Александр Шубин - Социализм. «Золотой век» теории

• Название: Социализм. «Золотой век» теории
• Автор: Александр Шубин
• Издательство: НОВОЕ ЛИТЕРАТУРНОЕ ОБОЗРЕНИЕ
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-86793-547-4

Книга известного историка А.В. Шубина – результат многолетнего исследования путей развития социалистической мысли от Мора до Ленина – своего рода энциклопедия социалистических идей, но написанная как документальный роман. Приверженцы марксистских, анархистских и либеральных идей сводят интеллектуальные счеты друг с другом. А автор книги возвращает эти споры в рамки научной объективности. Читателю откроется непривычная картина борьбы в Интернационале, общинных экспериментов, Парижской Коммуны, российских революций. Книга предназначена для историков, политологов, философов, социологов, участников общественного движения.

---

В отношениях общин между собой желательно, чтобы они объединились в союзы и добровольно обменивались продуктами своего труда. Для этого Кропоткин предлагает ввести тщательный учет производительности труда за час времени (о различии в качестве труда он не задумывается). Но если часть общин не одобрит такой безденежный обмен (а на самом деле – обмен на основе упрощенной «конституированной стоимости», чеков, указывающих количество отработанного времени), то возможны и расчеты между общинами на основе «звонкой монеты»[894]. Как видим, народники на этом этапе разделяли непредрешенчество Бакунина относительно конкретных форм межобщинного обмена, в том числе рыночного.

Чайковцы, в отличие от Бакунина, не понимали различия коллективизма и коммунизма, и, излагая коллективистскую программу, употребляли как синоним коллективизма слово «коммунизм». На этом основании, конечно, нельзя считать, что они отходят от бакунизма, как полагает В.П. Сапон[895]. Как и Бакунин, чайковцы – коллективисты, и терминологические недоразумения ничего не меняют в содержании их программы.

Вообще, исследователи народничества, критически относящиеся к бакунизму, не оставляют попыток доказать, что народники, разделявшие основы бакунинских социальных взглядов, не были бакунистами. Ведь их взгляды по разным вопросам не соответствовали бакунинским в точности[896]. Но в этом случае вообще не приходилось бы говорить об идейных течениях, включая марксизм. За исключением самых догматических сект.

«Чайковцы» считали, что более подробно обсуждать идеал будущего строя рано – необходимо сосредоточить все усилия на уничтожении препятствий для анархического преобразования общества. Также, как и Лавров, Кропоткин в это время считает, что сразу после революции анархический идеал все равно не удастся осуществить во всей полноте. В целом проект Кропоткина, несмотря на его заведомую неоригинальность (задача проекта – вывести взгляды, приемлемые для большинства революционеров), фиксирует приверженность народников анархизму, чуть более умеренному, чем у Бакунина.

При всем огромном значении воздействия на революционную молодежь работ Бакунина и Лаврова, революционный актив в России не воспринимал эти идеи слепо. Жизнь приводила молодых революционеров к постановке тех же проблем, которые решались в работах лучших эмигрантских мыслителей. В.Н. Черкезов вспоминает о чтении в России первого номера бакунинского «Народного дела»: «Мы нашли, наконец, в печати ясно сформулированными наши мысли, наши заветные стремления»[897]. Так идейные лидеры нередко обретают последователей – не открывая для них истину, а более четко и красиво формулируя то, что уже созрело в сознании будущих сподвижников. Это дает лидеру авторитет, благодаря которому последователей увлекают уже его новые, неведомые им ранее идеи, вытекающие из логики развития идейного течения, к которому неофиты прежде не были причастны.

* * *

П. Кропоткин и Н. Чарушин по разным причинам позднее пытались отмежевать «чайковцев» от анархизма вообще. Взгляды Кропоткина впоследствии стали значительно радикальнее, и он уже глядел на своих товарищей того времени как на социал-демократов[898]. Н. Чарушин, который ко времени написания мемуаров не разделял анархистских идей «чайковцев», пытается представить дело так, будто П. Кропоткин, составляя программу общества, излагал преимущественно свои личные анархистские взгляды[899]. Но анархизм очевидно преобладал в среде «семидесятников». Конструктивной программой народников, ходивших «в народ», был «союз производительных общин», как об этом возвестил с трибуны суда по делу 193-х И. Мышкин[900]. Идеалом «Земли и воли», крупнейшей народнической организации, возникшей в результате «хождений в народ» и существовавшей в 1876-1879 гг., были «анархия и коллективизм», но в качестве перехода к ним землевольцы считали необходимым «полное мирское самоуправление», союз общин, из которой каждая определит, какую долю власти она отдает своему правительству[901]. «До конца 70-х годов революционные народники (землевольцы в частности) почти все были анархистами… Анархизм народников был естествен. Он коренился в самой идеологии народничества»[902], – комментирует Н.А. Троицкий.

Землевольцы считали, что социализм органически вытекает из стремлений самого крестьянства. Они требовали ликвидации собственности на землю и передачи ее во владение общинам, полного общинного самоуправления. Как пишет о программе организации землеволец О.В. Аптекман, «ничего оригинального в этой программе не было. Это была, прежде всего, программа Бакунина, только более полно обоснованная историческими данными и фактами современной действительности»[903]. Хотя это мнение и поныне пытаются оспаривать, противники вывода о бакунизме «Земли и воли» не привели каких-то программных (а не тактических) положений «землевольцев», которые расходились с мнением Бакунина. Что касается тактики, то ее можно рассматривать применительно к ситуации, которая менялась со времени публикации «Государственности и анархии»[904]. Несостоятельна и попытка обнаружить различия землевольцев с Бакуниным в его, якобы, стремлении немедленно достичь анархического идеала уже в ходе восстания. Он прямо утверждал: «Я не утверждаю – заметьте – что при такой переделке деревни сверху донизу она сразу создаст совершенную организацию, соответствующую по всем пунктам тому идеалу, о котором мы мечтаем. В одном убежден я: это будет живая организация, и как таковая она станет в тысячу раз выше существующей теперь»[905]. В связи с этим разногласия этого времени между Бакуниным, Лавровым и землевольцами корректнее рассматривать как тактические. В 1873 г. Лавров призывал «поднять народ», а когда попытка не удалась, предложил перейти к более длительной пропаганде. Бакунин в 1875 г. тоже пришел к выводу, что в ближайшее время революции не предвидится.

* * *

Народничество середины 70-х – 80-х гг. не отличалось большой теоретической оригинальностью, опираясь на достижения мысли предыдущего периода. Оно вело тот же поиск синтеза идей, который происходил в это время и на Западе.

Противоречия народников 70-х гг. почти не связаны с темой конструктивной социально-экономической программы социализма. Все они выступают за общинный социализм, но одни вслед за Бакуниным считают необходимыми более радикальные методы борьбы, а другие, подобно прудонистам – призывают к осторожности. Ключевое различие между народниками заключается в отношении к государству как инструменту преобразований.

Народников принято распределять по трем направлениям: «бунтарскому» (Бакунин), «пропагандистскому» (Лавров) и «заговорщическому» (Ткачев). Название «пропагандистского» направления дезориентирует – и бакунисты, и ткачевцы тоже занимались пропагандой. Дискуссия шла о тактике достижения целей, не подвергавшихся сомнению.

Ближе всего друг к другу бакунисты и лавристы. Молодых радикалов, зачитывавшихся «Государственностью и анархией» Бакунина, не устраивала умеренность тактики Лаврова и его журнала «Вперед». Лавров убеждал молодых радикалов, что революционер должен идти в народ не учителем, а «скромным учеником», он «не более, как школьник революции»[906]. «Не думает ли редакция «Вперед» открыть приготовительные курсы для революционеров с премией на аттестат революционной зрелости?»[907], – возмущались «чайковцы» и «чистые» бакунисты. А не мешало бы открыть такие курсы.

Отвечая нетерпеливым радикалам, поклонникам Бакунина, Лавров показывал, что как раз в этом вопросе (как и в большинстве других) у него нет разногласий с «великим бунтарем»: ««Образование есть несомненная сила», – пишет М.А. Бакунин и даже повторяет с еще большею энергиею: «Знание – сила; невежество – причина общественного бессилия»»[908].

Все три течения выступали за общинный социализм, широкую автономию общин и регионов по достижении социализма. Но Бакунин требовал этой автономии уже в условиях революции, Лавров сначала также сразу, а позднее, скорректировав свою точку зрения – после завершения гражданской войны, а вот Ткачев – после осуществления социалистических преобразований. Позиция Ткачева, таким образом, имеет принципиальное отличие от взглядов Бакунина и Лаврова.

Остальные различия менее существенны. Несмотря на то, что Бакунин и Ткачев занимали радикальный фланг народничества, остальные народники 70-х гг. также были революционерами. Они спорили между собой, насколько важно готовить предварительную культурную почву для революции, просвещать народ. Революционное просвещение народа по Лаврову ставит перед собой не чисто просветительские, а политические задачи – создать очаги массовой поддержки революционеров в народной среде. В принципе, и сам Бакунин был не против этого, он просто сомневался, что революционеры мудрее народа и могут его «научить» и просветить. Нужно предоставить народу свободу самообразования.