Александр Казанцев - Пунктир воспоминаний

• Название: Пунктир воспоминаний
• Автор: Александр Казанцев
• Жанр: Научная Фантастика

---

Многое в "Пылающем острове" подсказано чутьем и осмыслено лишь много лет спустя, но главное было достигнуто - роман дошел до своего читателя. И не только пионерского возраста. После окончания войны он печатался ежедневными фельетонами в газете французских коммунистов "Юманите". В его редакции в 1958 году автор встретился с издателем газеты Фажоном и главным редактором Анри Стилем. Распили бутылку шампанского, извлеченную из сейфа. Пришлось нарушить свой "сухой закон" и поднять тост: "За Париж!" - "За социалистический Париж!" - поправили меня французские товарищи.

Сорок лет спустя после первой публикации роман вышел в новом варианте специальным изданием в издательстве "Детская литература" "только для библиотек". Основная же его фантастическая идея - использование сверхпроводимости в электрических машинах и "накопителях энергии" (сверхаккумуляторах) - стала уже технической задачей наших дней. В 1980 году перед Первым мая позвонил один из главных конструкторов (которого я не знал) и в качестве первомайского подарка сообщил, что некоторые идеи "Пылающего острова" воплощены в жизнь в его КБ. Мог ли автор романа мечтать о большем?

4. ШАГ ЗА ОКЕАН

Но вернемся на десятилетия назад, к тому времени, когда, закончив свой первый роман, который еще никак не прозвучал, я уже тянулся ко второму роману. Требовался замысел под стать "Пылающем острову", "глобальный", как сказали бы теперь. То была пора великих свершений в Арктике, высадки папанинцев на Северном полюсе, перелетов через Северный полюс Чкалова и Громова. Как отражение этих ярких дел и возникла идея соединения Европейского и Американского континентов по прямой линии через полюс. Но не по воздуху, а подо льдом, на стометровой глубине подводным плавающим туннелем. Тросы на якорях удерживали бы его от всплытия. Если создать в туннеле вакуум, то поезда, не испытывая сопротивления, способны двигаться в нем со скоростью тысяч километров в час, притом без затраты авиационного горючего. Никакому реактивному топливу не выдержать конкуренции с дешевой электрической тягой! Арктический мост представлялся новым средством связи между континентами. Но чтобы написать такой роман, надо побывать в Америке! Подобное желание начинающего фантаста выглядело в те годы по меньшей мере утопией. Но... в 1939 году в Нью-Йорке отрывалась международная выставка. В Москве готовилась экспозиция советского павильона. Объявили внутренний конкурс на машины, автоматически демонстрирующие экспонаты. Я, начинающий писатель, "тряхнул стариной" и принял в нем участие. Предложенная мной конструкция понравилась. Советская часть Нью-йоркской международной выставки попросила Мытищинский вагоностроительный завод, где я занимался новыми тормозами для трамваев (перешел туда на работу из-за близости завода к подмосковной квартире, чтобы выкроить время для литературы!), откомандироровать меня для изготовления новых машин. Когда же понадобилось отправить кого-то в Нью-Йорк для монтажа оборудования советского павильона, то оказалось, что именно я в курсе всех, не только своих, дел и послать удобнее всего меня. Для прохождения формальностей предстояло посетить американское посольство на Манежной площади в доме с колоннами, рядом с отелем "Националь" - ответить на щекотливые вопросы, ставящие под сомнение даже временное пребывание в США: "Верите ли вы в бога?", "Состоите ли в такой коммунистической организации, как профсоюзы?" Взглянув на советского гражданина, собравшегося на Нью-йоркскую выставку, чиновник посольства отобрал у него листок, заметив: "Ну, это вам заполнять не требуется". Так всему персоналу советского павильона вопреки тогдашним иммиграционным правилам, которые распространялись на любого въезжающего, разрешили посетить Соединенные Штаты (а то не открылся бы советский павильон на выставке!).

Дух захватило, когда впервые в жизни я пересек советскую границу в поезде Москва - Париж.

Париж, Париж! Он произвел неизгладимое впечатление. Камни мостовых как страницы истории.

Он промелькнул, но я еще вернусь в него на обратном пути. А пока поездом в порт Шербур.

Курьезным оказалось первое знакомство с рядовыми американцами. В купе напротив нас, троих русских, в одиночестве сидела миловидная девушка, одетая просто, но по моде. Я чуть-чуть говорил по-немецки, мои спутники так же по-английски. Но все застенчиво молчали. Вдруг девушка резко встала, подошла к окну и решительно опустила стекло. Донесся шум с парижского перрона. Она же, засунув в рот четыре пальца, пронзительно свистнула, да так, что заломило в ушах. Мы переглянулись. "Соловей-разбойница", нимало не смущаясь, снова лихо засвистела. Потом высунулась в окно и замахала руками. Скоро в купе вошел молодой человек и расцеловался с нашей свистуньей. Оказывается, "его девушка" так вызывала его к своему вагону. Они совершали предсвадебное путешествие, чтобы лучше узнать друг друга. В пути мы кое-как переговаривались с этими простыми и милыми людьми. До чего же устарелыми показались теперь наши чопорные представления о том, что принято и что не принято в обществе!

Через Атлантический океан плыли на самом большом в ту пору океанском лайнере "Куин Мэри". Впоследствии его превратили в плавучий госпиталь, и он стоял со своими страдающими "пассажирами" в нью-йоркском порту. Во время нашего рейса пассажиры тоже страдали, но не от ран, а от мерзкой морской болезни. К счастью, мы ее не чувствовали и потому узнали, как обогащается океанская компания. В стоимость билета входила и плата за питание во время рейса. Однако с каждым днем по мере возрастания океанских волн народу в ресторанных залах убывало. Нас обслуживал пожилой предупредительный стюарт, который не получал за свою работу жалованья, а, напротив, платил за право обслуживать пассажиров в расчете на чаевые.

Шторм разыгрался до одиннадцати баллов. По чистому совпадению океанская волна окатила меня с головы до ног именно на одиннадцатом этаже палубы, когда я любовался, как вздымаются океанские валы и как лайнер зарылся-таки носом в "девятый вал", похожий на мраморную стену. Переодеваясь к обеду, я уверял друзей, что количество баллов шторма определяется этажом, где тебя достанет холодный душ. Все это не помешало нам поглощать еду в пустующем ресторане с завидным аппетитом... Потерявшим аппетит пассажирам стоимость питания не возвращалась. Зато свой промокший костюм я получил к вечеру - его высушили и выгладили за счет компании!

В Нью-Йорке поражало все. Прежде всего "кирпичи в облаках". Верхние этажи небоскребов исчезали в тумане. Улицы выглядели трехэтажными. Два этажа пересечений магистралей, по третьему мчится "надземка", к счастью, уже электрическая. Но не так давно здесь ходили паровозы - стены окрестных домов все еще покрывала копоть.

Нас пригласили к советскому консулу. Он посоветовал по возможности не отличаться от американцев. Надо вспомнить, что лишь недавно, после избрания президентом Франклина Д.Рузвельта, Америка признала СССР, а газеты по-прежнему упражнялись в измышлениях о советских людях, их обычаях и нашего якобы варварства. Пришлось оставить консулу... свои кепки. Он сложил их стопкой на столе, сказав:

- Кепки здесь носят только рабочие во время работы и обитатели Гарлема.

Также забрал он и наши "красные паспортины", чтобы мы их не потеряли, заверив, что никакие документы нам на международной выставке не понадобятся.

Время подготовки к открытию советского павильона оказалось для меня самым горячим. В Америку я ехал под впечатлением замечательной книги Ильфа и Петрова "Одноэтажная Америка", которая развеивала миф о ее многоэтажности (небоскребы стоят лишь в Нью-Йорке, Чикаго и некоторых других крупных центрах), но подтверждала давнее мнение об американской деловитости, практичности и обязательности.

Увы, всякая деловитость и обязательность у американцев исчезала, едва дело касалось "нестандартных работ", требующих инициативы, как у нас говорят, "смекалки русских мастеровых". Именно это и неприсуще славным американским парням, угощавшим друг друга, да и меня заодно, дружескими затрещинами. Выдумка и энтузиазм им чужды.

Квартировали мы с художником Вин Винычем (Вениамином Вениаминовичем) у старого чеха, который, прожив здесь четверть века, продолжал называть город Нев-Йорком (как пишется!). Когда мы приветствовали гостей хозяина словами "Добрый вечер", нам отвечали "Вечер добрый" - принимали за чехов. То, что мы русские, обнаруживалось порой самым неожиданным образом. Как-то мы зашли в кафетерий выпить чаю. К столику подошел американец и по-русски попросил разрешения сесть с нами. Мы удивились, как он, не слыша ни одного нашего слова, узнал, что мы из России?

- А как же! - отозвался он. - Ведь вы положили чайные ложки в стаканы и не вынули их, когда пьете. Так делают только русские.

После открытия международной выставки под девизом "МИР ЗАВТРА" я как начинающий фантаст имел бесценную возможность познакомиться со всеми павильонами и даже описать их в большом очерке "МИР БУДУЩЕГО".