Татьяна Поздняева - Воланд и Маргарита

• Название: Воланд и Маргарита
• Автор: Татьяна Поздняева
• Издательство: Амфора
• Жанр: Культурология
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-367-00317-8

Книга московского искусствоведа Татьяны Поздняевой посвящена одному из самых известных романов XX века «Мастер и Маргарита».

Согласно оригинальной концепции автора, картина мира, представленная в романе, носит апокалиптический характер. Проблемы добра и зла, истины, жизни и смерти, поставленные Булгаковым, не находят однозначного решения, а ощущение богооставленности заставляет героев искать прибежища у темных сил.

---

Маргарита провела его через мостик, как загробный проводник проводит душу умершего через реку забвения, и слова ее казались шепотом оставленного позади ручья. «Память мастера, беспокойная, исколотая иглами память стала потухать. Кто-то отпускал на свободу мастера, как сам он только что отпустил им созданного героя» (с. 799).

Что же значит это отпущение мастера и затухание памяти? Память – важное понятие в контексте романа. Маргарита в Александровском саду просит мастера уйти из ее памяти, ибо любовь и память слиты воедино. Мастер в клинике стремится забыть свой роман, потому что ему хочется разом избавиться ото всех мучительных воспоминаний. Память о московском визите Воланда будоражит всех, кто встретился с ним на Страстной неделе. И быть может, самая сильная и упрямая память человека – это память о Боге, ведь неслучайно в «Мастере и Маргарите» упоминается о шестом доказательстве бытия Божия Канта – нравственном императиве, основе миропорядка, врожденном чувстве Бога, совести.

Человек остается мыслящим существом до тех пор, покуда сохраняется его память. Маргарита права: если память о любимом жива, жива и любовь. Амнезия подобна смерти, и недаром так пугается Степа Лиходеев, когда, пытаясь вспомнить Воланда, не может этого сделать. Что же означает покой мастера, в котором исчезает память, в котором нет времени, а есть только призрачные тени, старинные гусиные перья (да и что писать этим гусиным пером, если творчество – дар Бога, а сатана способен лишь узурпировать его, но не наделять им!) и музыка Шуберта? Это и есть духовная смерть, ибо мастер распростился даже с творчеством, отпустив на свободу Понтия Пилата, а жизни «до романа» как будто и не было.

Именно с его угасающей памятью «ушел в бездну, ушел безвозвратно… сын короля-звездочета, жестокий пятый прокуратор Иудеи, всадник Понтий Пилат» (с. 799). Оказывается, мастер, вопреки своим уверениям («Не беспокойся! Я теперь ничего и никогда не забуду» (с. 787)), забыл своего героя. Пилат перестал его тревожить и мучить, как, впрочем, и Маргариту, совсем еще недавно так горячо любившую сочинение мастера.

Что осталось вместо памяти – неизвестно. В 38 лет мастер отказался от борьбы за свою бессмертную душу, за право на дарованную Богом жизнь и был «награжден» возможностью спать в призрачном особняке под неустанной охраной Маргариты, которая даже право думать оставила за собою! Знала ли она, куда и зачем ведет мастера и чем обернется «награда» Воланда? Видимо, да, потому что с момента возвращения мастера из клиники все решала за него.

Да и таким ли оказался «вечный дом», каким описывали его мастеру Воланд и Маргарита? Быть может, его идиллическая красота такая же призрачная, как роскошь бала, как ершалаимские дворцы? Иначе трудно объяснить, почему мастер приходит к Ивану во сне обросшим, пугливо озирающимся, т. е. душевнобольным из палаты № 118, каким он был до встречи с Воландом, каким его видела в вещем сне Маргарита и каким он вроде бы перестал быть в своем подвальчике.

Обещанный Воландом покой мог оказаться мнимым явлением. Апокрифический источник IX века (греческий; первый русский список – XII века) – «Апокалипсис пресвятой Богородицы», или «Хождение Богородицы по мукам» – утверждает, что молитвами Богородицы со дня Воскресения и до Троицы ежегодно все грешники избавлены в аду от мучений. И то, что мастер заслужил «покой» в аду, где нет «света», возможно, связано с этим преданием. Ведь и гости на балу у сатаны веселятся всего один раз в году. Поэтому само существование мастера в декорациях увитого виноградом особняка представляется временным: по молитве Матери Божией до Троицы, на 50 земных дней.

Маргарита является Ивану в демоническом сиянии красоты. Она выводит безумного мастера, как ребенка, за руку из лунного потока, чтобы успокоить Ивана. То, что она ведет мастера к дому, в котором он будет пребывать вечно, и то, что она выводит его оттуда, говорит о ее силе. Маргарита подобна стражу мастера, который во всем ей покорен. Она увела его с земли в царство теней, он опять превратился в безвольное существо, наделенное чертами сумасшедшего, она властвует над ним. Сатана отдал мастера демонической Маргарите навечно, и ее память тоже осталась, ибо сатана неслучайно подарил ей подкову «на память».

И последнее звено памяти – Бог ушел от мастера в тот момент, когда он переступил роковой рубеж ручья забвения, смывающего все следы прожитого, все связи. Говорят, самое страшное в аду – полная невозможность вспомнить Творца. «Память – творческое начало мысли, т. е. мысль в мысли и собственнейше мысль. То же, что у Бога называется „памятью“, – совершенно сливается с мыслью Божией, потому что в Божественном сознании Время тождественно с Вечностью, эмпирическое с мистическим, опыт – с творчеством. Божественная мысль есть совершенное творчество, и творчество Его – Его память. Бог, памятуя, мыслит и, мысля, – творит»,[185] – так характеризует о. Павел Флоренский понятие «вечной памяти», которой Церковь, служа панихиду, просит об умерших и о которой просил Христа благоразумный разбойник: «Помяни мя, Господи, по великой милости Твоей, егда придеши во Царствие Твое».

Произошел уже окончательный отпад мастера от Христа, и в стертой памяти его исчезли последние болезненные уколы, последние (если они и были) сомнения. «„Вечная память моя“ значит „вечная память“ Бога обо мне и меня – о Боге, – короче, вечная память Церкви, в которой зараз сходятся Бог и человек. И эта вечная память – победа над смертью».[186] Над мастером же торжествует смерть. Вероятно, оставленность Христом, «покой» от Бога есть лишь временное отсутствие активности: ведь и сатана, и его сообщники, и антихрист действенны. «Свет», в который не пускали мастера, – сфера деятельности Иешуа и Левия, так или иначе связанная с Воландом. «Покой» в сатанинских владениях может быть переходной ступенью от полного забвения Бога к деятельности против Него совместно с дьявольскими силами в потустороннем мире. И тогда лунная дорога, по которой уходят от Ивана мастер и Маргарита, – это уже путь к дальнейшему сотрудничеству с сатаной, временно рухнувшим в бездну в Пасхальную ночь.

Мастера вполне можно назвать духовным сыном Ивана Карамазова, перенесенным в Москву 1920–30-х годов и разрешившим свои сомнения в пользу окончательного самоутверждения вне Христа. Но Булгаков показывает, что уничтожение идеи Бога вовсе не ведет к становлению людей свободными и гордыми как боги, как это казалось молодому Ивану. Булгаковские герои попадают в зависимость тем более страшную, что она определена их собственным выбором, собственной волей. И все же до последних шагов мастера в сатанинский приют «кто-то» держал его память и ждал его обращения с молитвой благоразумного разбойника: «Помяни мя, Господи!» И отпустил, лишь увидев, что мастер пошел до конца.

Если Евангелие, лежащее в церкви на престоле, воспринимается как символ Христа и является образом реального присутствия Христа в церкви, то роман мастера в религиозном аспекте знаменует не только свидетельство об антихристе, но и его присутствие в мире посредством «слова» о нем. Сожжение рукописи – временное прекращение свидетельства, поскольку антихрист на земле еще не воплощен. Но через Ивана Понырева «слово об Иешуа» продолжает эзотерически существовать.

Итак, основой романа «Мастер и Маргарита» служит выявление цепи причин, приводящих героев к духовной гибели – не только умозрительно, но и во всех смыслах этого слова. Поскольку отпадение от Бога – это утрата памяти о Нем, а человек не в состоянии сам распоряжаться своей судьбой, в его сознании происходит постепенный сдвиг в сторону демонизма, и сатане легко принять облик демиурга и, узурпировав в помраченном уме место Бога, занять его. Проблемы добра и зла, истины, жизни и смерти, поставленные Булгаковым в романе, не находят однозначного ответа. Любовь и преданность оборачиваются духовной смертью, творчество – игрой дьявольских сил с человеком, жертвенность – всецелым захватом. В результате благих намерений, побуждений, чувств герои не только попадают в трагическую ситуацию, но и – что страшнее – гибнут духовно, воспринимая при этом свою гибель оптимистично.

Но только ли сатана повинен в этом?

Психологические характеристики персонажей романа свидетельствуют о том, что они готовы к встрече с сатаной. И дело не только в греховности человечества в целом – люди, по словам Воланда, всегда «напоминают прежних». В мире, описываемом Булгаковым, отсутствует критерий истинности, и потому герои совершают свои поступки, не руководствуясь никакими критериями. Кто духовно обокрал мастера, говорящего, что «когда люди совершенно ограблены… они ищут спасения у потусторонней силы» (с. 782)? Ведь атеизм как господствующая идеология – еще не свидетельство внутреннего забвения Бога: во времена раннего христианства официальные власти отнюдь не исповедовали учение Христа. Мастер родился задолго до революции, но (по Булгакову) Москва 1920–30-х годов до такой степени утратила память о христианстве, что его как будто никогда и не было. Мастер – духовный банкрот. Естественно, и рационализм, и историческая школа христианства, и мифологическая школа, и атеизм способствовали его духовному опустошению, но в конечном итоге человек волен в своем выборе.