Джена Шоуолтер - Самая темная страсть

• Название: Самая темная страсть
• Автор: Джена Шоуолтер
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Бессмертный воин Аэрон много недель ощущал невидимое присутствие женщины. Ангела, — убийцу демонов, — посланную убить его. Неужели? Оливия утверждает, что она пала с небес, отказалась от бессмертия потому, что не могла вынести даже мысли о том, чтобы причинить ему боль. Но доверие и любовь к Оливии могут подвергнуть опасности их всех. И как же этой «смертной» с большими голубыми глазами удалось вызвать в Аэроне темную страсть?

Теперь, когда за ним охотится враг, а верная Легион решила убрать Оливию из его жизни, Аэрон попал в ловушку между обязанностями и всепоглощающим желанием. И всё принимает худший оборот, так как вместо Оливии прислали нового палача, чтобы он закончил то, с чем не справилась она…

---

Дверь спальни распахнулась, спасая ее от ответа.

В комнату влетела маленькая пластмассовая баночка.

Она приземлилась на пол в нескольких дюймах, от обутых в сандалии, ног Лисандра.

— Вот лекарства, — крикнул Торин.

Дверь закрылась прежде, чем Оливия успела испуганно закричать.

Аэрон попытался встать, но Оливия решительно налегла на него своим весом.

— Нет, — сказала она, скривившись, как будто её пронзила обжигающая игла.

— Останься. -

Он мог отодвинут ее от себя, но не стал.

— Мне надо взять таблетки.

"Они облегчат твою боль."

— Позже, — сказала она.

Сейчас, когда они соприкасались, сейчас, когда она чувствовала тепло его тела, обнимающего её, успокаивая её, она не хотела его потерять.

Даже на мгновение.

Сначала, она подумала, что он проигнорирует ее просьбу, но он расслабился и обнял ее еще крепче.

Оливия вздохнула от удовольствия и снова встретилась глазами c жестким присталным взглядом Лисандра.

Он хмурился.

— Вот почему, — сказала она ему.

Обычно, ангелы не обнимались.

Они могли, если бы хотели, предположила она, но никто никогда не делал подобного.

С чего бы? Они были друг другу как братья и сестры, физическое желание не было частью их природы.

— Почему, что? — спросил Аэрон, снова сбитый с толку.

— Почему мне нравишься ты, — ответила она честно.

Он напрягся, но не ответил.

Сузив глаза, Лисандр плавным движением расправил свои крылья, в лунном свете сверкнуло золото.

На пол упало перо.

— Я оставляю тебя выздоравливать, моя любимица, но я вернусь.

Тебе здесь не место.

И я чувствую со временем ты тоже это поймешь.

Глава 5

В эту первую ночь, после того, как Оливия закончила странный разговор сама с собой, она наконец провалилась в сон. Она стонала и страдала от боли, ворочалась, тем самым причиняя себе новую боль.

Вторую ночь она что-то бормотала о демонах.

Не трогай меня, ты, нечестивая тварь.

Хныканье. Рыдание.

Пожалуйста, не трогай меня.

На третью ночь, смертельное спокойствие снизошло на нее.

Аэрон предпочел бы, чтобы она опять умоляла.

И все это время он оставался рядом, протирал ей лоб, даже читал вслух один из любовных романов Париса, хоть она и была без сознания, принудительно вливал жидкость и размятые таблетки в её горло.

Он не хотел, чтобы её смерть была на его совести.

Больше этого, он хотел, чтобы она убралась из его жизни, и неважно, как сильно реагировало его тело, когда он приближался к ней.

Или думал о ней.

Он не лгал.

Как только она исцелится, она уйдёт.

Именно из-за того, как реагировало его тело.

Даже хуже — из-за того, как реагировал на нее его демон.

Не на ее, а из-за нее.

Накажи, говорил демон

Но за что, сотый раз спрашивл он. Накажи тех, кто причинил ей боль.

Во время проклятия крови, демон Аэрона общался с ним односложными командами, в дополнение к вспышкам искажённых образов в его голове.

За прошедшие три дня, тем не менее, предпочтительным методом общения Гнева был длительный разговор, и Аэрон не вполне привык к этому.

Где был тот мир, которого так добивалась Оливия?

Он не знал, что пришлось пережить Оливии, когда ее выкинули с ее небесного дома, но он не мог себе позволить это выяснить.

Возможно, он не сможет остановить своего демона.

Он с трудом мог сдерживать его уже сейчас.

А если бы знал правду, то просто не захотел бы его останавливать.

Вот тогда он мог бы по настоящему наслаждаться тем, что может натворить Гнев.

Прекрати так думать.

Аэрон не хотел быть с Оливией еще мягче чем он был сейчас, и он также не хотел, чтобы она еще глубже погружалась в его мысли и решения.

В его жизни хватало сложностей.

А она добавляла еще.

Она хотела веселиться.

И как она уже убедилась, слово "веселиться" было ему незнакомо, и у него не было времени узнать, что это.

