Юрий Лобанов - Гражданская Оборона (Омск) (1982-1990)

• Название: Гражданская Оборона (Омск) (1982-1990)
• Автор: Юрий Лобанов
• Жанр: Биографии и Мемуары

«Гражданская оборона» — культурный феномен. Сплав философии и необузданной первобытности. Синоним нонконформизма и непрекращающихся духовных поисков. Борьба и самопожертвование. Эта книга о истоках появления «ГО», эволюции, людях и событиях, так или иначе связанных с группой. Биография «ГО», несущаяся «сквозь огни, сквозь леса...  ...со скоростью мира».

---

После прекрасной, интеллектуальной беседы с «Урлайтом» и выступления на «СыРке», осенью 1988 Егор переехал на жительство в Новосибирск, где начал записывать очередную порцию альбомов. Отчасти этому способствовало то, что ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА уже наполовину состояла из новосибирских музыкантов. В этот период для Летова начинается сотрудничество с коммерческой организацией под названием «Студия-8». Однако, его сотрудничество с этой организацией так и не закончился плотным сотрудничеством и вообще долго не продлилось: музыкантов не могли устроить финансовые условия, предлагаемые «коммерсантами», а последних шокировало поведение музыкантов, которое отличалось от того, к чему они привыкли, работая с местными группами.

Несмотря на проблемы с менеджерами ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА записала два очередных альбома: «Здорово И Вечно» (1988) и «Армагеддон-попс» (1988). Основу обоих альбомов составили песни 88-го года.

Фраза «Здорово и вечно» принадлежит похвально-мыслительному лихоблудью Манагера. Текст песни «Я не верю в анархию» почти полностью был написан другом Егора и просто хорошим человеком из Новосибирска — Игорезом Рагулиным. «Здорово» Летов написал, пребывая в натуральном трансовом, одержимом состоянии, очень близком к беснованию. «Все как у людей» (так же как и «Моя оборона») — одна из лучших и настоящих его песен. К сожалению, концовку пришлось значительно урезать во имя цельности общего впечатления от всего альбома. На самом деле, она продолжается еще минут десять — при мерном, зловещем и ликующем нарастании интенсивности. А вообще, это один из лучших альбомов Летова.

Хитом «Армаггедон-попс» стала песня «Насекомые». Егор написал ее, находясь под глубоким впечатлением и влиянием шаманской ритуальной поэтики северных народов. Зимним вечером, сидючи дома у Ирогеза, он кропотливо углублялся в какое-то «научное исследование» на эту тему, в котором приводились время от времени в качестве примеров сами тексты, вернее — их переводы — и вдруг у него как будто что-то лопнуло, вскрылось изнутри. Хлынул поток, и вот, ночью, Летов бродил по Академгородку среди снегов и сосен, и подслеповато пытался запомнить то, что хлестало из него в виде образов, движений, ритма, заклинаний. Так вот и возникли «Насекомые», а впоследствии — и многое другое.

«Ужас и моральный террор» он написал во время совместных с Ромычем Неумоевым прогулок по Уральским склонам, неожиданно вдруг припомнив некую сцену из фильма Копполы «Apocalypse Now». «Новая правда» написана летом 88-го в Киеве в состоянии крайнего, заиндевелого и скорченного озлобления.

«Армагеддон-Попс» разрушил еще один стереотип ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ, что, мол, эта подвальная команда не способна ни на какие интеллектуальные песни, а только на дворовые матерные песни похожие на бредни сумасшедшего. Доказательством противного служит реальная критическая статья посвященная этому альбому, а точнее заглавному произведению — «Апокалиптические мотивы в песне Егора Летова «Армагеддон-Попс» Екатерины Васильевой.

Действительно практически все творчество Егора пронизано черными тонами, но что же говорит сам автор? «Мне все говорят — у тебя, мол, одна чернуха, мракобесие, депрессняк… Я вот совершенно трезво и искренне сейчас говорю — все мои песни (или почти все) именно о любви, свете и радости. То есть о том, каково, когда этого нет», — объяснил Егор Летов в одном из интервью. Высказывание, на первый взгляд, парадоксальное. Зачем же тогда, в самом деле, нужно описывать всевозможные ужасы, если можно просто взять и сразу показать, как все хорошо может без них устроиться?

Для того, чтобы ответить на этот, пожалуй центральный для всего творчества ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ вопрос, обратимся к теории апокалиптического мировоззрения, традицию которого, безусловно, продолжает Летов, одновременно, как мы позже увидим, раздвигая и даже полностью взрывая рамки, намеченные его предшественниками.

Так все-таки что же такое апокалипсис? Апокалипсис (в переводе с греческого «откровение») — это, прежде всего, литературный жанр, основанный на определенной философии, первые образчики которого мы находим в Библии, а также в апокрифах, то есть в рукописях, не принятых церковью в официальный библейский канон. Эти первые апокалиптические тексты объединяет одно немаловажное обстоятельство — все они возникли во времена, когда верующие, для которых они были написаны, подвергалась особенно жестоким гонениям со стороны язычников, что сопровождалось осквернением их религиозного чувства. Так, например, древние иудеи вынуждены были смириться с водружением в иерусалимском храме «спонсированной» македонскими завоевателями гигантской статуи Зевса, а сменившие их несколько позже в роли исторических козлов отпущения первые христиане ставились нередко перед выбором: обменять свою веру на культ какого-нибудь римского властителя или подвергнуться казни.

Здесь, как мы видим, налицо картина угнетения группы политически бессильных людей, чьим единственным аргументом в неравном бою за свои права является непоколебимость их убеждений, властьпридержащими структурами, располагающими безукоризненно отработанным аппаратом насилия. Вот в такой-то ситуации и возникают апокалиптические тексты, цель которых — нет, не выразить подкосивший всех беспредельный пессимизм, — а ободрить и утешить верующих.

Именно этой цели служит, например, изображение вселенской катастрофы в откровении Иоанна Богослова, последней книге Нового Завета. Ведь мир, который, согласно пророчеству Иоанна, «подходит к концу» — это старый, плохой, несправедливый мир, про который с чистой совестью можно сказать, еще раз цитируя Бориса Гребенщикова: «и черт с ним». Зато ему на смену должен прийти доселе невиданный, абсолютно счастливый мир, в котором зло исчезнет совсем. Похожие представления находим мы и в более ранних религиозных апокалипсисах, которые, по сути своей, являются текстами невероятно оптимистическими, так как исходят из того, что существует-таки на свете сверхъестественная разумная сила (Бог), которая, пусть и на Страшном Суде, но рассудит в конце концов всех по справедливости.

Однако ошибочно будет предполагать, что Летов прямо следует библейской традиции и, демонстрируя нам закат плохого мира, вселяет в нас надежду на скорейшее решение всех конфликтов «сверху», то есть рукой справедливого Бога, после чего мы автоматически окажемся в «золотом веке». Нет, в поэзии Летова все не так просто. Он принадлежит совсем другой эпохе, эпохе, когда всеобщие идеалы уже не способны объединить людей и дать им надежду на лучшее будущее.

Именно события двадцатого века заставили думающую часть человечества разувериться или, по крайней мере, усомниться в состоятельности каких бы то ни было идеалов. Первая мировая война, к примеру, была поначалу воспринята многими представителями богемы да и просто обычными людьми как подвернувшаяся наконец возможность разрушить надоевший, загнивающий (уже тогда) буржуазный мир и построить свой, основанный на совершенно других принципах. Опьяненные восторгом, шли они добровольцами на фронт, чтобы в конце концов вернуться домой калеками и постичь горькую истину, что именно те «акулы капитализма», против которых они рвались в бой, разыграли их как пешки в этой войне при дележе мира на империалистические сферы влияния. Так же плачевно и безрезультатно кончились и попытки добиться светлого будущего путем революции 1917 года.

Христианская вера тоже исчерпала лимит доверия: что это за Бог, который видит все приключающиеся с миром военные и экологические катастрофы, давно уже превзошедшие самые смелые фантазии библейских пророков, и все еще не спешит вершить свой долгожданный Суд? Полное отсутсвие каких бы то ни было четких координат, за которые можно было бы ухватиться как за спасательный круг, когда наша цивилизация полностью уйдет на дно, — особенность современной эпохи. Первые христиане знали, кто их угнетает и за что, и какие идеалы можно противопоставить насилию. Мы же, ощущая насилие, не всегда даже можем установить, откуда оно исходит. Таковы особенности современного «смутного времени», на фоне которого Егор сообщает нам свое Откровение в песне «Армагеддон-Попс».

А злая собачка
Умерла восвояси
Безусловно являясь
Тринадцатым апостолом
А народ расходился
Укоризненно цокая
Справа налево
Слева наоборот
И никто не боялся
До дрожи до сумерек
Только злая собачка
И дырявая форточка
Черно-белая карточка
И финальная точка.

Монетка упала третьей стороной.
Армагеддон-попс

А хозяева жизни
Убежденные жители
По ночам помогали
Воровать друг у друга сон
О бумажных цветочках
И проколотых мячиках
Новогодних открытках
И прочем одиночестве

Монетка упала третьей стороной.
Армагеддон-попс

Невоенная тайна
Скрупулезная лирика
Удаленная опухоль
Утоленная похоть
Партизанская зависть
Природная ненависть
Воспаленная логика
Мускулистая сказка

Монетка упала третьей стороной.
Армагеддон-попс

Уже в своем названии песня содержит прямую ссылку на «Апокалипсис Иоанна Богослова». Армагеддон, как известно, — место, определенное Богом для последней битвы со злыми духами и для окончательного их поражения. Битва эта описывается Иоанном в самых кровавых и, в то же время, эстетически эффектных картинах, достойных голливудского фильма ужасов. Все эти монстры и змеи-горынычи способны не столько напугать современного читателя, сколько, в лучшем случае, доставить ему несколько захватыващих, щекочущих нервы минут.