Том Харпер - Мозаика теней

• Название: Мозаика теней
• Автор: Том Харпер
• Издательство: Эксмо; Домино
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-13681-9

1096 год, Византийская империя. У стен Константинополя раскинулся лагерь франкских воинов — участников Первого крестового похода в Святую Землю. Их предводители — Готфрид Бульонский, основатель загадочного тайного общества Приорат Сиона (предшественника ордена тамплиеров), и его брат Балдуин, будущий король Иерусалимский.

Накануне прихода крестоносцев предпринята дерзкая попытка покушения на императора Алексея I Комнина с применением неизвестного в Византии оружия. Советник императора поручает расследование бывшему наемному убийце, опытному открывателю тайн Деметрию Аскиату, который сразу же обнаруживает, что в деле замешан таинственный монах. Пытаясь найти убийцу, Деметрий с ужасом понимает, что за монахом стоят какие-то могущественные силы и что предателей нужно искать на самом верху византийского общества…

---

Добравшись до дворца, я вызвал гвардейцев. Странно было видеть печенегов с короткими мечами и островерхими шлемами на месте варягов. Из-за того, что я не был знаком с ними, пришлось объяснять им все с самого начала. Их командир выслушал меня с подчеркнутым вниманием и, едва я закончил рассказ, принялся раздавать приказы.

— Мы отправим стражников на поиски Асгарда и пошлем отряд в дом бакалейщика в Либосе.

— Отлично. Я пойду вместе с вами.

При всей нашей спешке воинам потребовалось какое-то время на подготовку, и все это время я бродил по двору, беспокоясь, как бы монах снова не ускользнул у меня из рук. Я пытался убедить печенегов двигаться быстрее, но они взирали на меня с полнейшим равнодушием и оставались глухи к моим мольбам. Лишь когда командир убедился, что его люди экипированы должным образом, мы вышли из дворца через Августеон.

Несмотря на непрерывный дождь, по городским улицам бродили праздные толпы, мешавшие продвижению колонны из ста гвардейцев. Печенеги прорубали себе путь в толпе, оставляя за собой оттоптанные ноги, опрокинутые корзины и порванные одежды. Сигурд говорил, что они бесконечно преданы императору, но сейчас они действовали как автоматы, как механические львы, стоявшие в тронном зале. В их молчаливой компании я чувствовал себя достаточно неуютно. Меня куда больше устраивали Сигурд и его товарищи. Какими бы грубыми и дикими ни были варяги, в них ощущалась необузданная страсть, которая управляла всеми их действиями. Но на неподвижных лицах печенегов я не мог прочесть совершенно ничего.

Они отличались от уроженцев Фулы и телосложением. Если Сигурда можно было уподобить медведю, то печенежский командир скорее походил на низкорослого, не ведающего усталости мула. При ходьбе он сильно размахивал руками и странно дергал головой. У него было лицо человека, который предпочтет всадить противнику нож в спину, чем встретиться с ним в поединке. Думаю, что так же он действовал бы и в бою.

Миновав колонну Константина и арку Феодосия, мы вышли к небольшой площади с возвышавшимся на ней памятником императору Маркиану. Эти места, одушевленные величием былых побед, должны были бы вдохновлять нас на новые подвиги, но, проходя мимо смутно видневшейся сквозь пелену дождя грандиозной фигуры, я чувствовал только уныние. Меня перестала радовать даже перспектива поимки монаха, уж слишком многого я насмотрелся и наслушался за последние часы. И то, что предателя ожидают большие неприятности, вряд ли могло поднять мне настроение.

Мы прошли мимо колонны Маркиана и, следуя указаниям Асгарда, свернули налево, на узкую, раскисшую от дождя улочку. Некрашеные деревянные строения стояли вкривь и вкось подобно пьяным великанам. Мы стали медленно продвигаться вперед. Печенеги на всякий случай достали мечи из ножен, однако улица, насколько хватал глаз, оставалась совершенно пустынной. Тишину нарушал лишь стук дождя по лужам и черепичным крышам. Хотя на Месе марширующие солдаты давно стали обычным делом, вид сотни гвардейцев, крадущихся по неприметной боковой улочке, невольно заставлял всех ее жителей, будь они хоть сама честность, прятаться по домам. Вскоре мы увидели перед собой бакалейную лавку, на выцветшей вывеске которой значилось имя «Викос».

— Похоже, твой торговец не солгал, — прошептал командир. — Интересно, найдем ли мы кого-нибудь внутри?

— Прежде чем входить внутрь, нужно расставить людей вокруг здания. Будет очень глупо, если вся сотня ввалится туда через двери, а монах выскочит в окно и даст деру.

Командир жестом приказал сержантам расставить людей; при себе он оставил только дюжину воинов. Двери и ставни дома бакалейщика были закрыты наглухо, однако мне показалось, что за одной из ставен я увидел какую-то тень. Неужели он следит за нами? Понимает ли он, что все кончено, что в скором времени императорские палачи начнут его пытать и выжгут ему глаза каленым железом? Или у него есть запасной план, очередной трюк, с помощью которого он попытается одурачить нас? Да и вообще, там ли он?

— Мои люди готовы. — Командир говорил приглушенным голосом, хотя нельзя сказать, чтобы мы действовали особенно скрытно. — Как ты думаешь, нужно ли применять баллисты или нам удастся вырвать победу собственными руками?

Я не обратил внимания на его сарказм.

— Этот монах владеет оружием, мощь которого тебе трудно представить. Предупреди своих людей об осторожности, ибо на сей раз доспехи их не защитят.

Командир недоуменно пожал плечами и направил гвардейцев к двери. Сержант, шедший во главе этого небольшого отряда, постучал в дверь, однако ему никто не ответил.

— Ломайте двери! — приказал командир.

С моих ушей и носа капала вода, дыхание вырываюсь наружу белыми облачками, но, несмотря на холод и сырость, сердце мое забилось сильнее и разум воспрянул с надеждой на успех. Сержант взял в руки невесть откуда взявшуюся мотыгу и изо всех сил ударил ею по двери, надеясь сбить ее с петель. Дверь оказалась настолько гнилой и ветхой, что одна из ее досок тут же оторвалась от поперечин, после чего открыть дверь не составляло уже никакого труда. С мечами наперевес воины скрылись в глубине дома, и оттуда послышались женские крики, треск опрокидываемых столов и отрывистые команды.

Я не мог оставаться на улице и ринулся к дому. Ворвавшись через разбитую дверь, я остановился, пораженный открывшейся мне картиной. На полу среди битой посуды и рассыпанных овощей лежали пожилой бакалейщик и его жена, прижатые к земле двумя солдатами. Сушеная рыба валялась в луже оливкового масла, острый соус был размазан по стенам. За несколько мгновений солдаты не оставили в помещении ни одной целой вещи.

— Где остальные? — спросил я.

Один из печенегов молча указал большим пальцем на находившуюся в углу хлипкую лесенку. Я мигом взобрался по ней, надеясь, что она не подломится подо мной, и через узкий люк оглядел верхний этаж. От лестницы помещение отделялось занавесом, который был сорван и брошен на пол. Здесь тоже царил настоящий хаос: мебель была переломана, сундуки распахнуты и все их содержимое вывернуто на пол. Печенегов в комнате не оказалось.

Рядом обнаружилась еще одна лесенка, ведущая наверх, откуда раздавались торжествующие крики. Быстро поднявшись по ней, я впрыгнул в комнату и устремил взгляд на нашего нового узника.

Двое печенегов крепко держали его за руки, впиваясь пальцами в плоть, а он извивался и старался вырваться. Он был одет не как монах: на нем была бесформенная шерстяная туника, доходившая ему почти до лодыжек. Судя по свежей грязи на обуви и пропитанной сыростью одежде, он совсем недавно вернулся с улицы. У мужчины было смуглое лицо с резкими чертами, его черные глаза отчаянно сверкали. Он оказался более худым, чем я полагал, и очень сутулым — этого я, признаться, не заметил, когда гнался за ним по заснеженным улицам города. Ни жестом, ни словом он не дал понять, что узнал меня.

В углу с победоносным видом стоял сержант, скрестив руки на груди.

— Этот? — поинтересовался он.

— Не знаю.

Внезапно весь ажиотаж погони куда-то подевался, и меня охватила ужасная неуверенность. Конечно, это тот, кто нам нужен, как же иначе? Чувствуя, что ноги У меня дрожат от напряжения, я медленно зашел пленнику за спину и посмотрел на его макушку.

Тонзуры не было.

Мне показалось, будто кто-то ударил меня ниже пояса или сдавил мне глотку. К горлу подступила горечь, и я сделал шаг назад. Но я все еще продолжал цепляться за свою веру, как утопающий за соломинку. С той поры как я заметил монаха возле своего дома, прошло уже несколько недель — за это время волосы вполне могли отрасти. В самом деле, человек, обладающий таким острым ощущением опасности, не упустил бы из виду подобное обстоятельство, особенно если бы знал о том, что я видел его.

Из люка в полу появилась голова командира печенегов, и я отдал ему новое распоряжение:

— Пошли двух воинов в монастырь Святого Андрея. Пусть они доставят оттуда парнишку по имени Фома, который там живет. — И объяснил, отметая возможные возражения: — Только он знает в лицо разыскиваемого нами человека.

Ожидание было мучительным, ведь все мои надежды связывались с приходом Фомы. Мы еще раз перерыли весь дом, особенно верхнюю комнату, но не нашли ничего существенного. Вся собственность нашего пленника состояла из низенькой лежанки, грубо сколоченного стола, пары табуреток и еще всякой мелочи. Он так ничего и не сказал, а я не мог собраться с силами, чтобы допросить его. Поэтому мы оставили его сидеть у стены со связанными руками в окружении четырех печенегов. Большая часть гвардейцев получила приказ вернуться во дворец, остальные занялись повторным обыском комнат бакалейщика, находившихся на нижнем этаже. При каждом доносившемся оттуда звуке я невольно поворачивал голову к лестнице, надеясь увидеть Фому, и каждый раз мысленно обзывал себя дураком.