Мария Чепурина - С.С.С.М.

• Название: С.С.С.М.
• Автор: Мария Чепурина
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-4226-0111-0

Эпоха фокстрота и танго, дирижаблей и беспосадочных перелётов, чёрно-белого кино и красных косынок. Атомная бомба ещё не изобретена, Вторая Мировая война только назревает, аббревиатура С.С.С.М. – Самая Счастливая Страна Мира – ещё пишется с точками. В этой стране уже построен настоящий коммунизм. Деньги, частная собственность, институт брака, неравенство полов, – все эти пережитки старины остались в прошлом! Еда бесплатная, грамотность стопроцентная, Рабочая партия ведёт страну верным путём.

Вот только Вождь в Мавзолее пока не воскрес, да Мировая Революция пока не разразилась. Сколько придётся ждать того и другого? Пролетарий Краслен Кирпичников думал, что долго. Он отправился в Столицу просто для того, чтобы изобличить вредителей и спасти свою девушку от навета. Но путешествие обернулось политическими событиями мирового масштаба. Из простого рабочего Краслену предстоит переквалифицироваться в шпиона мирового уровня. И придется Кирпичникову не только помотаться по разным буржуйским странам, быть героем, вызволять из плена красных ученых, вырывать их гениальное изобретение, оживин, из лап мировой буржуазии, но и выручать Вождя, а затем, как водится, – спасать мир. Но мы верим – пролетарский «Джеймс Бонд» Краслен Кирпичников со всем этим справится, ведь он рожден в С.С.С.М.

---

Краслен набрал себе борща (две порции), немного языка с душистой гречкой в грибном соусе. Налил из самовару чаю в белую и гладкую, без всяких украшательств, супрематистскую чашку. В очередной раз вспомнил про то, что эта серия посуды, если не врут, была спроектирована тем самым художником, что создал герб Краснострании – квадрат черного цвета, украшенный затем красной звездой.

За чистый стол, накрытый красной скатертью, подсела Электриса Никаноровна.

– Ну что, – спросила она, глядя на Красленову тарелку, содержимое которой постепенно убывало, – как дела, Красуш? Какие будут новости?

– Какие… вот в Шармантии на выборах в профком переплетчиков успех у коммунистов.

– Хорошо! А сам как поживаешь?

– Вот, проспал сегодня, не позавтракал. Приходится обедать раньше всех.

– А что проспал-то? Чать, с Бензиной? – Электриса улыбнулась.

– Не-е-е-ет… Спал просто плохо. Думал про вредителя.

– Нашли его?

– Какой там…

Электриса Никаноровна вздохнула:

– Что им не сидится, этим буржуинам! Только зажили – и вот оно, опять! Неужели никогда это не кончится?!

– Кончится, конечно, Электриса Никаноровна. Все войны рано или позно кончаются победой одной из сторон! – с важным видом ответил Кирпичников. – Даже Столетняя война, уж на что была длинная…

– А сам-то ты как думаешь? – спросила Электриса.

Суп закончился, Кирпичников принялся за второе.

– Много кто бы мог… – ответил он. – А вы вот, например, кого бы заподозрили?

– Конечно, Аверьянова! – ответила нарпитовка.

– Угу… Мои соседи… – гречневая каша не давала слишком много говорить, – мои соседи… они тоже… так считают.

– Ну а ты что, не согласен?

– Я… – Краслен опустил вилку. – Если только между нами! В общем, это… Я к Стаканводыеву присматриваюсь.

– Это, что ли, к Комунбеку Абдулаичу?

– Ага. Вот вы заметили: обычно он на задний ряд садится, а в этот раз на средний сел и с краю… Может, помните? Ну, прямо у двери. Когда рвануло, он ведь ближе всех был. Первым просился на место преступления!

– Точно! Он!

– …Хотя Стаканводыев лучший сборщик. Да и в партии давно. Характеристика…

– Стало быть, не он! – подытожила Электриса.

