Наум Коржавин - Приобщение

• Название: Приобщение
• Автор: Наум Коржавин
• Издательство: Посев
• Жанр: Поэзия
• Год: 1976

Сборник стихотворений Наума Моисеевича Коржавина.

---

1958

ПЕСНЯ, КОТОРОЙ ТЫСЯЧА ЛЕТ

Это старинная песня,

которая вечно нова.

Г. Гейне

Старинная песня.
Ей тысяча лет:
Он любит её,
А она его — нет.

Столетья сменяются,
Вьюги метут,
Различными думами
Люди живут.

Но так же упорно
Во все времена
Его почему-то
Не любит она.

А он — и страдает,
И очень влюблён…
Но только, позвольте,
Да кто ж это — он?

Кто? — Может быть, рыцарь,
А, может, поэт,
Но факт, что она
Его счастье и свет.

Что в ней он нашёл
Озаренье свое,
Что страшно остаться
Ему без неё.

Но сделать не может
Он здесь ничего…
Кто ж это она,
Что не любит его?

Она? — Совершенство.
К тому же она
Его на земле
Понимает одна.

Она всех других
И нежней и умней.
А он лучше всех
Это чувствует в ней…

Но всё-таки, всё-таки
Тысячу лет
Он любит её,
А она его — нет.

И всё ж ей по сердцу
Больше другой —
Не столь одержимый,
Но всё ж неплохой.

Хоть этот намного
Скучнее того
(Коль древняя песня
Не лжёт про него).

Но песня всё так же
Звучит и сейчас,
А я ведь о песне
Веду свой рассказ.

Признаться, я толком
И сам не пойму:
Ей по сердцу больше другой.
Почему?

Так глупо
Зачем выбирает она?
А может, не скука
Ей вовсе страшна?

А просто как люди
Ей хочется жить…
И холодно ей
Озареньем служить.

Быть может… Не знаю.
Ведь я же не бог.
Но в песне об этом
Ни слова. Молчок.

А может, и рыцарь
Вздыхать устаёт.
И сам наконец
От неё отстаёт:

И тоже становится
Этим другим —
Не столь одержимым,
Но всё ж неплохим.

И слышит в награду
Покорное: «да»…
Не знаю. Про то
Не поют никогда.

Не знаю, как в песне,
А в жизни земной
И то и другое
Случалось со мной.

Так что ж мне обидно,
Что тысячу лет
Он любит её,
А она его — нет?

1958

БАЛЛАДА О СОБСТВЕННОЙ ГИБЕЛИ

Я — обманутый в светлой надежде,
Я — лишенный Судьбы и души —
Только раз я восстал в Будапеште
Против наглости, гнета и лжи.

Только раз я простое значенье
Громких фраз — ощутил наяву.
Но потом потерпел пораженье
И померк. И с тех пор — не живу.

Грубой силой — под стоны и ропот —
Я убит на глазах у людей.
И усталая совесть Европы
Примирилась со смертью моей.

Только глупость, тоска и железо…
Память — стёрта. Нет больше надежд.
Я и сам никуда уж не лезу…
Но не предал я свой Будапешт.

Там однажды над страшною силой
Я поднялся — ей был несродни.
Там и пал я… Хоть жил я в России. —
Где поныне влачу свои дни.

1956

* * *

Я пью за свою Россию,
С простыми людьми я пью.
Они ничего не знают
Про страшную жизнь мою.
Про то, что рождён на гибель
Каждый мой лучший стих…
Они ничего не знают,
А эти стихи для них.

1959

* * *

Пусть рвутся связи, меркнет свет,
Но подрастают в семьях дети…
Есть в мире Бог иль Бога нет,
А им придётся жить на свете.

Есть в мире Бог иль нет Его,
Но час пробьет. И станет нужно
С людьми почувствовать родство,
Заполнить дни враждой и дружбой.

Но древний смысл того родства
В них будет брезжить слишком глухо —
Ведь мы бессвязные слова
Им оставляем вместо духа.

Слова трусливой суеты,
Нас утешавшие когда-то,
Недостоверность пустоты,
Где зыбки все координаты…

…Им всё равно придётся жить:
Ведь не уйти обратно в детство,
Ведь жизнь нельзя остановить,
Чтоб в ней спокойно оглядеться.

