Василий Ключевский - Русская история. 800 редчайших иллюстраций [без иллюстраций]

• Название: Русская история. 800 редчайших иллюстраций [без иллюстраций]
• Автор: Василий Ключевский
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-07600-Х, 5-699-07601-8

«Русская история» Василия Осиповича Ключевского (1841–1911) — классический труд одного из самых глубочайших отечественных мыслителей, эпопея, занимающая достойное место в одном ряду с работами знаменитых российских историков Н. М. Карамзина и Н. И. Костомарова. Множество раз читанный на кафедре истории Московского государственного университета, курс лекций Ключевского вызывал у студентов такое же неизменное восхищение и гордость за наше героическое прошлое, какое вызывает у современных читателей, любителей отечественной истории. Великое творение русского ученого впервые сопровождает более восьми сотен уникальных иллюстраций, журнальных и книжных редкостей XIX века.

---

Деятельность уездных и губернских земских собраний подчинена известному надзору, надзору местной губернской власти и через нее министру внутренних дел. Дворянству, которое прежде руководило местным управлением, предоставлено еще некоторое почетное участие в земских учреждениях, сверх того, которое оно имеет наравне с другими классами, именно председателями земских уездных собраний обыкновенно являются уездные предводители дворянства, представителями губернских земских собраний — губернские предводители; те и другие несут свою обязанность безвозмездно. В такой форме осуществлена была мысль, которая развивалась в продолжение XVIII и первой половины XIX столетия, — мысль о восстановлении разрушенной известными государственными потребностями совместной деятельности классов русского общества.

Заключение. Я изложил ту и другую реформу только для того, чтобы дать некоторое понятие о том, как разрешены были две важнейшие задачи внутреннего государственного порядка, поставленные на очередь в конце прошлого столетия. Но стоял еще на очереди третий, столь же важный вопрос, разрешение которого должно было иметь большое значение для внутреннего общественного и нравственного порядка. Мы видели, что с развитием крепостного права и с успехами образования русская мысль стала в особо ненормальное отношение к русской действительности. С половины прошедшего столетия ум образованного русского человека напитался значительным запасом политических и нравственных идей; эти идеи не были им выработаны, а были заимствованы со стороны. Эти идеи, развиваясь, составили политический и нравственный запас, которым доселе живет европейское общество; каждая западноевропейская национальность сделала свой вклад в этот запас. Он был целиком заимствован русскими умами, как заимствуется и теперь; но он нам чужд потому, что мы в него не делаем никакого вклада, он достался нам по хронологической случайности: когда он вырабатывался, мы подвернулись со стороны со своею любознательностью.

Этот политический и нравственный запас со второй половины прошлого века и ставил русский ум в чрезвычайно затруднительное отношение к русской действительности. До реформ Александра II он не имел ничего общего с последней. Идеи политические и нравственные составляли один порядок; жизнь, отношения, которые установились в русском обществе, составляли другой порядок, и не было никакой связи между тем и другим. Как выходил из этого затруднения русский ум? Он пробовал различные пути для выхода. В прошедшем столетии этот ум решил, что идеи сами по себе, а действительность сама по себе; можно увлекаться и равенством, и свободою, и (что же делать?) надо увлекаться ими среди общества, держащегося на рабстве. Образованный русский человек прошедшего столетия решил, что таково фаталистическое отношение мысли к действительности. В начале нынешнего столетия поколение, воспитанное известным образом, поставило свои мысли в иное отношение к действительности; оно решило, что нельзя жить между двумя противоположными порядками, порядком идей и порядком отношений, что надо первый привести к согласию со вторым. Но как примирить свободу и рабство? И вот поколение плохо обдумало и еще хуже подготовило попытку во имя идей разрушить русскую действительность. Мы знаем, чем окончилась эта попытка: после нее настал довольно продолжительный промежуток, когда русский ум разошелся в решении вопроса о своем отношении к действительности. Одни решили, что так как в современном порядке нет ничего соответствующего усвоенным идеям, то надобно осуществление этих идей отложить в далекое будущее и медленно подготовить это будущее. Такова основная точка зрения людей, которые в 40-х годах назывались западниками. Другие решили, что так как в современном порядке нет ничего, соответствующего западным идеям, то надо поискать, нет ли зародышей таких идей или им подобных в русском прошедшем; это повело к усиленному изучению прошедшего. Такова была точка зрения людей, которые в 40-х годах назывались славянофилами.

Со времени этих великих реформ русский ум становится в другое отношение к окружающей действительности, в то, в каком мы стоим теперь. Русская жизнь стала передвигаться на основании, общем с теми началами, на каких держится жизнь западноевропейских обществ, следовательно, давно усвоенные идеи, составлявшие весь запас европейской культуры, теперь нашли себе родственную почву. Но как скоро явилась эта почва, то начался двойной процесс в русском уме. С одной стороны, он заметил, что не весь запас усвоенных им идей так, целиком и может быть приложен к русской действительности, что некоторые из этих идей имеют местную окраску, что они должны не пропасть, но измениться при их приложении к русской действительности. Мы начали критически относиться и к идеям западноевропейской цивилизации.

С другой стороны, мыслящий человек заметил, что на новорасчищенной почве нельзя прямо сеять эти идеи, что можно продолжить работу, посредством которой русские нравственные обычаи и понятия были бы приспособлены к тем идеям, на которые должен стать созидаемый порядок русской жизни. Этот процесс повел к мысли о необходимости внимательного изучения русской действительности, как и ее источника, т. е. ее прошедшего. Вот момент, на котором мы стоим, лучше сказать, вот двойной вопрос, который предстоит нам разрешить…

Приложение

СЛОВАРЬ ИСТОРИЧЕСКИХ ИМЕН

Алексий (1290–1378) — митрополит всея Руси, основатель монастырей, почитающийся чудотворцем и заступником града Москвы.

Аль-Масуди (конец IX в. — 956) — арабский историк, путешественник, побывавший в Африке, в Индии, на Кавказе, объездивший весь Восток.

Антоний Поссевин (Поссевино Антонио) (1534–1611) — папский нунций, посланник в России, иезуит, писатель, автор трактата «Московия».

Беляев Иван Дмитриевич (1810–1873) — историк, собиратель древнерусских памятников.

Берсень-Беклемишев Иван Никитович (?–1525) — сын боярский, дипломат, будучи членом великокняжеской думы, открыто выступил против укрепления самодержавия, казнен.

Бецкой Иван Иванович (1704–1795) — президент Петербургской Академии наук.

Буссов Кондрат (?–1617) — немецкий мемуарист, автор исторически достоверной «Московской хроники. 1589–1613».

Бэр Карл Макс (1792–1896) — немецкий географ. В 1834 г. переехал навсегда в Россию, где стал со временем академиком Петербургской Академии наук и одним из основателей Русского Географического общества.

Василевский Григорий Васильевич (1838–1899) — историк, автор исследований «Житие Георгия Амартола» и «Житие святого Стефана Сурожского». Основанный ученым «Византийский временник» (1894) продолжает выходить и в наши дни.

Вассиан Косой, в миру Василий Иванович Патрикеев (1470–1530) — опальный князь, насильно постриженный в Кирилло-Белозерском монастыре, где стал учеником Нила Сорского. В своих проповедях и сочинениях обличал грехи иерархов церкви, боролся против смертной казни еретикам. Умер в заточении в Иосифо-Волоколамском монастыре.

Веревкин Николай Александрович (?–1875) — генерал, атаман Уральского казачьего войска.

Винский Григорий Степанович (1752–1818) — малороссийский дворянин, живший в Петербурге, автор записок «Мое время».

Выговский Иван Евстафиевич — гетман Украины. По предательскому сговору с поляками подписал в 1658 г. договор, по которому его родина отходила к Польше. По странному стечению обстоятельств был заподозрен поляками в измене и в 1664 году расстрелян.

Георгий Амартол — византийский летописец IX в., автор знаменитой «Всемирной истории».

Герберштей Сигизмунд (1486–1566) — немецкий дипломат, автор «Записок о Московии».

Голиков Иван Иванович (1735–1801) — историк-любитель, автор двенадцатитомного труда «Деяния Петра Великого, мудрого преобразителя России, собранные из достоверных источников и расположенные по годам» и восемнадцатитомных «Дополнений к деяниям Петра Великого».

Горсей Джером (?–1626) — английский путешественник, автор «Записок о Московии».

Градовский Александр Дмитриевич (1841–1889) — историк и правовед, автор «Истории местного самоуправления в России».

Грибоедов Федор Иоакимович (?–1673) — автор сочинения «История, сиречь повесть, или сказание вкратце о благочестно державствующих и святопоживших боговенчанных Царях и Великих Князей, иже в Российской земли богоугодно державствующих».

Гримм Фридрих Мельхиор (1723–1807) — немецкий писатель, состоявший в переписке с Екатериной II.

Грот Яков Карлович (1812–1893) — языковед, вице-президент Петербургской Академии наук. Нормы русского правописания, разработанные ученым, сохранялись до 1918 года.

Грязной Василий Григорьевич — любимец Ивана Грозного, дворянин из тех, «которые живут у государя за бояры». Принимал деятельное участие в насилиях и оргиях Грозного, в нападениях на дома знатных людей и похищении их жен. Долгие годы томился в плену у крымского хана, откуда был наконец выкуплен царем за баснословную сумму в 2 тысячи рублей.