофе, вернулся Окунь. С новостями.

— На углу торчит пара рож, и они мне не нравятся.

— Легавые или?.. — спросила Флора.

— Или, — сказал он.

Флора снова стала проклинать Рыжего и Нэнси, но на эту тему добавить было почти нечего. Она повернулась ко мне.

— Какого лешего ты их приволок? — спросила она. — С хвостом в километр длиной! Пусть бы подох там, где получил, идиот!

— Я приволок его сюда за сто пятьдесят тысяч. Отначишь мне, и я смываюсь. Ты мне больше ничего не должна. Я тебе ничего не должен. Чем языком молоть, гони бабки, и я отваливаю.

— Разбежался, — сказал Окунь.

Женщина посмотрела на меня из-под нахмуренных бровей и отпила кофе.

Через пятнадцать минут в кухню влетел обтрепанный старичок и сказал, что слышит шаги на крыше. Его выцветшие карие глаза затянула коровья поволока страха, сморщенные губы кривились под взлохмаченными желто-седыми усами.

Флора высыпала на него пригоршню похабных существительных и прилагательных и прогнала наверх. Она встала из-за стола и потуже запахнула на себе зеленое кимоно.

— Ты здесь, — сказала она мне, — и отбиваться будешь с нами. У тебя нет выхода. Пушка есть?

Я признал, что револьвер есть, но в ответ на остальное помотал головой.

— Не моя вахта — пока что, — сказал я. — Чтобы нанять Перси, надо полтораста тысяч, мелкими бумажками, на руки.

Я хотел узнать, здесь ли спрятана добыча. С лестницы донесся слезливый голос Нэнси Риган:

— Нет, нет, милый! Прошу тебя, прошу тебя, ляг в постель! Рыжик, ты себя погубишь!

В кухню вошел Рыжий 0'Лири. На нем были только серые штаны и повязка. Глаза горели лихорадочным счастьем. Пересохшие губы улыбались. В левой руке у него был пистолет. Правая висела бесполезно. За ним семенила Нэнси. Она перестала причитать и сжалась позади него, увидев Большую Флору.

— Дайте гонг, и начинаем. — Полуголый великан захохотал. — Вэнс на нашей улице.

Флора подошла к нему, взяла пальцами его запястье, подержала секунды три и кивнула.

— Полоумный сукин сын. — Больше всего в ее голосе было, пожалуй, материнской гордости. — Ты уже сейчас годишься для драки. И очень кстати будет тебе драка.

Рыжий засмеялся — засмеялся торжествующе, хвастаясь своей крепостью, и тут его глаза обратились ко мне. Смех из них исчез, и они недоуменно сощурились.

— А-а, ты? — сказал он. — Ты мне снился, не помню только где. Где же… Погоди. Сейчас вспомню. А-а, вот… Черт! Снилось, что это ты в меня стрелял!

Флора улыбнулась мне — в первый раз я увидел у нее улыбку — и быстро сказала:

— Окунь, возьми его!

Извернувшись, я наискось выскочил из кресла. Кулак Окуня ударил меня в висок. Ловя ногами пол, я отлетел в другой конец комнаты и вспомнил синяк на виске мертвого Мацы.

Стена остановила меня, и тут же навалился Окунь.

Я ударил его кулаком в плоский нос. Брызнула кровь, но его волосатые лапы меня не выпустили. Я прижал подбородок к груди и ударил его головой в лицо. На меня пахнуло духами Большой Флоры. По мне скользнуло ее шелковое кимоно. Обеими руками схватив меня за волосы, она отогнула мне голову открыла мою шею для Окуня. Он сжал ее лапами. Я затих. Он душил не сильнее, чем было нужно, но этого хватало.

Флора обыскала меня — револьвер, дубинка.

— Револьвер 9,65, - объявила она. — Рыжий, я вынула из тебя револьверную пулю 9,65. — Ее слова доносились до меня сквозь рев в ушах.

В кухне тараторил голос старичка. Я не мог разобрать, что он говорит. Руки Окуня отпустили меня. Я сам себя схватил за горло. Невыносимо было, когда его не сдавливали. Чернота медленно уплывала из моих глаз, оставив много пурпурных облачков, плававших и плававших по кругу. Наконец я сумел сесть на полу. И только тогда понял, что лежал на нем.