Илья Кораблев - Ганнибал

• Название: Ганнибал
• Автор: Илья Кораблев
• Издательство: Наука
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1976

В книге рассказывается об одном из крупнейших полководцев всех времен и народов - Ганнибале, о борьбе Карфагена и Рима в III-II вв. до н.э. и причинах, приведших Карфаген к гибели.

---

Между тем Ганнибалу доложили сразу о двух событиях, которые произвели на него исключительное впечатление. Во-первых, он узнал, что, пока он стоит под стенами Рима, римское правительство отправило в Испанию дополнительные воинские контингенты. Эта военно-политическая демонстрация римлян ясно показала, что ни одной из своих целей он так и не добился. Хотя Фульвий и ушел в Рим с какою-то частью римских войск, стоявших под Капуей, осада этого города продолжалась по-прежнему; победить ни ему, ни капуанцам так и не удалось; римское правительство ничуть не испугалось и даже посылает своих солдат на далекие заморские театры военных действий, не обращая внимания на то, что он, Ганнибал, стоит у самых Коллинских ворот. Во-вторых, Ганнибал узнал, что то поле, на котором располагался его лагерь, поле, принадлежавшее ему по праву войны, кто-то, очевидно юридический собственник, продал в Риме за обычную цену; на покупателя не произвело никакого впечатления то, что этим полем в данный момент фактически владеет не продавец, а Ганнибал. Едва ли можно сомневаться в том, что и эта коммерческая сделка была остроумной и блестяще проведенной политической демонстрацией, которая должна была показать всей Италии, и прежде всего, конечно, Ганнибалу, насколько прочны позиции Рима, насколько уверены в себе римляне [Ливий, 26, 11,5 — 6].

Римляне, надо сказать, произвели на Ганнибала именно то впечатление, которого добивались. Правда, в порыве бессильной ярости карфагенский полководец приказал продать у себя в лагере лавки римских менял [Ливий, 26, 11, 7]. Однако он так и не решился больше предлагать Фульвию сразиться под стенами Рима; сначала он перенес свой лагерь к р. Тутии, в 6 милях от Рима, а потом, разграбив окрестности города [Полибий, 9, 6, 10], и в том числе храм в роще Феронии, ушел на юг Апеннинского полуострова [Ливий, 26, II].[136] В Риме отступление Ганнибала восприняли как чудо, совершенное богом «Возвратителем» (Rediculus) или «Охранителем-возвратителем» (Tutunus Rediculus; Фест., 282 м.), алтарь которому воздвигли на том месте, откуда грозный карфагенский полководец начал свое движение на юг.[137]

Римский поход Ганнибала закончился тяжелым военно-политическим поражением, хотя у стен города не произошло сколько-нибудь серьезных боев (может быть, именно по этой причине), а противники лишь примеривались друг к другу. Он показал, что у Ганнибала нет ни продуманного плана ведения войны, ни сил. необходимых для одержания новой серьезной победы над врагом или хотя бы освобождения Капуи от осады и достижения сколько-нибудь ощутимого перелома. Что же касается Капуи, то ее судьба была предрешена. Ганнибал, видимо, не слишком долго предавался докучным размышлениям об ее будущем, решительно перечеркнул все свои надежды, связанные с нею, и, в то время как Фульвий возвратился из Рима к Капуе, устремился через Луканию (так и у Аппиана [Ганниб., 43], который пишет, что Ганнибал остался на зиму в Лукании) в Брутиум и далее к Регию, к Мессинскому проливу [Ливий, 26. 12, 2]. По Полибию [9, 7, 7], во время этого похода Ганнибал напал на преследовавшие его консульские легионы и нанес им серьезный урон [ср. также у Апп., Ганниб., 41 — 42]. Это с военной точки зрения совершенно бесцельное движение показало, что внутренне карфагенский полководец уже примирился с падением и гибелью Капуи и со всеми последствиями, которые это событие должно было иметь.

В Капуе уход Ганнибала в Брутиум истолковали однозначно, так, как его и следовало истолковать: карфагеняне, отчаявшись в своих попытках спасти город, бросили его на произвол судьбы. Римляне могли надеяться, что теперь мятежные капуанцы одумаются, прекратят бесполезное сопротивление и попытаются войти в соглашение с римским правительством, которое желало подчеркнуть и свое миролюбие, и свою готовность забыть прошлое. Во исполнение сенатского постановления один из командующих осадной армией (Фульвий?) издал указ о том, что все граждане Капуи, которые до означенного срока перейдут на сторону римлян, не будут преследоваться за преступления, совершенные ими против Рима; судя по тому, в каких формулировках Ливий [26, 12] цитирует данный указ, римское командование обещало Капуе «амнистию» и восстановление союзнических отношений. Однако, несмотря, на предательство Ганнибала и явную бесперспективность дальнейшей борьбы, Капуя отклонила примирительный жест Рима; не было, свидетельствует Ливий [26, 12], ни одного случая перехода капуанцев в римский лагерь.

Ливий объясняет такое поведение граждан Капуи не столько «верностью» (Ганнибалу? родине?), сколько страхом [ср. также у Диодора, 26, 17]. Думается, однако, что мы вправе усомниться в достоверности этого объяснения, восходящего, по всей видимости, к римской официальной версии, тем более что изложенный здесь указ, как его передает сам Ливий, предусматривал амнистию вне зависимости от тяжести и характера совершенных деяний.

Материал, имеющийся в распоряжении исследователя, позволяет иначе подойти к вопросу. Сам Ливий следующим образом характеризует положение, сложившееся в Капуе: знать оставила государственные дела, и ее невозможно было созвать на совет; власть находилась в руках недостойного человека: меддикс тутикус в Капуе был в этом году Сеппий Лэсий — выходец из местной бедноты [Ливий, 26, б]. Знать не появлялась ни на форуме, ни в общественных местах и, запершись дома, ожидала участи своей и города. Ведение всех дел было поручено Бостару и Ганнону — командирам пунийского гарнизона в Капуе [Ливий, 26, 12]. Если оставить в стороне окраску, которую придает этим фактам наш источник, можно считать достоверным, что власть в Капуе находилась в руках карфагенского командования и магистрата — представителя плебейских масс; знать либо самоустранилась (во всяком случае, те, кто не хотел принимать участия в антиримских действиях), либо была отстранена, но при всех обстоятельствах не принимала участия в управлении городом. То обстоятельство, что даже проримски настроенные «сенаторы» (а такие в городе, безусловно, были) не воспользовались гарантиями и обещаниями римлян, можно объяснить только одним: и Бостар, и Ганнон, и Сеппий Лэсий создали обстановку, при которой сама мысль о сдаче оказывалась невозможной. Их мотивы понять нетрудно. Карфагеняне не хотели идти в плен, капуанские плебеи не желали отдавать своего города на поток и разграбление римским солдатам, тем более что восстановление римского господства повлекло бы за собою приход к власти той части капуанской аристократии, на которую всегда опирались римляне.

Единственную надежду осажденные могли питать только на помощь извне. Бостар и Ганнон решили обратиться к Ганнибалу с письмом. Они упрекали его в том, что он предал врагу не только Капую, но и своих солдат. Если он вернется к Капуе и начнет здесь активные боевые действия, то и капуанцы будут готовы совершить вылазку. Карфагеняне перешли Альпы не для борьбы с Регием или Тарентом, но для войны с Римом. Где римские легионы, там должны находиться и пунийские войска. Это письмо карфагеняне отдали группе нумидийцев, которые под видом перебежчиков явились в римский лагерь, а оттуда должны были пробраться к Ганнибалу. Однако это резкое послание не дошло до адресата. Какая-то женщина-капуанка, любовница одного из нумидийцев, раскрыла замысел вражескому командованию; захватив всю группу, а также других перебежчиков-нумидийцев, бродивших по лагерю, римляне отрубили им руки и прогнали [Ливий, 26, 12].

Лэсий решил во что бы то ни стало созвать сенат. По словам Ливия [26, 13], ему пришлось угрожать насильственным приводом, чтобы заставить сенаторов собраться. Как бы то ни было, сенат почти единодушно высказался за немедленную капитуляцию. Вибий Виррий, который так недавно убеждал капуанцев порвать союз с Римом, говорил теперь, что римляне жестоко расправятся с Капуей; сам он, не дожидаясь позорной казни, предпочитает добровольно уйти из жизни (кстати сказать, Виррий и его сторонники тогда же отравились [Ливий, 26, 14]). В римский лагерь были отправлены капуанские послы для переговоров о сдаче [там же], а на следующий день широко распахнулись городские ворота, посвященные Юпитеру, и римские войска вступили в Капую. Пунийский гарнизон был взят в плен, сенат арестован, и те сенаторы, которые были известны как инициаторы отпадения от Рима, водворены под стражу в Калы и Теан. Там Фульвий с ними и расправился, пренебрегши возражениями Аппия Клавдия и не обратив даже внимания на письмо претора Гая Кальпурния и постановление римского сената, который намеревался сам решить судьбу капуанской знати. Фульвий вскрыл письмо, когда было уже поздно [Ливий, 26, 15; ср. у Орозия 4, 17, 12; Апп., Ганниб., 43]. Остальные аристократы либо оставались в тюрьмах, либо были направлены под стражу в города латинского права; множество капуанцев продали в рабство. В стенах города разрешили остаться жителям, не имевшим ранее гражданских прав, вольноотпущенникам, мелким торговцам, ремесленникам (то есть всем, кто, не имея ранее в Капуе гражданских прав, не мог влиять на ход событий), однако городскую землю и общественные здания объявили собственностью римского народа [ср. у Апп., Ганниб., 43]. Победители не разрешили организовать в Капуе никакого подобия самоуправления; суд и расправу должен был чинить в городе ежегодно сменяемый римский наместник [Ливии, 26, 16]. Давний соперник, на протяжении многих десятилетий оспаривавший у Рима власть над Италией, вторая «столица» Италии, был уничтожен.