Елена Хаецкая - Византийская принцесса

• Название: Византийская принцесса
• Автор: Елена Хаецкая
• Издательство: Амфора
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-367-00401-4

В Константинополь освобождать Византию от турецких завоевателей прибывает Тирант Белый. Прославленный бретонский рыцарь с первого взгляда влюбляется в дочь императора, прекрасную принцессу Кармезину, и готов сделать все, чтобы покорить ее сердце.

---

— Согласно их воззрениям, такое бегство — не позор, — сказал Диафеб, из последних сил пытаясь уладить дело миром. — Ведь они только о том и помышляют, чтобы заманить нас в какую-нибудь ловушку.

— Сдается мне, вы еще трусливее, чем самый подлый и трусливый турок! — воскликнул герцог де Пера, нетерпеливо дергая поводья своей лошади. — Вперед, вперед! Выбьем их из этих руин! Они даже не смогут закрепиться там как следует.

— Пока мы переходили брод, мы потеряли много времени, — урезонивал его Диафеб. — А потом так бешено скакали вслед за врагом, пытаясь наверстать упущенное, что оставили позади всю нашу пехоту. Поглядите-ка на ту рощу, в полумиле от крепости. Кто помешал туркам спрятать там свою конницу? Как хотите, сеньор герцог, — заключил Диафеб Мунтальский, — но я не желаю штурмовать эти камни, чтобы бесславно сложить здесь голову неизвестно ради чего.

И он уже повернул коня, чтобы уехать.

Герцог де Пера ядовитым тоном произнес ему в спину:

— Я давно уже понял, что для брегонца сражаться ради свободы и славы Византии означает «сложить голову неизвестно ради чего». Езжайте себе прочь! Греческие бароны и без вас решат свое дело с турками. Ведь Греция — наша родина, и каждый камень для нас здесь — святыня. Ну а вы и святынь-то не знаете!

Диафеб сильно втянул воздух ноздрями, молясь про себя только о том, чтобы не зарубить ему герцога де Пера на глазах у всего христианского воинства.

А герцог де Пера, как на грех, продолжал:

— Проявите же благоразумие, любезный сеньор Диафеб, и бегите отсюда! Положим, вы опрометчиво решили принять участие в наших жестоких битвах, — ну так исправьте эту ошибку и ныряйте поскорее под юбку к своей жене.

Диафеб скрипнул зубами. «Я не должен отвечать на оскорбление, — думал он отчаянно. — Если я сейчас раскрою рот, то скажу что-нибудь лишнее, и закончится тем, что мы передеремся между собой на радость врагу!.. Нужно сказать что-нибудь примирительное…»

И тут он услышал собственный голос:

— Молчали бы, старый дурак! Весь седой, а так ничему и не научились! И графу де Сен-Жорди позволили погибнуть так глупо. По-вашему, в Византии переизбыток баронов, чтобы так разбрасываться христианскими жизнями? Самого Господа бы стошнило слушать ваши речи! Предупреждаю: если меня убьют раньше, чем вас, дух мой, покинув тело, будет в ярости преследовать вас по всей земле, куда бы вы ни скрылись!

Тут несколько баронов бросились к обоим предводителям и растащили их в разные стороны. Некоторое время они удерживали спорщиков за руки; затем герцога де Пера отпустили, а Диафеба — нет, потому что он был весь красный и дышал так тяжело, словно только что вышел из трудного поединка.

Герцог де Пера сказал громко:

— Кто намерен идти на врага — следуйте за мной! А кто струсил — оставайтесь.

И первым помчался в сторону крепости. Большинство поддалось порыву и поскакало вслед за ним, в том числе и Диафеб, герцог Македонский, которому совершенно не хотелось прослыть трусом.

Они добрались до развалин, где турки встретили их градом стрел. Некоторые лошади были ранены и сбросили седоков или упали вместе с ними. Остальные рыцари устремились к пролому в старой стене, откуда навстречу им выбежали с пиками наперевес турецкие пехотинцы.

Диафеб наносил удар за ударом, рубя с седла кишащую внизу турецкую пехоту. Перерубая пики, рассекая сухожилия и снося с плеч головы, герцог Македонский уже начал без всякой неприязни думать о герцоге де Пера и о его стремлении ввязаться в битву с врагом во что бы то ни стало.

Тут он заметил самого герцога де Пера, закованного в мощную броню. Его осаждали, точно крепость, сразу пять турецких пехотинцев: двое пытались совладать с огромным рыцарским конем, один тянул герцога за ногу, намереваясь сбросить его на землю, а еще двое норовили ударить его пиками.

С громким криком Диафеб устремился на помощь своему сопернику и одним махом вывел из строя сразу двух турок: одному он разбил голову, а другому разрезал спину почти до самых ребер.