И его это не огорчало.

На самом деле.

Она хотела любить.

У него никоим образом не было права на это.

Романтическая любовь — не то, чего он мог дать.

В особенности, такому хрупкому существу, как Оливия.

И это его тоже не огорчало.

Нисколько.

Она хотела свободы.

А вот это он мог ей дать.

В городе.

Только если ей полегчает, черт бы ее побрал!

Ей станет лучше, или, он мог поклясться богами, он наконец даст волю своему демону, добровольно и безгранично.

Накажи.

Накажи тех, кто причинил ей боль.

Почему она нравиться демону? А Гневу она действительно понравилась.

Ничто иное не могло объяснить этого желания. желания наказать тех, с кем они лично никогда не сталкивались.

У него было время обдумать это, даже слишком, но ответа пока не было.

Аэрон провёл рукой по лицу.

Поскольку он отказался оставить Оливию, Люциену приходилось и дальше заботится о Парисе и следить, чтобы воин кормил своего собственного демона должным образом.

Торен, в свою очередь, должен был следить за питанием Аэрона, принося ему подносы с едой в течение дня, но никогда не оставаясь, чтобы поговорить с ним.

Вдруг Оливия очнётся и увидит мужчину.

Он не желал снова испытывать сомнительное удовольствие наблюдая ее ужас и панику.

К сожалению, женщины узнали, что в доме ангел и захотели поприветствовать ее.

Он не позволил им войти.

Неизвестно, какова была бы реакция Оливии.

Кроме того, ни одина из них не знала, как помочь ангелу.

Он спросил.

Ну хорошо.

Он прорычал.

Хотя возможно, он был бы даже рад ужасу Оливии, поскольку это значило, что онабыла бы снова в сознании.

Какого черта она не просыпается? Все так же неподвижна.

Он осторожно перекатился набок, стараясь не толкаться и уставился на нее.

Впервые она не обвилась вокруг него, а осталась как была.

Ее кожа была призрачно бледной, вены ярко выступили на ней.

Волосы спутались, словно гнездо.

Щеки ввалились, а обкусанные губы покрылись коркой.

Тем не менее она по прежнему была красива.

Восхитительна, даже в этом беззащитном сотоянии "всегда-меня-охраняй".

Настолько что, при взгляде на нее что-то сжималось у него в груди.

И не из-за чувства вины, а из-за потребности быть ее единственным защитником.

Эта необходимость рождалась где-то глубоко внутри него.

Она должна выздороветь, а он должен избавиться от нее.

Вскоре.

— С такими темпами, она скоро умрёт, — зарычал он он в потолок.

Он не понимал, с кем он сейчас разговаривает, с ее Богом или же с собственными богами.

— ЭТО — то, что ты хочешь? Чтобы та, кто принадлежит тебе, невообразимо страдала перед смертью? Ты можешь спасти ее.

Только посмотри на себя, подумал он с отвращением.

Умоляешь о жизни, как даже смертные никогда не умоляют.

Но это не остановило его.

— Почему ты не спасаешь ее? — ему показалось, что он услышал..

…рычание?

Аэрон напрягся.

Его рука потянулась к кинжалу, что лежал на ночном столике, а взгляд внимательно обследовал комнату.

Он и Оливия были одни.

Не обнаружилось никакого божественного присутствия, чтобы наказать его за нахальный тон.

Понемногу он расслабился.

Он полагал, что недостаток сна наконец-то взял над ним вверх.

Ночь давно наступила, лунный свет, мерцал через оконные двери, ведущие на балкон.

Вид был таким мирным, а его тело — таким утомленным, что он мог позволить себе соскользнуть в дремоту.

Но не сделал этого.

Не мог.

Что он будет делать, если Оливия умрет? Будет ли он оплакивать ее, как Парис оплакивает Сиенну? Конечно, нет

Он не знал ее.

Скорее всего, он будет испытывать чувство вины.

Очень сильное чувство вины.

Она хотела спасти его, он же не смог сделать для нее то же самое.

Ты не заслуживаешь ее.

Как будто шепот раздался в голове, и он моргнул.

Он не принадлежала Гневу, этот голос был слишком низкий, какой-то сиплый — и, в то же время, знакомый.

Может быть Сабин, хранитель Сомнения, вернулся из Рима, и воздействует на его уверенность в себе? у воина имелась такая неумышленная привычка.

— Сабин, — прошипел он на всякий случай.

Никакой реакции.

Она слишком хороша для тебя.

На сей раз, Гнев заметался у него в голове, забегал внутри черепной коробки, внезапно взволнованный.

Значит, это не Сабин.

Во-первых, Аэрон не слышал, чтобы Сабин вернулся и, во-вторых, он знал, что воина не будет здесь еще несколько недель.

Более того, в этих сомнениях отсутвовало ликование, а демон Сабина всегда очень радовался, распространяя повсюду свой яд.

Так, кто у нас остаётся? Кто обладал способностью говорить с его разумом?