Василий Мельник - Городская фэнтези 2010

• Название: Городская фэнтези 2010
• Автор: Василий Мельник
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-39844-7

Злобными колдунами похищен единорог, обитавший в Подмосковье… Гигантская муха безнаказанно разгуливает по лесам в районе деревни Мухино… Тибетские махатмы активно участвуют в великой астральной войне между двумя империями — советской и нацистской… Вампиров тоже можно понять, особенно если это собственные родственники… Купе скорого поезда превращается в зал Страшного суда, языческие злые духи без труда проникают в квартиры многоэтажного дома, в подвале подмосковного коттеджа обнаруживается ход в параллельный мир, морская дева, по совместительству бизнес-леди, вс тупает в опасную игру с зловещим союзом могущественных магов…

Очередная ежегодная антология городской фэнтези предлагает на ваш суд новые произведения отечественных писателей-фантастов, для которых современный мегаполис — не просто бессмысленный человеческий муравейник, а загадочная территория, наполненная невидимой магией и живущая по законам, отличным от повседневных.

---

— А я — Механик, — протянул он для рукопожатия мокрую, холодную руку. — Слышь, Угольщик, — меня туда не пускают; может, ты пройдешь? Там танцует девчонка Марианна — вызови, а?.. Такая худенькая, крашенная под блондинку.

— Если увижу — обязательно, — пообещал я.

Внутри был медленный танец в плывущих бликах зеркального шара. Ни одного знакомого лица. Что значит — память выжжена! Помню только Гитту, только Гитту. Вдруг ее нет? Что тогда делать? Ждать воскресенья?..

Но мне повезло — я увидел Гитту в уголке, раздраженно беседующей с рослым, немолодым уже мужчиной — стильно прикинутый, он был строен и держался с непринужденной легкостью, как это бывает у людей, уверенно владеющих телом.

— …говорю вам — не хочу! Не хочу, и все. У меня дурное предчувствие. И дождь — видели, какой дождь? Бертран, пожалуйста, выключите меня один раз из состава…

— Нет, Гитта, не могу, — настаивал Бертран. — Тебя ждут, хотят видеть; если ты не выйдешь в воскресенье, пойдут слухи.

Ты ценишь свою репутацию?.. Девочка, танцы — не игра, не просто увлечение, это вся жизнь.

— Прошлый раз он на меня смотрел, — упрямилась она. — Я боюсь, когда так смотрят! Все время вспоминаю и боюсь. А вдруг мне снова станет плохо…

— Этого никогда больше не будет; это не повторится.

— А он все равно смотрит и смотрит! — Голос ее звенел, словно она сдерживала слезы. — Он служит у садовника с реки! Бертран, ну вы же знаете кого-то!.. Сходите, попросите — пусть он больше не ходит на мои выступления! Что ему нужно?!

— М-м-м… — Бертран заметно смущлся. — Возможно, ты ему нравишься. Ведь ты красивая…

— Я не хочу ему нравиться! Вы видели его глаза? Ведь я сказала в полиции, что знать не знаю колдуна, который на празднике… почему меня преследуют?

— Я побеседую… — Бертран замялся. — Выясню… Гитта, девочка, ты должна понять: в мире не все так просто, как хотелось бы…

— Ну и что? Поэтому я должна уехать на край света?! Я уже думала об этом, да! Закончу где-нибудь учебу и устроюсь в школу танца!..

Наконец Бертрану наскучило коситься на меня и надоело самое мое присутствие неподалеку, и он повернулся ко мне:

— Что вам нужно, юноша?

— Гитту, на пару слов, — нагловато заявил я, сунув руки в карманы промокшей куртки. Она взглянула с боязливым недоверием, сжав губы и переплетя пальцы.

— Ты хочешь говорить с ним? — посмотрел учитель танцев на ученицу.

— Он непохож на… того. — Гитта быстро пожала плечами. — Можно.

— Хорошо. Я буду рядом — там, — показал Бертран и, еще раз смерив меня взглядом, отошел, будто поплыл, ровно и прямо держа голову.

— Ну, чего тебе? — поинтересовалась она.

— У ворот Механик ждет Марианну, — коротко сказал я — Поможешь ее найти?

— Гос-споди, только-то? — вздохнула она с облегчением. — Мари! Мари, иди сюда!

Да, в точности такая, как сказал самоубийца.

— Привет, а это кто? — подпрыгнула она к нам.

— Дружок Механика; он пришел, ждет тебя.

— А ну его! Подальше. Он вроде живой, а на деле мертвый, противно как-то. Скажи ему, что меня нет, ладно? — Марианна подмигнула. — И приходи танцевать. Ты симпатичный, знаешь?

— Воображала, — тихо бросила ей вслед Гитта. — Она умерла первая, а он — вслед за ней, понял? Ее в ванной током ударило, гадище такое, скрутки кругом; а он думает, это он виноват, от великой любви, — вот и войти не может. Сам себя не пускает. У тебя все? Тогда свободен. Извини, парень, у меня серьезный разговор с Бертраном и…

— У меня серьезнее, — перебил я. — Старика, который душил тебя, уложил я.

— Ты?.. — Она растерялась, даже рот приоткрыла. — Нет… врешь!!!

— Не думай, что я хочу поближе познакомиться, — сделал я предупредительный жест. — Я не хвастун. Я сделал это плохо, меня заметили. Меня до сих пор ищут, поэтому и за тобой следят. Я ведь связан с тобой колдовством; они знают, что… молодой, поэтому вернусь посмотреть на свою работу. Но я пришел не за этим.