– Может, он, а может, и кто другой. Взять, к примеру, Коксохимкомбинатченко…

– Батюшки мои! Да он же авангардовец! К тому же положительный такой…

– Положительный-то положительный, а на часы, пока заседали, раз десять посмотрел! Я за ним наблюдал. Ждал, наверно, скоро ли рванет!

– А и правда, все может быть… – поддакнула нарпитовка. – Наверное, он.

– Э-э-э! С выводами сразу погодите, Электриса Никаноровна! Лучше вспомните, как себя Тракторина вела!

– А что она? Траня хорошая девочка! Да я как-то и не припомню…

– Верно, что не припомните! Вы же тогда в обморок свалились, а она вам помогать рванулась. Ну? Соображаете?

– Про что соображать-то?

– Да про то, что коллектив весь как один человек побежал обследовать место преступления, а одной Тракторине до этого словно и дела нет! Выходит, она взрыву-то и не удивилась вовсе? Так получается?

– Удивилась или нет – какая разница! – фыркнула Электриса. – Траня бросилась на выручку товарищу! Мне то есть. Да если бы не она, я бы, может, до сих пор тут вверх тормашками валялась, так-то вот!

– А что это вы ее так защищаете? – осведомился Краслен.

– А что бы и не защитить, коли она меня подняла, когда я свалилась?!

– А может, вы неспроста свалились, а, Электриса Никаноровна?! – выпалил Кирпичников неожиданно для себя.

Возникла неловкая пауза. Столовщица покраснела. Едок тоже.

– Пончик-то возьми еще, Красуля. Как раз на тебя смотрит, вон какой толстенький! – осторожно проговорила Электриса минуту спустя.

– Спасибо. Я, пожалуй, пойду, – с этими словами Краслен поднялся из-за стола.

В столовой появился Революций.

– А, Кирпичников! – воскликнул он развязно. – Что-то часто мы встречаемся. Похоже, поздний завтрак, да, дружище?! Ха-ха-ха!

Он вынул из-под мышки свернутый в трубу большой лист ватмана, оставил на столе и стал сдирать со стенки старый номер стенгазеты.

– Свежий выпуск! – радостно сказала Электриса, предвкушая новенькое чтиво.

У Краслена оставалось семь минут обеда. Можно задержаться, посмотреть. Он помог Люську расправить стенгазету, закрепить ее на стенке. Потом бросил взгляд на то, что там написано, и сразу же заметил заголовок: «Непейко – к ответу!»

– Директор?

– Ну да! – заявил Революций спокойно. – Возможно, что бомбу взорвал и не он, но кто допустил, что в наш коллектив смог внедриться вредитель?! Вина на Непейко!

– Но он же пролетарский директор… И кто его выбрал? Мы сами. Партийный, не вор, получает такие же деньги, как всякий рабочий… – ответил Краслен неуверенно.

– Мало ли что! Непейко создал атмосферу, в которой вредительство стало возможным! Он или плохой руковод или просто…

Столовщица с шумом открыла окно. Белый тюль надулся свежим майским воздухом, как парус, солнечные зайчики забегали по стенам и мармитам.

– …Или просто шпионажем занимается!

– Согласна с Революцием! – с готовностью сказала Электриса Никаноровна. – Непейко виноват! Прощупать его надо бы… Револ, ты умный парень!

– Ну, стараюсь, Электриса Никаноровна, – ответил, улыбнувшись, рабкор. – Нам завком собрать бы. И поставить там вопрос о снятии этого Непейко. Я так и написал вот. Что, Кирпичников? По-твоему, неверно?

– Не знаю. Может быть. Пойду я в цех, пожалуй, мне уже пора, – сказал Краслен.

Он вышел из столовой и услышал за спиной, как Электриса, ставя в вазы на столах для пролетариев свежие цветы, говорила:

– Умный ты, Ревошенька… Ох, прямо голова как дом советов! Ну конечно, нужно снять Непейко! Я сама и не дотумкала… А ты – толковый парень…

«Что же, может быть, они и правы».

