Виталий Коржиков - Морской сундучок

• Название: Морской сундучок
• Автор: Виталий Коржиков
• Жанр: Поэзия
• ISBN: 5-08-003845-4

В книгу вошли стихи и рассказы о море и моряках, о морских приключениях и далёких плаваниях, а также повесть «Волны словно кенгуру» — о кругосветном путешествии, в котором участвовал сам автор.

Книга адресована детям младшего школьного возраста.

---

— Что, зашиб? Вот беда! Подарок ведь!

А потом прищурил глаз, смекнул что-то и кивнул вниз на машину:

— Ты к Федотычу сбегай, попроси. Он мастер!

Кончили мы работу. Я помылся и побежал в машинное отделение. Открыл дверь, а оттуда пахнуло горячим маслом и как загрохочет: ту-ту-ту-ту, ту-ту-ту-ту! Словно где-то внизу паровоз бегает. Я осмотрелся: стою на лестничной площадке, как на крыше десятиэтажного дома, а где-то внизу, как раскрашенные игрушки, громоздятся разные механизмы, трубы, цистерны, рычаги. И среди них ходят вверх-вниз сверкающие поршни. От них-то и идёт паровозное ту-ту-ту-ту, ту-ту-ту-ту.

Спустился я по металлической лестнице к Федотычу, а он сам мне навстречу из боковой дверки выходит. Громадный, согнулся, еле в дверях помещается. Весь в капельках пота. Вытирает могучие руки ветошью и кивает:

— Что?

— Часы! — кричу. А сам поглядываю то на поршни, то на великанские руки Федотыча. Думаю: ими как раз только с поршнями управляться. А как возьмёт своими ручищами мои часики, нажмёт — в пятак превратит!

А Федотыч раскрыл ладони, кивает мне: клади.

Послушал он часы. Отковырнул ногтем крышечку, посмотрел на колёсико внутри. Быстрое, как штурвальчик. И тоненькое, прикоснись — сломаешь. Федотыч подул на него и кивнул:

— Оставляй. Часа через два зайдёшь.

Два я не вытерпел. Ходил по палубе, смотрел на летучих рыб. А сам всё тревожно думал: «Да, ничего себе руки!»

Часа через полтора спустился я снова в машину. Вижу, Федотыч как раз крышечку часов пальцем нажал, повернул и прихлопнул: щёлк! Потом взял осторожно часы двумя пальцами, аккуратненько положил их на ладонь, преподнёс мне и улыбнулся:

— Только, пожалуйста, не бей их больше ни о какие углы. Часы вежливость любят.

Я поблагодарил его, приложил часы к уху: идут! Выбежал на палубу. Подошёл боцман, спрашивает:

— Ну как?

Я дал боцману послушать, и он подмигнул мне:

— Тикают!

Ночью лёг я спать, а часы положил рядом. Стало тихо-тихо. Только вода за бортом плещет, и за стеной машина стучит: ту-ту-ту-ту, ту-ту-ту-ту. А с другой стороны, под ухом, часы тикают: тик-так, тик-так, тик-так, тик-так. Не отстают, с машиной в лад работают.

ЧЕРЕПАШЬИ ОСТРОВА

Ни селенья и ни пашни…
Солнце. Скалы. Синева.
Черепашьи, черепашьи,
Черепашьи острова.

В воду тычутся носами,
Тихо дремлют на волнах,
Будто сами, будто сами
Превратились в черепах.

Под горячим солнцем бродят,
Не хлопочут, не спешат,
На песке своём выводят
Молодых черепашат.

Привезу черепашонка
Я из плаванья домой,
Обогрею малышонка
В старом валенке зимой.

Заживёт в квартире нашей,
Не шумлив и не высок,
Черепаший, черепаший,
Черепаший островок.

ОБЛАЧКО

Однажды под вечер, уже на закате, наш теплоход подходил к кубинскому порту Сьенфуэгос. После дождя от тёплой палубы поднимался розовый пар. Вода впереди вспыхивала малиновыми пятнами, а навстречу нам плыли от английского танкера одна за другой и покачивали горлышками пустые коричневые бутылки.

Я стоял у штурвала, поглядывал на мачты в порту, на горы в лёгких фонтанчиках пальм и весело думал, как сейчас пришвартуемся, как сдам вахту, умоюсь — и марш на причал, смотреть город, нюхать кубинские табаки! «Буэнос, амигос! — Привет, друзья!» Но тут в рубку вошёл мой напарник, встал за штурвал, сказал: «Вахту принял!» А мне велел: «Беги спускай флаги. Время!» — и кивнул за окно.

Там, на верхушке мачты, тяжело колыхались два флага: наш и кубинский. Добро. Я спустился на палубу, сбежал по трапу и почти ткнулся в борт соседнего танкера: мы поравнялись с «англичанином». Там, сидя на трюме, английские матросы пили пиво и прямо через голову бросали в воду пустые бутылки.

Я загляделся, поскользнулся на мокрой палубе, но тут же выровнялся. Добежал до мачты и потянул специальный тросик — фал. Флаги легко пошли вниз, но один из них, неловкий от влаги, помедлил и обернулся вокруг фала. Я ругнулся, качнул фал в сторону — флаги ни с места. Я потянул сильнее — узел взялся ещё крепче. Вот чёрт!..

