Жозеф Кессель - Лев

• Название: Лев
• Автор: Жозеф Кессель
• Издательство: TEPPA
• Жанр: Современная проза
• Год: 1997
• ISBN: 5-300-00932-6

«Лев» – романтическая история о девочке и африканском льве – бестселлер современной французской литературы, который выдержал сенсационный для Франции тираж 1 миллион экземпляров.

---

– Что он там делает? – спросил я.

Патриция ответила своим заговорщическим голосом:

– Он знает, где охотятся все звери… Так что… Она не договорила, потому что тут послышался устремляющийся вверх и распространяющийся вширь, казалось, нескончаемый протяжный зов, похожий на крик и одновременно на варварскую песню. Я сделал движение, чтобы встать и посмотреть. Патриция удержала меня за рукав.

Зов прекратился, зазвучал опять, оборвался, снова возобновился.

– Смотрите вот сюда, – прошептала Патриция.

Я наклонился и стал смотреть в просвет между двумя ветками. Их колючки царапали мне руки, лоб. Но какое это имело значение? Я видел Кихоро, стоявшего, прислонившись спиной к одинокой акации посреди равнины, и видел приближающегося к нему огромными прыжками с развевающейся на ветру гривой огромного льва. Это был Кинг.

Подбежав, лев поднялся во весь свой рост и положил передние лапы на плечи позвавшего его человека.

– Кихоро нашел, спас Кинга, – прошептала Патриция, – совсем маленького, пропадающего. И Кинг этого не забыл.

Кихоро на мгновение прижался своим изуродованным лицом к морде льва, потом, взяв его за гриву, привел к приютившим нас зарослям.

Кинг, понюхав, узнал меня. Затем радостно поприветствовал Патрицию, но совершенно бесшумно.

– Это время охоты, – объяснила мне девочка.

Я не спрашивал объяснений. Теперь мне все казалось возможным, естественным. Я преодолел самый главный рубеж. Я перешел в мир Патриции, Кихоро, Кинга.

Старый одноглазый следопыт оставил нас. Патриция, запустив руку в гриву гигантского льва, удерживала его рядом с собой. И мне было известно, – хотя откуда? – что этот негр, когда-то считавшийся одним из лучших загонщиков Восточной Африки, в этот момент вернулся к своей прежней профессии. И что на этот раз он работает не на человека.

Ожидание оказалось долгим. Но зато потом все произошло с поразительной быстротой.

Послышался сверхпронзительный крик, похожий на крик совы, потом еще и еще. Крики казались идущими со всех сторон одновременно и заполняли собой все пространства. Стадо буйволов, которое щипало траву в глубине равнины, от испуга пришло в движение, и животные разбежались во все стороны. За одним из буйволов шел Кихоро. Своими дикими возгласами он гнал его к нашему укрытию. Буйвол с покрытыми пеной ноздрями, мыча и громко стуча по грунту копытами, побежал вдоль зарослей. И тут Патриция отпустила гриву Кинга и издала тот самый звук, который я очень хорошо запомнил, потому что именно при этом звуке исполинский лев чуть было не бросился на меня. Кинг прыгнул и перемахнул через кусты. И вдруг у меня перед глазами возникла картина, которую я видел в книгах, по которым учился читать, и которая навязчивым образом преследовала меня на протяжении всего моего детства: несущийся в бешеном галопе буйвол, а на нем сидит, словно всадник, лев, вгрызающийся клыками в его горбатый затылок.

Фантастическая пара исчезла в зарослях и в клубах пыли. Кихоро присоединился к нам. А Патриция все еще смотрела в ту сторону, куда буйвол унес вцепившегося в его спину Кинга. В чертах Патриции никакого сходства с чертами ее отца не было. Однако как же они были похожи друг на друга в это мгновение! Или, точнее, насколько же похожим показалось мне выражение, промелькнувшее на нежном и гладком лице девочки, на выражение лица Буллита, когда он с мучительной страстью вспоминал времена, когда беспощадно, не покладая рук убивал животных!

Внезапно Патриция приложила ухо к земле и прислушалась…

– Все, – сказала она, вставая.

Я мысленно представил себе, как падает обескровленный буйвол.

– Ты же ведь так любишь животных, – сказал я Патриции. – А разве тебе не жалко этого буйвола?

Девочка удивленно посмотрела на меня и ответила:

– Но ведь должны же львы есть, чтобы жить.

Я вспомнил маленьких гепардов, которые отрывали куски мяса от туши зебры.

– Да, все верно, – сказал я. – Ведь у Кинга, наверное, тоже есть семья.

Патриция вдруг резко побледнела, и на лице у нее напряглась каждая мышца. Губы ее жалобно сморщились. Я даже подумал, что сейчас она заплачет. Однако она сдержала себя и посмотрела на меня пристальным взглядом, в котором трудно было что-либо понять.

