Мирослав Иванов - Покушение на Гейдриха

• Название: Покушение на Гейдриха
• Автор: Мирослав Иванов
• Издательство: «Международные отношения»
• Жанр: История
• Год: 1988
• ISBN: 5-7233-0145-1

Книга посвящена событиям второй мировой войны. В форме воспоминаний свидетелей в ней рассказывается о том, как чехословацкие патриоты и участники Сопротивления, подготовили и осуществили операцию против гитлеровского наместника в «протекторате Чехия и Моравия» Рейнхарда Гейдриха, проводившего в ряде стран оккупированной Европы политику геноцида. Автор показывает готовность к борьбе не сломленного гитлеровцами чехословацкого народа.

---

В конце апреля 1942 года к нам пришла пани Фафекова, жена Петра Фефека. Фафек сначала был бухгалтером Чехословацкого Красного Креста, потом работал в Противотуберкулезной лиге. Это был серьезный и честный человек, неутомимый, всегда готовый к самопожертвованию, способный не пожалеть жизни, если это было нужно для блага народа. Мы с ним познакомились, еще когда их дочь Рела ходила в школу, в которой я преподавал. Девочка прекрасно училась.

И вот, придя как-то к нам, пани Фафекова сказала, что у них скрываются два молодых человека; потом, уже после покушения, я узнал их настоящие фамилии — Кубиш и Габчик. Они жили у Фафеков уже полтора месяца. Им пора было переменить местожительство, и пани Фафекова попросила нас взять их на май к себе и позаботиться о них. Она добавила, что молодым людям необходимо жить вместе. Какое у них было задание, я, понятно, не знал, как, наверное, и пани Фафекова.

Мы с женой согласились приютить их, и так они оказались у нас. Как бы я их охарактеризовал? Естественно, восприятие каждого человека субъективно, и вообще я не претендую на полноту и точность описания.

Оба были дисциплинированные военные, прошедшие хорошую выучку. Умные, смелые парни, готовые на любые жертвы ради выполнения поставленной перед ними цели. Да, они верили в свою миссию, были убеждены, что помогут чешскому народу, над которым измывались нацисты, эти гунны XX столетия.

Они ни разу и словом не обмолвились, о том, где жили раньше, чем заняты сейчас. Позже я слышал, что планов покушения на Гейдриха будто бы было несколько. Первоначально они хотели схватить протектора живым, кажется, где-то в районе Мельника. Потом разрабатывался вариант с «адской машиной», которую они намеревались подложить в комнату Гейдриха. Готовилось покушение и на повороте перед так называемой Крамаржовой виллой близ Хотковых садов (но там Гейдрих ездил нерегулярно). Надо сказать, что все это гипотезы, они обсуждались широко уже потом, когда о парашютистах говорили много такого, чего на самом деле не было.

Сами они молчали, как могила. Это я могу подтвердить. Иногда вскользь упоминали о тренировках перед прыжком, но, повторяю, все это было между прочим, какие-то детали, а не связный рассказ. Зато ребята обучали моих сыновей разным приемам рукопашного боя или, как это называется теперь…

Домашний распорядок они соблюдали точно. Даже привратник, да и другие жильцы (мы жили неподалеку от вокзала) не догадывались о наших гостях. Знал о них только один сосед пан Кршиклан, он помогал нам, доставал одежду, еду, обувь. Его сын дружил с моим, часто заходил к нам. Поэтому мы и посвятили его в это дело…

У Фафеков было две дочери — Рела и Либена. Ребятам жилось у них хорошо, вся семья их любила, и бывало, что иногда от Фафеков кто-нибудь приходил к нам в гости.

Оба парня были скромными. Когда мы с панн Фафековой обсуждали их переезд — а к ним они попали, кажется, от Моравцовых, — то я извинился, что с продуктами у нас плоховато. Сами понимаете, оккупация… На но пани Фафекова сразу сказала:

— Насчет еды, ради бога, не беспокойтесь. Что ни приготовите, они всем будут довольны.

Пани Фафекова их очень хвалила. Даже разрешила своей дочери Либене обручиться с Габчиком. Так я слышал. Это свидетельствует о том, что она не сомневалась в их честности и добропорядочности. У меня отмечено, что они пришли к нам 19 мая. Хорошо, что записал, а то теперь уже плохо помню. Мне ведь казалось, что это было в начале мая… А в конце месяца они ушли от нас.

Иногда они не ночевали дома, не приходили обедать. Кроме Моравцовой о том, что они жили у нас, знал Зеленка-Гайский.

Это был мужественный человек, решительный и надежный, целиком посвятивший себя делу нашей общей борьбы. Он самоотверженно делал для ребят все возможное, устраивал на ночлег и вообще относился к ним с трогательной заботой. Однажды он принес им котлеты с тмином, которые приготовила его жена, с таким торжественным видом. Ребята, сказал он, их очень любят… Я не раз беседовал с ним, но никогда ни о каких других парашютистах от него не слышал, хотя Гайский помогал многим. Об этом мы узнали, конечно, уже после войны.

Габчик был интересный человек, небольшого роста, мускулистый, подвижный. Глаза карие; каштановые волосы зачесывал назад. Походка у него была легкая и пружинистая, как у танцора. Он назвался Зденеком Выскочилом и показал удостоверение личности со своей фотографией. Речь Габчика была стремительной. Он говорил по-чешски, однако я в течение трех лет преподавал в Словакии и сразу услышал а его произношении легкий словацкий акцент. После войны я написал отцу Габчика в Словакию, и он мне прислал «автобиографию», которую его сын написал в 1941 году, подавая прошение о переводе его в авиацию. До этого он служил в пехоте. Габчик пишет:

«Я родился 8 апреля 1912 г. в Полувеси, Жилинский район. По профессии слесарь-механик. Закончил начальную школу в Раецке-Теплицах. 4 класса средней школы и 2 класса училища металлистов окончил в Коваржове, район Милевско. Действительную военную службу проходил с 1 октября 1932 г. в 14-м полку в Кошице. Школу сержантов окончил в Прешове четвертым с оценкой «отлично» в чине младшего сержанта. Остался в чехословацкой армии на сверхсрочную службу в чине сержанта. Через три года службы по собственной просьбе был переведен на военный завод в Жилину.

Во время оккупации ЧСР я был определен на работу в хранилище боевых отравляющих веществ на склад № 5 в Скалке-у-Тренчина. Сделав непригодными запасы иприта, хранившегося на складе, 1 мая 1939 г. бежал из Словакии в Краков, где вступил в чехословацкую воинскую часть. Из Кракова я был направлен во Францию, а оттуда — в иностранный легион. После начала войны был переведен в чехословацкую армию во Франции. На фронте я имел звание старшего сержанта и был заместителем командира пулеметного взвода. В первом же бою я стал командиром взвода. В Англию прибыл на последнем транспорте, который уходил из Франции. 15 декабря получил звание ротмистра. 26 октября награжден Чехословацким боевым крестом. В настоящее время являюсь заместителем командира взвода в 3-й роте 1-го батальона.

Моя гражданская специальность — слесарь-механик. Я прошу перевести меня в авиацию, так как надеюсь, что знания слесаря-механика лучше всего смог бы применить в авиации… По мере сил я хотел бы внести свой вклад в дело освобождения Чехословакии, в дело нашей общей победы — нашей и союзников.

Подавая настоящее прошение, я отдаю себе отчет в том, что при переводе в авиацию я потеряю материальные преимущества, которые имею, состоя в 3-й роте 1-го пехотного батальона. Я был бы счастлив стать авиастрелком. По всем указанным выше причинам прошу положительно решить мой вопрос о переводе в авиацию».

Такова была просьба ротмистра пехоты Йозефа Габчика… После этого он попросился на курсы парашютистов. А позднее почти исполнилось его заветное желание: он стал стрелком, правда, не воздушным и, к сожалению, по воле случая, неудачливым…

Пожалуй, следует добавить, что у Йозефа были два брата и сестра. Его отец был очень беден, ездил на заработки в Америку, но перед второй мировой войной вернулся оттуда. Никто из родных О Йозефе ничего не знал, а он, соблюдая конспирацию, за время пребывания и Праге ни разу не сообщил им о себе.

Теперь о Кубише.

У него было удостоверение личности на имя Ярослава Навратила. Ростом он был выше Габчика сантиметров на пять или семь. У него были очень добрые глаза, немного выдававшиеся скулы. Широкая грудь, крупная голова и светлые каштановые волосы. Он производил впечатление угловатого, но крепко сбитого паренька. Его речь была неторопливой, немножко даже неуверенной. Когда ребята впервые появились у нас, я болел, лежал в постели. Они подошли, чтобы представиться. После первой же фразы Кубиша я воскликнул:

— А вы из Моравии!

Он удивился, а я продолжал:

— Из-под Тршебича…

Он в изумлении покачал головой.

— Я сразу это понял, потому что сам из Моравии. Мы сразу условились, как вести себя в случае ареста.

Детям я сказал, что они сыновья моих дальних родственников, много лет назад уехавших в Аргентину. А я их дядя. Ребятам я посоветовал не возвращаться домой вместе и всегда заранее просвистеть условный сигнал. Мотом мы договорились, что в случае опасности занавески на окне будут раздвинуты особым образом, а на дверях появится соответствующая пометка. Наконец, последнее: они всегда должны были звонить дважды, долгими звонками.

Спали они в моем кабинете: Габчик— на раскладушке, а Кубиш — на диване. Они пришли только с портфелями. И одежда у них была лишь та, что они носили на себе. Остальное, сказали они, осталось у Фафекоа. В портфелях были только пижамы и оружие. И больше ничего.

Первым делом они тщательно обследовали всю квартиру — от передней до вентиляционных шахт, на которые обратили особое внимание. Квартирой они остались довольны, и один из них произнес: