Хуберт Хорстман - Загадка серебряной луны

• Название: Загадка серебряной луны
• Автор: Хуберт Хорстман
• Жанр: Научная Фантастика

Hubert Horstmann. DIE RÄTSEL DES SILBERMONDES. Utopischer Roman.

Серебряная луна — это поэтическое название пустыни, состоящей из аммиачного снега и метановых озер, где царит температура сто восемьдесят градусов ниже нуля, где Солнце меньше копеечной монеты и бледно сияющее кольцо Сатурна закрывает почти полнеба. Здесь, на спутнике Сатурна Титане, совершает посадку первая международная экспедиция на Сатурн. Она состоит из четырех мужчин и одной женщины и была составлена таким образом, что характеры и темпераменты дополняют друг друга. Но психологи отборочной комиссии кажется, совершили промах, потому что уже в первые часы после посадки дело доходит до нарушения дисциплины. Молодой геолог Веккер из Ташкента идет на поводу у легкомыслия, вызывает чрезвычайную ситуацию и ставит под угрозу двух человек. Американский астрохимик Вестинг осуждает ненаучной поведение со всей остротой, и когда геолог срывается с высоты во время разведочного бурения, кажется бесспорным то, что он склонен к небрежности. Но вскоре после этого приходится извлекать из подземного свода пилота Далберга в состоянии глубокой потери сознания. Очевидно на серебряной луне есть неизвестное природное явление, которое действует на человеческую психику прямо через скафандр и гермошлем. Ученые заняты разрешением этой загадки. Возникают расхождения во мнениях, улаживаются, появляются снова, становятся такими сильными, что теряется связующее их звено и возникают угрожающие ситуации. Неведомый мир становится проверкой на прочность. Земные масштабы больше не действительны, сейчас все зависит от творческого мышления — и от характера. Личности участников экспедиции, сформированные земными условиями, отражают общественное воздействие и опыт. Нахождение в таинственном мире серебряной луны становится грандиозным экспериментом, который никакой психолог и социолог не провел бы более эффективно. В конце повествования экспедиция, правда, не выполнила всех задач, которые наметила, но она забирает с собой бесценный выигрыш — осознание того, что человек есть мера всех вещей — поскольку он осознает свою ответственность за жизнь и свое достоинство разумного существа.

---

Далберг снова повернулся к брезенту. Он полностью свернул его и уложил его на сани.

Затем он начал упаковывать сейсмографы, спектрографы и прочие научные приборы.

Вестинг нерешительно застыл на месте.

— Если я правильно понял Вас, — сказал, — Вы хотите начать эксперимент. Как поведут себя лисички, если мы рискнем приблизиться к молодняку с наступлением ночи? Если бы они напали на нас, не тронь мы маленьких созданий, тогда Ваша точка зрения была бы доказана. Но если они оставят нас в покое, тогда бы Вы уже признали…

Далберг улыбнулся.

— Мы поняли друг друга. Я думаю, самое время выяснить отношения.

2

Случай помог им. Спустя три дня после посещения равнины в системе антенн информационного спутника появился дефект, и Бронстайн поручил Далбергу устранить его. Вестинг, который так и так дежурил по кораблю, должен был наблюдать за процессом по телевизору и выполнять на центральном компьютере все вычисления, которые передавал ему Далберг.

Далберг стартовал на вспомогательной ракете. Его многолетний практический опыт пилота позволял ему выйти на точную орбиту вращения спутника без коррекций, отнимающих много времени. После двух витков вокруг спутника он догнал летящий объект. Стыковка заняла десять минут, ремонт меньше часа. Дополнительный толчок из ракетного двигателя снова придал спутнику его исходную скорость.

Когда Далберг посадил ракету и вошел в шлюзовую камеру «Пацифики», Вестинг уже вышел ему навстречу в полном снаряжении.

— Четырнадцать часов тридцать минут. Я уже сообщил Бронстайну об успешном завершении операции. Он сказал, что сейчас Вам нужно отдохнуть. До восемнадцати часов он сегодня не вернется. Проводит с Веккером и Анне пару сейсмических взрывов на восточном берегу метанового озера.

Далберг кивнул головой.

— Вперед!

Они хорошо подготовились к ночной вылазке. Чтобы предупредить все возможные случайности, они хотели не идти пешком, а использовать сани. Они намеревались осилить путь туда легко и бесшумно, продвигаясь вперед обмотанными алюминиевыми прутами. На обратный путь и на случай нападения они прикрепили к лыжам тонкие, но прочные на разрыв, изолированные металлические тросы. Тросы проходили через барабан, который стоял в шлюзовой камере. Мотор наматывал его в случае необходимости в течение нескольких минут и тащил двое саней назад с приличной скоростью. Мотор приводился в действие импульсом тока. Был установлен источник тока, мощные батареи, по одной на каждые сани.

Вестинг был крепко убежден в том, что нападения не будет; уже малейшее сомнение подвигло бы его на то, чтобы держаться подальше от эксперимента. Бронстайн и Анне были правы. Все «действия» лисичек были реакцией на бездумно предпринятые шаги команды, которые можно было понять как крайние и защитные меры. Ведь единственный случай, который прежде не подходил под это объяснение, он теперь тоже мог объяснить: Далберг признался ему, очевидно с намерением поддержать тезис об агрессивности лунных обитателей, что в ту ночь тайком пошел за гусеничной машиной с Анне и Веккером на борту и как он себя при этом чувствовал. Какой идиотизм! Не удивительно, что лисички вынудили танк вернуться. Несомненно, они почувствовали себя обманутыми, предполагая фальшь. Рандеву с тайным разведчиком? Спасибо большое!

Было самое время, освободить Далберга от его мании преследования! Сегодня для этого представлялась отличная возможность.

Вестинг долго размышлял над тем, должен ли он сообщить Бронстайну о запланированном эксперименте или нет. Действовать на свой страх и риск могло быть не только нарушением приказа, но и воспринято как групповой интерес: Далберг и он плевали на команду; они шли собственными путями. И, наконец, Бронстайну могла прийти в голову мысль, что он, Вестинг, пытался подорвать авторитет руководителя.

Но не в интересах всей команды было доказать то, в чем все они, за исключением Далберга, были убеждены: что дверь для дальнейших контактов, в принципе, была открыта, что лисички вели себя заняли ожидающую позицию, но никак не негативную? Убежденность была вещью хорошей, но она не означала никакой уверенности. Пока она не основывалась на фундаменте практических доказательств, в ней был момент неуверенности. Доля неуверенности, которая непременно должна была отражаться в помыслах и действиях команды.

Было важно стряхнуть эту неуверенность!

Бронстайн, в этом не было сомнения, выдвинул бы значительные возражения против эксперимента. По меньшей мере, он бы распорядился предпринять целый ряд мер безопасности и, тем самым, сам того не зная, подсобил бы Далбергу. Далберг был не только неуверен, но и глубоко подозрителен. Порой даже казалось, что он ненавидит лисичек. В этом смысле он действительно выбивался из команды. Теоретические соображениея и аргументы отлетали бы от него. Напротив: Он все глубже увязнет в своей идее фикс. Пока однажды он не совершит глупость. И тогда бы экспедиция потерпела неудачу, и они бы вернулись, что касаемо лисичек, на Землю с пустыми руками — если они вообще вернутся…

Пусть практика научит упрямого Ганца лучшему! Но не где-нибудь и когда-нибудь, а сейчас и под его присмотром!

Вестинг был достаточно честным для того, чтобы признать, что он приступил к эксперименту не только ради Далберга. Его необычайно возбуждало наблюдать молодых лисичек на ночной равнине. Если это можно устроить, если они приблизятся на санях достаточно близко к колонии, он будет фотографировать. Почему бы ему не совместить приятное с полезным?

— OK? — Вестинг сидел в ожидании на своих плоских санях. Теперь и Далберг занял место.

— Готово!

— После ста метров испытываем обратный ход!

Они оттолкнулись. Лыжи захрустели. Они электрически обогревались, чтобы между направляющей планкой и льдом образовывалась смазывающая пленка. Каждый толчок алюминиевыми палками продвигал сани на приличное расстояние. Уже через несколько секунд Вестинг мог дать сигнал для первой остановки.

— Примерно сто метров! — Внимание!

Он нажал на кнопку батареи, которая стояла перед ним. Буксирные тросы туго натянулись. Сани скользили с растущей скоростью обратно, к шлюзовой камере.

— Торможение!

Второй токовый импульс выключил мотор. Вестинг и Далберг остановились непосредственно рядом с трапом.

— Получается отлично! — Вестинг ухмыльнулся, — Хорошая игрушка.

— Тогда вперед! — нетерпеливо проворчал Далберг. Ночь была ясной. Безоблачно, без малейшего следа тумана. Огромный диск Сатурна погрузил снежные поля в блеклый свет. На горизонте было видно даже вулканы.

Сани почти бесшумно отдалялись от «Пацифики». Они шли вплотную друг к другу.

Вестинг согнул спину, упер подошвы обуви о передний опорный поручень своих саней и с полной силой отталкивался палками. Ему пришлось заметить в пользу Далберга, более молодого и сильного, что самый быстрый определял число оборотов канатного барабана в шлюзовой камере. Когда он отставал, буксирный трос ослаблялся у его саней, барабан продолжал наматывать, и трос мог запутаться, возможно, завязаться узлом. Это могло создать трудности при возвращении. Он взмок от пота.

— Без спешки, пожалуйста!

Далберг не реагировал. Он сидел прямо как столб, ослабив широкие плечи. Алюминиевые палки вытанцовывали в его руках словно вязальные спицы.

— Медленнее!

— Я слышал! — раздалось скучным тоном из наушников Вестинга.

Они прошли четыре или даже уже пять километров, когда Далберг на полном ходу луг на живот и затормозил сани руками.

— Точно перед нами!

Перед ними была ухабистая поверхность с коричневыми вкраплениями. Она простиралась на широкий фронт в обе стороны, но внизу, казалось, была сильно сужена. Была ли у нее действительно форма трапеции, или же это впечатление основывалось лишь на иллюзии перспективы? Вестинг пожал плечами. Неважно в данный момент! Он направил взгляд на передние ряды небольших возвышений, которые выделялись словно свежевыброшенные земляные кучи кротов на бледно-белом фоне.

Ни пеньков ни стеблей не было видно. Казалось, словно шляпки лисичек приклеились прямо ко льду… Или? Вестинг вспомнил описания Анне из свода: Шляпки грибов были похожи на крохотные радарные экраны… Он улыбнулся и поднялся из положения лежа на животе.

— Играть в прятки излишне, Гарри! Все шляпки направлены на нас. Вся честная компания нас пеленгует.

Огромное стадо! Тысяча, тысяча пятьсот, две тысячи экземпляров? — Огромное по количеству, но беспомощное в своей зависимости от этого жалкого клочка ледяной пустыни. Они сидели прочно, словно цветы, беззащитно предоставленные любому движущемуся врагу. Биологическая жизнь такого вида действительно могла развиться и сохраниться только в местности, которая не породила одновременно и другие, конкурирующие семейства.