И будет участь их тяжка,
Времён прервется связь живая,
И одиночества тоска
Обступит их, не отставая.

Мы не придем на помощь к ним
В борьбе с бессмыслицей и грязью.
И будет трудно им одним
Найти потерянные связи.

Так будь самим собой, поэт,
Твой дар и подвиг — воплощенье.
Ведь даже горечь — это свет,
И связь вещей, и их значенье.

Держись призванья своего!
Ты загнан сам, но ты в ответе:
Есть в мире Бог иль нет Его —
Но подрастают в семьях дети.

1959

НА ДРУГА-ПОЭТА

Он комиссаром быть рождён.
И, облечён разумной властью,
Людские толпы гнал бы он
К непонятому ими счастью.
Но получилось всё не так:
Иная жизнь, иные нормы…
И комиссарит он в стихах —
Над содержанием и формой.

1959

СТИХИ ОБ ИЗМЕНЕ ИСКУССТВУ

Не знал я горя и печали,
Когда не раз, не два, не пять
Твердил о том,
            чего не знали,
Но были рады осознать.

И обрастал я тесным кругом
Друзей… Был полон свежих сил.
Желанным гостем, лучшим другом
Почти для всех тогда я был.

И жил с простым и ясным чувством.
Всегда был к месту каждый жест:
Знать назначение искусства —
Не нарушать обмен веществ…

…А нынче глохнут ощущенья,
Меж мной и словом сотни стен —
Знать, я иному назначенью
Служу, —
       нарушив тот обмен.

Служу!
      И люди воровато
Меня обходят за версту.
И тесный круг, что был когда-то,
Вдруг превратился в пустоту.

Но словно суть моя — иная,
Теперь я
        каждый раз опять
Твержу о том, что сами знают.
Но что боятся осознать.

1960

ВРЕМЕНА МЕНЯЮТСЯ

Писал один поэт:
О небогатой доле.
«На свете счастья нет,
Но есть покой и воля».

Хотел он далеко
Бежать. Не смог, не скрылся.
А я б теперь легко
С той долей примирился.

И был бы мной воспет
По самой доброй воле
Тот мир, где счастья нет,
Но есть покой и воля.

Что в громе наших лет
Звучало б так отчасти:
«На свете счастья нет,
Но есть на свете счастье».

1960

ВАРИАЦИИ ИЗ НЕКРАСОВА

…Столетье промчалось. И снова,
Как в тот незапамятный год —
Коня на скаку остановит,
В горящую избу войдет.
Ей жить бы хотелось иначе,
Носить драгоценный наряд…
Но кони — всё скачут и скачут.
А избы — горят и горят.

1960

* * *

Наверно, я не так на свете жил,
Не то хотел и не туда спешил.
А надо было просто жить и жить
И никуда особо не спешить.
Ведь от любой несбывшейся мечты
Зияет в сердце полость пустоты.

Я так любил. Я так тебя берёг.
И так ничем тебе помочь не мог.
Затем, что просто не хватало сил.
Затем, что я не так на свете жил.
Я жил не так. А так бы я живи, —
Ты б ничего не знала о любви.

1960

* * *

Ты сама проявила похвальное рвенье,
Только ты просчиталась на самую малость.
Ты хотела мне жизнь ослепить на мгновенье,
А мгновение жизнью твоей оказалось.
Твой расчёт оказался придуманным вздором.
Ты ошиблась в себе, а прозренье — расплата.
Не смогла ты холодным блеснуть метеором,
Слишком женщиной — нежной и теплой —
                                   была ты.

Ты не знала про это, но знаешь сегодня,
Заплативши за знанье жестокую цену.
Уходила ты так, словно впрямь ты свободна,
А вся жизнь у тебя оказалась изменой.
Я прощаюсь сегодня с несчастьем и счастьем,
Со свиданьями тайными в слякоть сплошную.
И с твоим увяданьем. И с горькою властью
Выпрямлять твое тело одним поцелуем…

. . . . . . . . . .

Тяжело, потому что прошедшие годы
Уж другой не заполнишь, тебя не забудешь,
И что больше той странной, той ждущей чего-то
Глупой девочкой — ни для кого ты не будешь.

1960