— Слушай, спасибо… Ой, не то! — Она крепко стиснула пальцы, у нее вырвался нервный смешок. — Не соображу никак… Это правда ты?

— Правда я. Но ты не бойся ничего — садовник у реки просто следит, не приду ли я, не отражусь ли в твоих глазах. Тут он проиграл — мы встретились там, где он не ждал. Можно теперь поговорить с тобой?

— Конечно! — Она заулыбалась чуть смущенно.

— А Бертран?

— А, не обращай внимания.

— Зря ты так думаешь. Ты говорила — извини, я подслушал, — что он знаком с кем-то… кто может попросить за тебя. Это слухи или правда?

— Отец мне сказал, — Понизив голос, Гитта поманила меня в тень. — Но я сама в курсе, что Бертран вхож к… важным людям; ну, ты понял, да? Он танцует для них, когда они устраивают встречи. Он… — Гитта осеклась, будто спохватилась.

— Говори, — настоял я, почти прижав ее к стене.

— Пусти меня! — Она стала вырываться. — Не тронь!.. Я ничего не знаю! У вас война колдунов, да? А я тут при чем?!

— Вспомни — за рекой сгорел дом. — Я отцепил ее пальцы, впившиеся мне в рукав. — Семьдесят два человека погибли; я был семьдесят третьим, но уцелел. Я должен знать все об этом городе с его чертовыми тайнами.

— Но Бертран… — Она всхлипнула. — Бертран в этом не замешан! Он хороший. Он только…

— Что — только?

— Он… — Гитта попыталась собраться, чтоб голос не дрожал. — Водит танцовщиц к тем людям. А я — рыжая, я некрасивая, меня туда не водят.

Рыжая! Ну, конечно — с рыжими не так-то просто! Рыжие сильней боятся боли, у них слабое здоровье, но они менее восприимчивы к чарам обольщения. Бертран чудо какой хороший — сводит судью и прокурора с танцовщицами, а Жасмин или Фонарь их околдовывают для удобства.

Жасмин не испытывает жалости к рыжей, веснушчатой Гитте. И теперь он посылает Кико на ее выступления. Чтобы глядел, не отрываясь, выводил из себя, истязал воспоминанием о пережитом страхе, доводил до слез, до мольбы о пощаде. Ах, как изящно! Без чар, без колдовства превратить жизнь в ожидание кошмара. А Бертран уполномочен — или холуйским чутьем догадался, что Гитту надо уговорами, посулами или угрозами гнать на сцену, под прицел кукольных глаз. И следить: не вернется ли парнишка-колдун, не почувствует ли ее страх, не станет ли искать источник страха…

— Они скоро отвяжутся, — неуверенно пообещал я. — Скажи, после майских праздников… в городе появился какой-нибудь новый парень?

— Нет, не помню. На майские было много ребят…

— Этот не уехал после; он остался. Водился с буратино. Может, кто-нибудь незнакомый стал приходить на дискотеку? Вспомни! Какой он был, как его звали?

— Да… был какой-то. — Гитта наморщила лоб. — Такой… улыбался одними губами. Я две недели была в клинике, потом в санатории; увидела его, когда вернулась и первый раз пришла в центр… девчонки вытащили, у меня была депрессия. Несколько раз встречала с одной буратинкой…

— Как его звали?

Еще одно усилие — и ко мне вернется имя!

— Крис… кажется, Крис.

Крис. Только бы сейчас не шибануло в голову. Только бы сразу не начать вспоминать все обвалом. Это не главное; этого я не забуду, пока важней другое.

— А буратинка, с которой он гулял? Она из тех, что погибли?

— Да, да — она тоже… ее звали Ракита.

Открытая память

Открытая память ударила по мне как жар из топки. Я — Крис! Крис-Кипарис из рода Вильдер! Зачем я не сказал родителям, что начал колдовать? Зачем вместо этого я удрал из дома?..

Ракита. Да, именно так.

Наверное, вспышка памяти так отразилась на моем лице, что Гитта испугалась:

— Эй… что с тобой?

— Ничего, — прохрипел я, опустив лицо, — пройдет… сейчас…

Но она поняла. Во сне многое понятно без объяснений.

— О, это… кто гулял с ней… ты, да?

Она спросила, заранее зная ответ.

Был май, была зеленая весна. Сок, неслышно вскипая, струился под кожей, сияли наши глаза, сплетались ветви наших рук. Мы были бедные влюбленные — бедно одетые, бедно живущие, но кто в любви помнит о бедности?

Она встретила меня у реки:

— Ты от кого бежишь?

— Не знаю, — выдохнул я.

— Тебе надо спрятаться? — с тревогой заглянула она мне за спину, думая увидеть погоню. — Пойдем в наш дом. Люди зовут меня Рита, наши — Ракита, а тебя?

Я все ей рассказал за сотню шагов — и что колдун, и что беглец, и что натворил у открытой сцены. Было ясно — она не выдаст. В ее глазах цвела весна и отражался я — больше чем первый встречный, больше чем собрат и «в доску свой», как наши говорят. Она прикусила губу, размышляя.

— Пока поживешь у нас, ладно? Старшие решат, как быть… думаю, надо обождать, пока суматоха уляжется. А родным можешь написать, что жив, здоров и у друзей, чтоб не беспокоились напрасно, — и послать письмо без обратного адреса, из другого города, не отсюда.