– Вполне возможно, – сказала она.

К машине мы шли молча.

VII

Я так долго принимал горячую ванну, что Буллит нашел меня в ней почти заснувшим.

– Ха-ха! – воскликнул он. – Все ароматы маниатты, не правда ли?

Его людоедский смех наполнил хижину. После чего он сказал:

– А вот когда дело дойдет до внутренней дезинфекции, то я буду не прочь составить вам компанию.

Едва мы успели пригубить наш первый стакан виски, как послышались яростные крики за ближайшими от моего жилища зарослями колючих деревьев. Буллит напряг слух.

– Вроде бы вакамба, – сказал он.

Десяток негров, одетых в хлопчатобумажное рванье, босоногих, но вооруженных копьями и тесаками, подошли к крыльцу. Их сопровождали несколько рейнджеров.

Буллит вышел к ним и стал на верхней ступеньке. Вакамба, размахивая оружием, встретили его оглушительными криками.

– Дикари в чистом виде, – сказал мне Буллит, улыбаясь. – Они даже не говорят на суахили. А я из местных диалектов только его и знаю. Придется звать Кихоро. Он из их племени.

Старый одноглазый следопыт возник перед хижиной словно по мановению волшебной палочки. В его речи было столько ярости, что кровь прилила к его мертвому глазу и закрыла его красной пеленой.

– В этом проклятом заповеднике нет ни минуты покоя, – проворчал Буллит. – Вот теперь они утверждают, что у них украли коров, и обвиняют в этом масаев. И Кихоро, естественно, за них. Я должен ехать туда немедленно. В противном случае они пойдут туда без меня. А тогда…

Буллит поднял руки, почти коснулся навеса веранды, опустил их, опорожнил стакан и спросил меня:

– Вы поедете с нами? Это ненадолго.

Мы вшестером сели в «лендровер». Старший из вакамба и два рейнджера устроились сзади. А я сел между Буллитом и Кихоро впереди. Ружья были только у рейнджеров. Буллит запретил Кихоро брать свое ружье.

– Он с таким сладострастием перестрелял бы всех масаев, – смеясь от всего сердца, сказал мне рыжий великан.

Буллит вел машину очень хорошо, очень быстро и ехал напрямик. Возможности его вездехода явно превосходили возможности моей машины. Мы доехали до маниатты гораздо быстрее, чем я предполагал.

– Ну вот видите, я же говорил, что это не займет много времени, – сказал Буллит, спрыгивая на землю. – Само дело тоже отнимет у нас не больше времени. Следует отдать справедливость масаям: из всех негров они единственные обладают достаточной гордостью, чтобы никогда не врать, причем чего бы это им ни стоило.

А между тем африканское солнце уже поработало над странным жилищем, венчающем вершину этого небольшого холма. Стены его высохли. Равно как и крыша. И даже запах, словно отсосанный жарой, стал более или менее терпимым. Теперь маниатта походила на кольцевой туннель, разделенный перегородкой на совершенно одинаковые ячейки, каждая из которых имела одно-единственное отверстие непосредственно в наружной стенке.

В одной из них Буллит и нашел лежащим на земле старого Ол Калу. Одна из двадцати ран, оставленных полвека назад когтями льва, снова, в который уже раз, раскрылась из-за усилий, которые он предпринимал, меся коровий навоз и обмазывая им стены маниатты. Однако как только старый вождь клана масаев увидел хозяина Королевского заповедника, он тут же встал, прижимая к животу окровавленную тряпку. Сделал он это не из уважения к Буллиту, а из уважения к самому себе.

Сводчатый потолок находился на таком малом расстоянии от земли, что даже обитателю самого что ни на есть нормального роста приходилось пригибать голову. Ну а таким высоким мужчинам, как Ол Калу и Буллит, беседу, которую они вели на суахили, пришлось начать сложенными вдвое. Но, обменявшись несколькими словами, они не выдержали и вышли наружу.

Я остался внутри один, дабы проникнуться наготой этого жилища. Было бы просто невозможно найти другое такое жилище, столь же лишенное всего, в чем нуждается человек. В нем не было ничего. Не было даже самого примитивного очага, не было буквально ни единой вещи: ни какой-нибудь жалкой сумы, ни убогой циновки, ни элементарной утвари для приготовления пищи или для еды. Ничегошеньки.

Снаружи, посреди пятачка, ограниченного стенами маниатты, масаи окружили Буллита и Ол Калу и одобрительно внимали речам своего старого вождя, тяжело опиравшегося на копье.

– Он поедет с нами на пастбище, – сказал мне Буллит. – Ему известно, что проходя по территории вакамба, перед тем как попасть в заповедник, мораны действительно увели несколько коров. Но сколько и каких, он не интересовался. Это касается только моранов.