Турки с воем откатились, оставляя за собой широкий кровавый след, а Диафеб стал биться бок о бок с герцогом де Пера, и они даже успели обменяться быстрыми взглядами. Герцог де Пера улыбнулся Диафебу, и тот подумал, что редко можно встретить человека более обаятельного, нежели герцог де Пера.

И тут из рощицы выскочила турецкая конница, которая скрывалась там все это время. Между тем многие из христиан уже спешились, потому что сражаться верхом среди развалин, да еще возле одной весьма коварной лощинки, было неудобно.

Турецкие конники окружили небольшой отряд и начали истреблять его. Теперь на каждого христианского воина приходилось по три-четыре турка, из которых по меньшей мере двое было на конях. И скоро греческие бароны начали погибать один за другим.

Диафеб занес меч над очередным противником, когда ощутил вдруг, как его хватают сзади за шею и резко толкают вперед, чтобы сбросить с седла. Он изо всех сил вцепился в луку седла, но было уже поздно: весь мир перед глазами Диафеба перевернулся, и он упал, сильно ударившись при этом о камень.

Кровь хлынула у него из носа и из большой ссадины на лбу. Несколько секунд герцог Македонский просто лежал в неподвижности; затем он попытался сжать пальцы на рукояти своего меча, но рука схватила пустоту.

Он перекатился по земле, уходя от удара копьем, и вскочил на ноги. Кругом мелькали, как призраки, конные турки. Куда ни глянешь — везде темные лица и сверкающие зубы, а небо полно чужих вымпелов. Диафеб увернулся от сабли, ярко блеснувшей у него над головой, нырнул под чье-то копье, повис на чьей-то пике, пытаясь вырвать ее из руки врага, но затем получил еще один удар, в бок, и повалился на землю.

Над ним загнусавил турецкий сигнальный рог, и турки нехотя опустили оружие. Оставшиеся в живых христиане сбились в кучу, как овцы. Диафеб, оглушенный, растерянный, почувствовал, как веревкой ему стягивают запястья. Несколько минут ничего не происходило, а потом его сильно потянуло за веревку, и он поневоле поднялся на ноги и побежал, а куда — того он и сам не знал, потому что видел лишь скачущую землю под неверными, заплетающимися ногами.

* * *

Весть о разгроме и пленении обоих герцогов достигла Константинополя через день. Тирант к тому времени уже вставал с постели и ежедневно садился на коня, желая поправиться как можно скорее и принять участие хотя бы в окончании войны.

Он старался пореже вспоминать о принцессе и даже не осмеливался спрашивать о ней. Кармезина не приходила к нему и не присылала подарков; очевидно, она не желает ничего о нем слышать. Мысль эта была горькой, но Тирант успел свыкнуться даже с нею — как привык он и к постоянной боли в ноге, в боку и под сердцем.

Боль воспринималась им скорее как своеобразное благо, поскольку отвлекала от любовной неудачи. И, не щадя себя, севастократор упражнялся с мечом и копьем, потому что торопился восстановить силы. Он как раз собирался выехать из дворца, когда столкнулся со всадником, имевшим ужасный вид: тот был весь перемазан глиной и покрыт бурыми пятнами крови, одежда на нем была изорвана, доспехи изрублены и почти все сорваны, за исключением наручей; шлема на нем не было, только войлочная шляпа, криво сидевшая на голове.

Человек такого обличья, да еще покрытый пылью с головы до ног, мог быть допущен в императорские сады лишь при том условии, что он являлся вестником. Так что у Тиранта, едва он завидел беднягу, сердце так и рухнуло в живот, где, судорожно стукнув четыре раза, замерло как бы в ожидании смерти.

Севастократор схватил лошадь вестника за узду и понудил остановиться.

— Что случилось? — спросил Тирант, сам не зная, как у него достало сил произнести какие-то слова. — Говори!

— Разгром, — сказал всадник, глядя на севастократора пустыми глазами: ничего в них не отражалось, ни солнца, ни страха. — И оба герцога… — Он упал щекой на гриву коня и заплакал.

Тирант отпустил узду чужой лошади и медленно двинулся по дорожкам сада. Он не знал, как ему поступить, и чувствовал большую неловкость, потому что спешиться самостоятельно не мог из-за больной ноги, а въезжать в императорский дворец верхом не осмеливался. И только об этом он и думал.

Потом он увидел слугу, который иногда приносил ему умыться или поесть. Слуга этот был очень бледен. Тирант подозвал его жестом.

Слуга подбежал и остановился в шаге от севастократора, как будто споткнувшись. «У него веснушки, — подумал Тирант. — Он рябой. Я прежде не замечал».

Вслух он сказал:

— Государь знает?

— Государь? — переспросил слуга, дрожа.

— Оба герцога убиты, — сказал Тирант. — Мой брат и герцог де Пера. Государь знает об этом?

Слуга молчал. Тирант слышал, как постукивают его зубы, и нарочно надвинулся на слугу так, чтобы нависать над ним.