Александр Казанцев - Мост дружбы

• Название: Мост дружбы
• Автор: Александр Казанцев
• Жанр: Научная Фантастика

Научно-фантастический роман известного советского писателя, показывающего, как советские и американские люди возводят в Северном Ледовитом океане мост — подводный трубопровод, по которому идут поезда дружбы.

---

— Ну, не будем, не будем! — засмеялась Аня. — Вот придет ледокол в Москву, так все целоваться станут.

— Так то ж по плану будет, — посмеиваясь, возразил Денис, лукаво щурясь.

— А я без плана хочу, раньше времени! — сияя глазами, наступала на него Аня. — Ты знаешь, сколько я ждала?

— Так еще ждать придется, пока Андрейка свой Арктический мост построит.

— Дай пожму твою медвежью лапу! И здравствуй, Денисище великолепный! Как раз вам обоим я и должна рассказать о самом важном.

— О чем, Аня?

— Об Арктическом мосте… и о Степане, твоем брате.

— При чем тут Степан? И почему Арктический мост? — нахмурился Андрей.

— Сейчас все узнаешь. Давайте сядем на эти катушки канатов.

— То ж не катушки, то бунты, — поправил Денис, склонив голову чуть набок, как бы присматриваясь к Ане.

— Представьте, совершенно неожиданно к нам с папой на дачу приехал Степан Григорьевич…

Степан Григорьевич приехал на дачу Седых в одно из воскресений, точно зная, что старик Седых в командировке.

Аня очень удивилась. Она не видела Степана Григорьевича со Светлорецка. Как он постарел! Хотя еще чувствуется сила: крепкая шея, энергичные морщины у губ, жесткий взгляд.

— Я знаю, как неожидан мой визит, ибо что общего может быть между вами, кому улыбается счастье, и человеком, отставленным от дел!

— Ну что вы, Степан Григорьевич!

Женщина сразу по-другому начинает относиться даже к неприятному ей человеку, если хоть немножко его пожалеет. Конечно, Аня знала все, что произошло со Степаном Григорьевичем. Иван Семенович мог рассказать ей даже больше, чем было опубликовано в «Правде». Этот человек умел «не ошибаться», приспосабливаться, выдвигаться… Но разве он один искал удобного пути?.. Может быть, ему в самом деле не повезло. Его показали всей стране, чтобы воздействовать на других…

Аня провела Степана Григорьевича в сад, предложила чаю. Степан Григорьевич не отказался, попросил разрешения снять пиджак — было жарко. Аня заметила на его рубашке подпалину от утюга. Одинокий, верно, сам гладит, и так неумело…

— Вы знаете, Анна Ивановна, что мы с братом в неладах. Глупо, конечно. Порой удобно валить все на одного. Я уже привык.

— Ну что вы, Степан Григорьевич! — только и нашлась сказать Аня.

— Мне горько… и не то, что другие ко мне переменились… горько, что Андрюшка, которого я, как отец воспитал… Словом, объяснять трудно…

— Конечно, Степан Григорьевич! Я вот не понимаю злопамятных людей.

— Яблоко раздора — в его идее. Но я все же был прав, ибо техническая идея тогда принимается, когда она способна двинуть вперед общество. А если ее нельзя применить — ее отвергают. Так было в те дни, Андрюша не смог мне простить своего закономерного провала… Такова ирония несправедливости… Однако я по-прежнему люблю его, забочусь о нем. Многое изменилось в мире, Анна Ивановна!

— Конечно. Вы позволите еще налить вам чаю?

— Пожалуйста. Так приятно, когда тебя угощают!

Аня и Степан Григорьевич сидели на свежем воздухе, под соснами, на крутом спуске к пойме реки Истры. Отсюда открывался широкий вид на другой ее крутой берег с лесом наверху, на зеленые купы, прикрывавшие речку, лишь кое-где поблескивающую серебром.

— Да, многое изменилось, — продолжал Степан Григорьевич. — Но если разобраться, то менялась политическая погода, политический же климат оставался неизменным. Климат этот определяется нежеланием людей погибать от ядерных бомб, в стремлении выжить, сблизиться, жить общей для всего земного шара экономической жизнью. И я думаю, Анна Ивановна, что вопрос о строительстве Андрюшиного моста между СССР и Америкой будет поднят.

— Неужели вы так считаете? — спросила Аня, не спуская со Степана Григорьевича пристального взгляда.

— Более того: этот вопрос уже поднят. Меня еще помнят вверху. Не буду вам подробно рассказывать, но недавно мне снова привелось побывать там…

— В правительстве?

— Да, — многозначительно ответил Степан Григорьевич, решительно отодвигая стакан. — На этот раз разговор там пошел об Арктическом мосте.

— Степан Григорьевич, милый! Как вас благодарить? Позвольте, я вас поцелую.

— Неужели это доставит вам удовольствие? — улыбнулся Степан Григорьевич.

Потом они спустились к Истре. Быстрая и мелкая, она напомнила обоим речку Светлую, Светлорецк.

Прощаясь, Степан Григорьевич сказал Ане:

— Можете мне поверить: я сделаю все для Андрюши, что от меня зависит. Я имею в виду не только свои разговоры вверху… Я готов отдать Андрюше весь свои инженерный опыт, все свои знания, проектировать и строить мост вместе с ним. Кстати, наверху это считают само собой разумеющимся.

— Степан Григорьевич, я знаю Андрюшу — он совсем не злопамятный! Он никогда не откажется от такой помощи… Тем более что вы… ну, понимаете, сумели заинтересовать там, в правительстве.

Аня стояла перед Корневым, молодая, легкая, в развевающемся платье, с распушившимися паутинками волос, золотящихся на солнце. Степан опустил глаза.

— Не переоценивайте моих заслуг, Анна Ивановна, — сказал он. — Представьте, что меня вызывали туда только за тем, чтобы узнать адрес Андрюши.

Аня весело рассмеялась:

— Ну вот, он еще и шутит! А я думала, вы не умеете.

Степан Григорьевич улыбнулся, глядя на Аню.

Она взяла его за обе руки:

— Я благодарю вас… и от Андрюши… и от себя… Как хорошо, что вы снова будете друзьями!

Степан Григорьевич подтянулся, помолодел:

— Думаю, что мы с ним сработаемся. Я многому его научу, ибо по-прежнему хорошо к нему отношусь. И к вам… Аня…

Он уехал. Аня ходила по саду, прижав кулаки к щекам, и плакала от счастья.

Ледокольный гидромонитор «Северный ветер» ясным летним утром ошвартовался около морского причала на Химкинском водохранилище.

Речные пароходы, нарядные, многопалубные красавцы, казались сейчас карликами. Сотни лодок и белокрылых яхт заполнили водохранилище. По воде неслась музыка и крики встречающих. Люди толпились на пристанях и в прилегающем парке. Легкий ветер развевал платки и флаги.

С неба на корабль сыпался дождь цветов. Их сбрасывали с парящих над ледоколом вертолетов. Много цветов плыло по воде. Сидящие в лодках вылавливали их, со смехом размахивая мокрыми букетами и венками.

Спущенный парадный трап, покрытый ковровой дорожкой, мгновенно был усыпан цветами. Но пока никто не ступал на него. Полярники узнавали родных и знакомых на берегу, что-то кричали им.

Наконец толпа на пристани чуть расступилась, пропуская вперед высокого седого человека в мягкой светлой шляпе и стройную молодую женщину.

— Кто это? Кто? — спрашивала Аня Андрея, теребя его за рукав.

— Сам Волков и его дочь Галина Николаевна, замечательная женщина!

— Ах, вот как! Я думала, что тебя на стройке не интересовали женщины.

— Смешная ты! Ведь это ее вездеход провалился зимой под лед. Ей пришлось добираться до базы по дрейфующим льдам, перезимовав на острове.

— И ты с ней знаком?

— Она жена Карцева.

— Ой, прости, Андрюша… Я не знаю, что со мной, и так счастлива, что даже начала тебя ревновать! И не хочу больше отпускать тебя! Постой… А эта высокая блондинка? Красавица какая! Ты тоже ее знаешь?

— Евгения Михайловна Омулева, жена капитана Терехова. Видишь его? Коренастый моряк… Рядом с Карцевым стоит…

— Как радостно за них!

— Эту радость ты мне подарила раньше всех! Теперь меня уже некому встречать.

— Ты думаешь? А я кого-то вижу. Он наверняка кричит тебе.

— Неужели Сурен? Где он?

— А вон стоят два брюнета с орлиными профилями.

— Положим, один почти седой. Это академик Овесян… и с ним, конечно, Сурен!

По трапу начали сходить полярники. Денис простился с Аней и Андреем — он спешил к своей жене: Оксана ждала его на берегу с тремя хлопчиками.

— Пропустим всех вперед, — говорила Аня Андрею. — Ведь мы уже вместе.

Но Сурен Авакян, заметив их на палубе, подобрался почти к самому борту и стал грозить кулаком:

— Слушай, почему не сходишь? Боишься, что я тебя задушу? Правильно боишься.

Тогда Андрей и Аня смешались с толпой полярных строителей и стали протискиваться к трапу.

Девочки в белых платьицах надевали на каждого сходящего с корабля гирлянду цветов. На Аню совершенно «незаконно», несмотря на ее протесты, тоже надели гирлянду из красных маков.

Сурен дождался Андрея и накинулся на него, как ястреб, сжал в объятиях, потом набросился на Аню, словно она тоже приехала из Арктики. Потом обнял обоих и повел на берег.

— Ай-вай! Какой день, прямо замечательный день, старик! Подожди, еще раз встречать будем, когда с другого строительства из Арктики вернешься. Тогда в большую бочку цветов посадим!

— И, главное, на меня тоже цветы надели! — смеялась Аня. — Я бы сняла эти маки, да уж больно они красивые!

— Вот и опять встретились. А помнишь, как в первый раз меня из воды за волосы тащили? Всю прическу растрепали!