Сзади засмеялись. Англичане. Конечно, надо мной. Матрос — и не может управиться с флагом!

Я оглянулся. Из рубки недовольно смотрел капитан.

Надо лезть на мачту. Я посмотрел вверх. Небо вдруг углубилось, лестница вытянулась, мачта выросла и самой верхушкой вычерчивала в вышине лёгкий кружок.

На танкере сзади заговорили. «Наблюдают, что стану делать», — подумал я и встал на ступеньку.

Раньше мне не приходилось забираться на мачту: поднимались другие. Но тут я решил: «Ничего, смогу. Главное, держаться покрепче!» И быстро полез вверх. Левой — правой, левой — правой…

Англичане притихли. Легко заплескалась вода, закричали чайки. Всё вдруг задышало высотой. И я весело засвистел. Ничего страшного. Раз-два — и на мачте! Зато как видно! И палуба, блестящая будто от лака, и солнце — по грудь в воде, и дальше горы… Но тут ноги скользнули по мокрой ступеньке, и я крепче ухватился рукой. Осторожней! Подошвы-то скользят. Видно, пробежал я внизу по мазуту. Может, спуститься, вытереть туфли? Я задержался, но явно услышал, как внизу кто-то захихикал.

И я полез дальше. Ничего, обычное дело. Главное, найти в небе одну точку и держать на неё, вверх. Вон плывёт над головой розовое облачко. Левой — правой, левой — правой. Вот так!

Но вдруг мачта резко мотнулась вправо, ноги мои, всё тело рванулись вниз, и руки дёрнуло тяжестью. Лицо осыпал мгновенный пот. Я поймал подошвами ступени. Но меня тут же повело в другую сторону. Ноги наполнились напряжением и дрожью. И всё во мне заколотилось от секундного страха. Слезть, спуститься!

Но тут меня словно обдало жаром. А капитан? А флаг? А англичане? Небось захихикают: коленки дрожат?

И какая-то новая сила выпрямила, спружинила тело. Ну нет! Будь что будет! Главное, смотреть вверх. Руки ещё дрожали, но ноги уже справились, сами оттолкнулись от металла и быстро перебирали ступеньку за ступенькой.

Мачта раскачивалась из стороны в сторону, будто хотела швырнуть меня то к горизонту, прямо на солнце, то к горам, за кварталы Сьенфуэгоса. Перед глазами взлетали и падали чайки. Но я только лез — чем выше, тем веселей и отчаянней. Ступеньки сами толкали меня вверх, к небу, туда, где плыло моё розовое облачко. Вот оно — рукой подать, висит, посвечивает мне, словно нарочно остановилось. Ещё, ещё!..

Ну! Я как-то быстро подтянулся, рывком влетел на площадку и вдруг увидел вокруг себя весь океан, целый мир… Вольно и радостно горели алые волны, вспыхивали угольками окна в белых домиках на берегу, уходили вдаль по горным хребтам пальмы.

Я отстегнул от фала кубинский флаг, снял наш и, сунув за пазуху, стал спускаться.

Спрыгнул на палубу, вытащил из-под рубахи, развернул наш флаг, чтобы все видели: вот он, в руках! И оглянулся: ну, что скажете?

Но вокруг было необыкновенно тихо. И мачты почти не качались. Капитан спокойно прохаживался по рубке. Английские матросы всё так же бросали бутылки через голову. Будто никому не было до меня никакого дела. И вообще никто не смотрел в мою сторону. Будто я сам, за всех сразу, глядел на себя и думал: смогу или не смогу. А вдруг струшу?!

Смог! И уже было подумал: «Сам», но поднял глаза вверх и улыбнулся. Далеко-далеко в небе уходило куда-то ввысь маленькое розовое облачко…

Я ещё раз встряхнул флаги. Сложил их и побежал в рубку. Сейчас определю их на место, пришвартуемся, умоюсь — и айда на берег, в пальмы. Смотреть на город, нюхать кубинские табаки. Буэнос, амигос!

МАСТЕР ХУАНИТО

Вечерами, когда спадала отчаянная кубинская жара, мы отправлялись на пустырь играть в футбол. Впереди с мячом грузно шагал артельщик Степан, капитан команды. На пиджаке у него был значок флотского чемпиона по футболу.

Вокруг собирались болельщики, наши и кубинцы. Мы носились что было сил, и из-под ног у нас разбегались маленькие крабишки. Они пучили из потрескавшейся земли глаза, будто тоже наблюдали за матчем.

И вот однажды Степан так ударил по мячу, что тот перелетел через склады, отскочил от земли и упал в воду.

Мяч у нас был единственный, поэтому все мы бросились к причалу.

Спускать шлюпку было долго. Прыгать в воду нельзя: бухту то и дело прорезали два острых акульих плавника. А течение уже выводило мяч прямо в океан.

Вдруг раздался крик: «Уна момент! Моментико!» Из толпы вырвалась маленькая смуглая фигурка, юркнула в портовые ворота и бросилась к утлой лодчонке, стоявшей на берегу бухты. Хуанито!

Хуанито, коричневый, как кофейный боб, появлялся у нашего парохода с рассветом. Увидев кого-нибудь из нас, он звонко кричал: «Руссо, эгей, руссо!» — и смеялся, радуясь, что знает, кто мы. Встретив нас на улице Касильды, он протягивал руку и, озорно смеясь, требовал: