Пабло де Сантис - Язык ада

• Название: Язык ада
• Автор: Пабло де Сантис
• Издательство: ACT, ACT МОСКВА, Транзиткнига
• Жанр: Детектив
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-021626-2

…Международный конгресс переводчиков в «мертвый сезон».

Пустынный пляж, неработающий маяк.

И – три непонятные СМЕРТИ.

Серия убийств – или САМОубийств?

Почему у всех погибших была во рту монета?

Почему погибли те, кто изучал язык эзотерических тайных книг?

…Старинное университетское здание превращается в театр убийств, в котором ВСЕ люди – только куклы, направляемые таинственным кукловодом.

Смерть следует за смертью – и каждая из них как-то связана с поисками исчезнувшего литературного наследия эксцентричного гения…

---

На моей кровати сидел мужчина и читал мои бумаги при свете настольной лампы.

– Что вы здесь делаете, комиссар?

Гимар, не скрывая досады, посмотрел на меня.

– Свою работу. Не беспокойтесь, я не нашел никакого компромата.

– А что вы искали?

– Поскольку вы посещали дальние комнаты, я подумал, не принесли ли вы что-нибудь из номера 316.

– Я даже не знаю, чей это номер – 316.

– Вас видели, когда вы прогуливались по отелю. Вас видели, когда вы возвращали ключи на место. Что именно вы там искали?

Я уселся на кровать. Гимар все знал.

– Объяснений.

– Нашли что-нибудь?

– Нет. Просмотрите бумаги, которые оставила Рина Агри. Вы сами увидите, что они ничего не объясняют.

Гимар надел пальто, которое лежало на кровати.

– Прошу прощения за табачный дым. Никак не могу бросить курить. Не снимайте куртку, мы выйдем вместе. Я вам расскажу свою историю, а вы мне – свою.

Гимар взял гостиничную пепельницу, полную окурков, и выкинул все окурки в мусорное ведро в ванной комнате.

– Куда мы пойдем? – спросил я встревоженно.

– Мне нужно кое-что проверить в комиссариате. Не беспокойтесь, вы не арестованы.

Кун был внизу и, увидев, как я спускаюсь в компании комиссара, явно забеспокоился.

– Куда ты собрался, Мигель?

– Мне нужно, чтобы мне подписали кое-какие бумаги. Я пригласил с собой сеньора Де Бласта как свидетеля, – ответил, не задерживаясь, Гимар. Я покорно махнул Куну рукой и последовал за комиссаром.

Снаружи нас ждал побитый «фиат-1500».

– Приходится использовать свою личную машину, даже в служебных целях. Патрульная постоянно находится в мастерской. Если не свечи, то ось или батарея. Вы знакомы с механикой?

– Я вообще не вожу машину.

– Но как же жить, если не умеешь водить машину?! Но с машинами столько проблем. Эта еще не настолько старая, но мне все равно часто приходится ходить пешком.

По моим подсчетам, автомобилю было лет двадцать. Комиссар включил радио. Диктор сообщил какие-то местные новости: выставка картин, дорожное происшествие, – а потом заговорил о конгрессе переводчиков. Он сказал, что передает слово корреспонденту в гостинице. Я узнал голос Химены.

– Эта девушка фотографирует, пишет, выступает по радио.

– Она единственная журналистка, которая у нас есть, – сказал комиссар. – Ее отец, инженер, много лет назад уехал из деревни. Бросил их с матерью.

Мы проехали по дороге вдоль берега, потом свернули налево и въехали в деревню. Комиссар снизил скорость, проезжая на красный свет.

– Нужно быть осторожным и соблюдать правила движения, хотя мы – в тихой деревне, – сказал он.

Он остановил «фиат» у здания комиссариата.

В караульном помещении никого не было. Только рядом с бюстом Сан-Мартина[28] похрапывал унтер-офицер. Гимар с силой хлопнул дверью, чтобы его разбудить, и проследовал дальше.

Мы поднялись по узкой лестнице в офис с огромным письменным столом, который занимал почти все помещение. Вдоль стены тянулись металлические шкафы. На письменном столе стояла пишущая машинка.

– Для чего вы меня привели сюда, комиссар?

Не ответив, Гимар уселся за стол и открыл ключиком ящик. Он достал девятимиллиметровый пистолет и положил его на столешницу.

– Я приехал в эту деревню пять лет назад. Мне говорили, что здесь ничего не происходит, ничего не происходило и вряд ли когда-нибудь произойдет, но я знаю, «ничего не происходит» и «много чего происходит» – это вопрос наблюдения. Я нашел пустой архив, заполнил его собственными отчетами, которые я собственноручно редактировал. Буквально с первых же дней, как я сюда приехал, я начал заполнять архив; когда я освоился, я купил новую ленту для пишущей машинки и принялся писать.

В моем архиве собрана вся история деревни, и никто об этом не знает. Я рассказываю вам об этом, потому что вы – человек со стороны, и я хочу, чтобы вы меня поняли. Взгляните на эту папку.

Он протянул мне папку. В подборке речь шла о приобретении участка под гостиницу, имелся состав прежних учредителей, предшественников архитектора. Я прочел: «Нарушения строительного кодекса».

– Когда я обнаруживаю преступление, я пишу его название заглавными буквами, это единственное, что я могу определить как свой литературный стиль. Преступление – заглавными буквами. Я обязан отметить все. Иногда это может пригодиться, чтобы оказать давление на людей, но это далеко не все. Не важно, что иногда я не могу вмешаться, что у меня связаны руки. Я не знаю, смогу ли добиться справедливости, но я все записываю очень подробно.

– А теперь расскажите мне все, что знаете, и я добавлю новую страницу в эту папку. Расскажите мне все, иначе ваше пребывание в Порто-Сфинксе грозит затянуться. А я так думаю, что в Буэнос-Айресе вас ждет много работы.

– Вы все равно не поверите в мою историю.

– Посмотрим. Вы начинайте. Продемонстрируйте силу убеждения, чтобы никто в мире не смог сомневаться в ваших словах.

Запинаясь, я рассказал ему о языке Ахерона. Я рассказал о Валнере, Рине и Зуньиге, но не упомянул о Науме. В моем рассказе все смерти происходили только из-за того зла, которое таилось в самом языке, – это были фатальные случаи, где не было виновных. Гимар слушал меня, не прерывая, несмотря на то что я делал паузы в ожидании его реплик; иногда, когда я чувствовал, что вхожу в опасную зону, я говорил быстрее, стараясь не давать ему возможности прервать меня, хотя и ждал этого. Я даже не знаю, почему я защищал Наума; наверное, во мне оставалась какая-то память о потерянной верности, и я не хотел, чтобы в нашу старую историю вмешивались посторонние.

Когда я закончил, Гимар по-прежнему не сказал ни слова. Он достал оранжевую папку и написал на обложке: «Язык Ахерона».

– «Ахерон» – я правильно написал?

Я ответил, что да.

Потом он спрятал пистолет в карман пальто, закрыл ящик на ключ и приказал, чтобы я следовал за ним.

XXIX

Уже смеркалось. Мы шли по пустынной улице.

– Вы мне рассказали свою историю. Сейчас – моя очередь.

Я сказал, что устал и хотел бы вернуться в отель.

– Это займет всего десять минут. Мне нужен свидетель, я уже говорил.

Мы подошли к входу в муниципальный музей. Гимар постучал в дверь. Поскольку нам не открывали, он начал стучать настойчивее, пока в окошке не показалось лицо седого мужчины. Сперва я подумал, что это был старик, потом я понял, что мужчина был ненамного старше меня.

– Комиссар…

– Нам надо войти.

– А кто это с вами?

– Я его привел в качестве свидетеля.

– Свидетеля чего?

– Того, что, если не откроешь дверь, я буду стрелять. Мужчина снял цепочку.

– Луго – хранитель музея, хотя хранить здесь особенно нечего.

Мужчина зажег свет. Под потолком, прямо у нас над головой, висела челюсть кита. В витринах стояли забальзамированные птицы, посуда, морские инструменты, кости животных. На стене висела фотография маяка, сделанная полвека назад.

– Я хочу спать, комиссар, – сказал Луго.

– Как я тебя понимаю. Активная ночная жизнь.

– Я рано встаю.

– До рассвета.

Комиссар осмотрел все углы в двух залах и двинулся в сторону коридора. Мужчина преградил ему дорогу.

– Что вы ищете?

Комиссар с силой отодвинул его и пошел в глубину здания. Смотритель не последовал за ним. Гимар открыл одну дверь, потом вторую и наконец вошел в последнюю.

– А вы кто? – спросил меня смотритель.

– Переводчик, – ответил я.

Комиссар вернулся с булавой из мангового дерева, завернутой в грязную парусину. Луго наблюдал за ним безо всякого интереса, будто бы все это его не касалось.

– Этим ты убиваешь животных?

– Я уже давно забросил охоту.

Гимар замахнулся булавой над головой Луго. Он остановил ее на весу, сделав вид, что ему стоило больших усилий ее удержать. Хранитель музея вжался в стену.

– Когда я понял, что это были вы, я подумал: Луго сошел с ума. Выходит по ночам убивать тюленей. Но потом я услышал разговоры пожарных об эпидемии, и все жители деревни враз заделались морскими биологами и начали говорить об эпидемии. Странная эпидемия – с разбитыми черепами. Сколько тебе платили?

– Двести, – сказал мужчина. Он явно гордился цифрой.

– Триго и Диелс? Двое наших пожарных? Но зачем?

– Они мне не говорили зачем. Мне платили и все. Двух было достаточно, они мне говорили, что три – еще лучше.

– Ты даже не знаешь, зачем ты их убивал?!

– Меня это не интересовало. Работа закончилась. Я вам клянусь, что закончилась.

– Я не понимаю нелюбопытных людей. – Комиссар поднял булаву. – Я конфискую оружие преступления, и чтобы я больше тебя не видел на пляже. Подумай об этом как следует, я вообще не хочу тебя видеть – нигде. Есть какие-то новости, когда открывают музей?

Луго отрицательно покачал головой.

– Директор говорит, что нет фондов. Сначала надо отремонтировать крышу и сломанные трубы…

Комиссар повернулся к нему спиной.