Из метцеха доносились голоса – взволнованные, злые, возмущенные. Кирпичников на миг остановился, опасаясь заходить. Представил, что увидит кучу развороченных станков, изломанных деталей, гору трупов… Прервал свою нелепую фантазию: «Все глупости!» Вошел.

Толпа в спецовках собралась как раз вокруг его станка.

Не успев спросить «Что здесь случилось?», услыхал истошный вопль Пятналера:

– Вредитель! Шкура! Гад! Фашистский прихвостень!

– Ах, вот ты как! – шумел в ответ Никифоров. – Глядите на него, лиса какая! Уличили в бракодельстве, так он вон чего – на другого решил свалить! Не выйдет, так-то!

– Да, товарищи, не верьте вы ему! Рабочим притворяется, а сам… а сам – крещеный! Он мне, прихвостень фашистский, сам сболтнул однажды!

– При царе, дурила, всех крестили, будто ты не знаешь! Гляньте на него! Куда свернул! Ну ты вот некрещеный, а деталей-то напортил целый короб. Ясно теперь, взрыв-то кто…

– Да ты, ты, сучья морда! Ты взорвал!

– Мели, Емеля!

– Ты взорвал! Товарищи! Меня эта собака специально уболтала, чтоб я порчу допустил!

– Да что у них случилось? – шепотом спросил Краслен у ближайшего рабочего в толпе.

– Безбоженко, придурок, целый пуд, кажись, деталей перепортил. Он начальнику не сдал их своевременно, знай в ящик все кидает и кидает. Так они там перемялись все до непригодности, – ответили Краслену.

– А Никифоров при чем?

– Пятналер говорит, что уболтал, мол, специально разговорами отвлек из злостных побуждений.

– Ух! – Краслен присвистнул. – Кто же виноват-то?

– Черт их разберет, – сказал рабочий. – Оба подозрительные.

5

В комнате пахло тухлыми яйцами, горелым, серой и еще какой-то кислой дрянью. Если бы Краслен не знал пристрастие Новомира к разным опытам по химии, наверно, испугался бы.

На столе лежал номер журнала «Техника и жизнь», раскрытый на странице с заголовком: «Опыты над Чертингом». Страница была украшена силуэтом господина в смокинге, цилиндре и пенсне. На мелкой картинке пониже некая рука спускала на веревочке все тот же силуэт в большую емкость с жидкостью. И надпись под картинкой: «Выкупайте Чертинга».

Новомир, счастливый как жених, сидел над этим номером. Вокруг него стояли банки, емкости, коробки и бутылки с реактивами. В сторонке, на газете, размещались три картонные фигуры испытуемого, вырезанные точно по журналу: черная, багровая, зеленая.

– Смотри! – сказал сосед довольно.

Взял зеленого, поднес его к стакану с чем-то непонятным, и фигурка покраснела. Потом смочил ватку в нашатырном спирте, обмахнул ею Чертинга – тот вновь позеленел.

– А? Глянь, как злится!

– Мы ему не нравимся, – сказал Краслен с улыбкой.

Чертинг был большим политиком в Ангелике, вождем крупнейшей партии – либеральных консерваторов. Попеременно со своим давним противником, главой консервативных либералов Гарри Чертоном, с которым у них было множество сильнейших разногласий, Чертинг занимал пост первого министра. Кабинет переходил из рук в руки каждые два-три года. Всякий раз очередная оппозиция, пришедшая к власти, обещая применить к «ужасной» Краснострании санкции, повысить курсы акций, принять меры против стачек пролетариев и, конечно, «навести порядок». Красностранские газеты обожали рисовать карикатуры на непримиримых оппонентов, помещая рядом эту парочку: пузатый, мелкий Чертон, вечно с трубкой, вечно сидя (так он еще больше походил на куль с картошкой), с простоватой, словно у матроса, физиономией – и напыщенный, высокий, тощий Чертинг.