Александр Казанцев - Колодец Лотоса

• Название: Колодец Лотоса
• Автор: Александр Казанцев
• Жанр: Научная Фантастика

---

- И вы откопали эту экзаменационную аудиторию?

- Конечно. Мы можем пройти в нее. Тростинок там не сохранилось, как и колодца, но камень для ответа и даже медное долото лежат на месте. Пройдем, для нас это не так опасно, как для древних испытуемых.

- Прекрасно! - отозвался граф и храбро шагнул в пролом стены.

Они оказались в небольшом помещении - настоящем каменном мешке. Свет проникал в проем, через который они вошли, и маленькое отверстие, сделанное как раз по размеру лежащего на полу камня из мягкого известняка. Рядом лежало и древнее долото.

- Должно быть, немного верных ответов было выбито этим долотом, - сказал археолог, поднимая его с полу.

- Почему ты так думаешь?

- Я бился над этой задачей несколько дней. Но я завтракал, обедал и ужинал регулярно. Боюсь, что в этой камере испытуемых остались бы мои кости.

- Прекрасно! - невпопад произнес граф и задумчиво добавил: - Попробуем перевести твою надпись еще раз, но на математический язык и сопроводим ее чертежом на этой тысячелетней пыли.

И граф попросил у Детрие долото, нарисовал на пыльном полу камеры чертеж, рассуждая при этом так:

- Колодец - это прямой цилиндр. Два жестких прута (тростинки), один длиной два метра, другой - три, приставлены к основанию цилиндра, скрещиваясь на уровне водной поверхности в одном метре от дна. Легко понять, что сумма проекций на дно цилиндра мокрых или сухих частей тростинок будет равна его диаметру - "наидлиннейшей прямой, содержащейся в ободе Колодца Лотоса".

- Мы обнаружили лишь остатки ободов колодца, а сам он, увы, не сохранился.

- А жаль! Можно было бы вычислить длину царского локтя, которая поныне неизвестна.

- Ты можешь вычислить?

- Если ты меня замуруешь здесь.

- Шутишь?

- Нисколько! Я уже считаю себя замурованным. Я мысленно возвожу в проеме каменную стену. И не проглочу ни крупинки, не выпью ни капли влаги - даже вина... - пока не решу древней задачи. Жди моего сигнала в окошечке "свет-воздух".

Детрие знал чудачества своего друга и оставил математика в древней комнате, напоминавшей склеп, наедине с древней задачей жрецов. Интересно, имел ли шансы математик двадцатого века пройти испытание на сан жреца Ра четырехтысячелетней давности?

Выйдя в просторный зал, Детрие оглянулся. Ему показалось, что вынутые его рабочими гранитные плиты каким-то чудом снова водрузились на место, превратив стену зала в сплошной монолит. Археолог даже затряс головой, чтобы отогнать видение, потом вышел на воздух. Пахнуло жарой. Солнце стояло прямо над головой. Проводник в бурнусе держал под уздцы двух лошадей. По Нилу плыли лодки с высоко поднятой кормой и загнутым носом. В небе - ни облачка. До обеда было еще далеко.

Детрие сел в тени колонны и погрузился в раздумье. Что происходило в каменном склепе Колодца Лотоса с замурованными там претендентами на сан жреца? Сначала из окошечка просовывался камень с выбитыми на нем цифрами, может быть, неверными. Потом через это отверстие могли доноситься крики, стоны, мольбы умирающих с голоду испытуемых, которым не суждено было стать служителями храма.

Тень колонны передвинулась. Археолог тоже пересел, чтобы спастись от палящих лучей.

Несколько раз он возвращался в зал, граничивший с комнатой Колодца Лотоса. Из нее не раздавалось ни звука.

Мучительно хотелось есть. Детрие, как истый француз, был гурманом. Он рассчитывал вкусно пообедать со своим гостем и никак не ожидал его новой эксцентрической выходки - лишить себя, да и его, обеда из-за какой-то древней задачи! А ведь они должны были поехать во французский ресторан мадам Шико. Она, верно, уже заждалась, исхлопоталась. Вчера она согласовывала с Детрие замысловатое меню, которое должно было перенести друзей на бульвар Сен-Мишель или на Монмартр. Креветки, нежнейшие креветки, доставленные в живом виде из Нормандии, устрицы. Спаржа под соусом из шампиньонов. Буйабэс - несравненный рыбный суп. Бараньи котлеты с луком и картофель по-савойски или бургундские бобы. И вина! Тонкие французские вина, для каждого блюда свои - белые или красные. Наконец, сыры. Целый арсенал сыров, радующих сердце француза! А потом кофе и сигареты во время задушевного послеобеденного разговора.

В сотый раз проходя по залу, Детрие вдруг услышал за спиной стук. Он оглянулся и увидел камень. Археолог нагнулся к нему. О боже! На нем зубилом были нацарапаны - кощунственно нацарапаны на бесценной реликвии! - какие-то цифры.

Детрие, возмущенный до глубины души, поднял камень и прочитал: "d = l,231 меры!"

В "замурованном проеме" стоял сияющий граф де Лейе. Его узкое бледное лицо, казалось, помолодело.

Археолог с упреком протянул к нему камень.

- Ты исцарапал реликвию!

- Иначе мы не смогли бы обедать, - обескураживающе добродушно заявил математик и улыбнулся совсем по-мальчишески.

- Но я не могу проверить эти расчеты, - развел руками Детрие.

- Боюсь, что ты, археолог, не больше древних жрецов разбираешься в аналитической геометрии. Но войдем в склеп, я все написал там на полу. Смотри, обозначим расстояние от точки пересечения тростинок до конца короткой тростинки на дне через г. Теперь представим, что тростинка скользит одним концом по вертикали, а другим - по горизонтали, по дну колодца. Из высшей математики известно, что точка на расстоянии r будет описывать эллипс. Я записал уравнение этого эллипса. Вот оно:

- Теперь все очень просто, - продолжал граф де Лейе. - Нужно решить это уравнение при y = 1 и x = r2 - 1, после преобразований получаем уравнение. Правда, четвертой степени, к сожалению: 5r4 - 20r3 + 20r2 - 16r + 16 = 0. Как тебе нравится? Красивое уравнение?

Детрие почесал затылок, рассматривая формулу на пыльном полу.

- И такие уравнения решали древнеегипетские жрецы?

- Ничего не могу сказать. Совершенная загадка! Формулы для их корней были получены в XVI веке итальянским математиком Феррари, учеником Кордано.

- И ты решил?

- Конечно! Считай меня отныне жрецом бога Ра. Диаметр колодца равен 1,231 метра, то есть меры. Мы не знаем, чему она равна. Дай мне найденные здесь ободы, и я скажу тебе, какова была эта мера, скорее всего длина царского локтя древних египтян.

- Увы, я уже говорил, что ободы не сохранились, так же как и тростинки. Именно поэтому ты не сможешь стать жрецом Ра.

- Как так? - возмутился граф де Лейе.

- В записи сказано, что жрецом станет тот, кто, решив задачу и сообщив ее ответ, выйдет из камеры с тростинками. А где твои тростинки? Какой же ты жрец?

И оба расхохотались.

Проводник уступил свою лошадь археологу, и ученые поехали в ресторан мадам Шико. Но оба были еще во власти далекой эпохи.

- Дорого бы я дал за то, чтобы узнать, - сказал математик, - как они умудрялись три с половиной тысячи лет назад решать уравнения четвертой степени.

Когда жрецы с бритыми головами без париков ввели черноволосого юношу в Зал Стены, его охватил ужас. На гранитной плите грозной преградой встала надпись.

Он постигал жуткий смысл иероглифов, и колени его подгибались. Если бы Прекраснейшая знала, на что он обречен! Своей Божественной властью Она спасла бы его, отвратила бы неизбежность гибели, уготованной ему бессовестными жрецами, обманувшими Ее!..

"Сквозь стену Колодца Лотоса прошли многие, но немногие стали жрецами бога Ра. Думай. Цени свою жизнь. Так советуют тебе жрецы Ра". Совет жрецов! Совет нечестивцев! Удар копьем в спину!

Если бы знала Прекраснейшая о существовании Зала Стены, о Колодце Лотоса, об этой надписи и неизбежной теперь судьбе Ее юного друга, которого через три тысячи ударов сердца заживо замуруют в каменном колодце смерти!..

Юноша тупо смотрел, как жрецы вынимают из стены тяжелые камни, чтобы потом, когда он "пройдет сквозь нее", водворить их на место, отрезав от всего мира, оставив без еды и питья в каменном мешке его, живого, сильного, ловкого, которого любила сама Прекраснейшая, подняв с пыльных плит, когда он целовал следы Ее ног!..

Могла ли подумать Живая Богиня, что жрецы Амона-Ра предадут Ее? Не они ли по воле Ее отца Тутмоса I, после кончины Ее супруга и брата Тутмоса II возложили на голову Прекраснейшей бело-красные короны страны Кемт? Не они ли присвоили Ей мужское имя Видящего Истину Солнца - Маат-ка-Ра, которое не смел произнести вслух ни один смертный? И не они ли отвергли притязания на престол юного мужа Ее дочери, которая при жизни матери не могла наследовать фараонову власть и передать ее супругу? И не жрецы ли Амона-Ра объявили святотатством богослужение жрецов Тота Носатого, провозгласивших этого самозванца фараоном Тутмосом III?

Ужель теперь жрецы Амона-Ра устрашились любви Божественной к низкорожденному, поднятому Ею из праха, в котором надлежало пребывать каждому неджесу или роме*, жителю страны Та-Кем?

О чем можно передумать за три тысячи ударов сердца? Какие картины короткой своей жизни снова увидеть?

Дом родителей, простых нечиновных роме, на берегу царицы рек Хапи. Ночи на плоской кровле с любимой звездой Сотис на черном небе. Пыль окраин Белой Стены - Мемфиса, где только улицы перед дворцами и храмами были залиты вавилонской смолой, глушившей стук копыт и шум колес. Тайная дружба с детьми домашних рабов. Рабы в каменоломнях, измученные, безучастные к побоям и окрикам надсмотрщиков. Уединение в заброшенном каменном карьере, где он, еще мальчишка, пробовал высечь голову прекрасной женщины. И когда, уже повзрослевший, способный перегнать любого из эфиопских скороходов, бежавших впереди колесницы властителя, побороть любого из его стражей или соперничать с ваятелем любого храма, он увидел Ее, Прекраснейшую, узнав в ней свою Мечту. Она снизошла до того, чтобы посмотреть игры юношей, и отметила его среди победителей. Он лежал в пыли и надеялся поцеловать след несравненной ноги, изваять которую достоин лишь лучший из оживляющих камень.