Дзюнъитиро Танидзаки - МЕЛКИЙ СНЕГ (Снежный пейзаж)

• Название: МЕЛКИЙ СНЕГ (Снежный пейзаж)
• Автор: Дзюнъитиро Танидзаки
• Издательство: Терра-Книжный клуб
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-300-02771-5

Дзюнъитиро Танидзаки (1886–1965) — классик японской литературы, продолжатель её многовековых традиций, один из самых значительных писателей Японии первой половины XX в. Роман «Мелкий снег» — главное и лучшее произведение Танидзаки. Написанный в жанре семейной хроники, он рассказывает о Японии 1930-х годов, о радостях и печалях четырёх сестёр Макиока, принадлежащих к старинному и богатому купеческому роду. Писатель создаёт яркую и реалистичную картину жизни Японии в годы, предшествующие Второй мировой войне. В романе гармонически сочетаются точный и беспристрастный анализ действительности и глубокий лиризм.

---

— Я с удовольствием поужинаю в каком-нибудь ресторане, — сказала Таэко.

— Куда же нам пойти: к «Ёхэю» или в «Ориентал грилл»?

— Меня устраивает и то и другое. Нужно спросить Юкико.

— Наверное, она соскучилась по хорошей рыбе.

— В таком случае мы выпьем по бокалу белого вина и отправимся к «Ёхэю», — решил Тэйноскэ.

— Я постараюсь, чтобы мой танец вам понравился, а то ещё, чего доброго, не возьмёте меня с собой.

Увидев вошедшую с грелкой О-Хару, Таэко притушила в пепельнице сигарету, поднялась с дивана и стала оправлять на себе кимоно.

28

Весь месяц Тэйноскэ был занят делами, связанными с ликвидацией одной компании, и поэтому отнюдь не был уверен, что сможет пойти на концерт. И всё же утром двадцать первого числа он позвонил Сатико со службы и попросил её на всякий случай сообщить, в какое время начнётся выступление Таэко. В половине третьего Сатико ему сообщила, что Таэко будет выступать следующим номером. Если он хочет успеть к её выходу, ему следует поторопиться.

Тэйноскэ направился уже к двери, но тут к нему явился неожиданный посетитель. Деловой разговор между ними затянулся, и спустя полчаса в кабинете Тэйноскэ снова зазвонил телефон. На сей раз это была О-Хару: барыня просила передать, что до выхода Кой-сан осталось несколько минут. Второпях выпроводив посетителя, Тэйноскэ вскочил в лифт, мгновенно пересёк улицу и вбежал в универмаг «Мицукоси». Концертный зал находился на восьмом этаже. Когда Тэйноскэ вошёл в зал, Таэко уже была на сцене.

Зная от Сатико, что число приглашённых на концерт в основном родственниками участниц, членами общества «Осака» и читателями издаваемого этим обществом журнала, Тэйноскэ полагал, что зрителей окажется не так много. Между тем зал был почти полон, а кое-кто даже стоял в проходе — как видно, люди истосковались по зрелищам, и многие пустили в ход свои связи, чтобы раздобыть пригласительный билет.

Не теряя времени на поиски свободного места, Тэйноскэ присоединился к стоящим в проходе и устремил взгляд на сцену. Но тут его внимание, привлёк какой-то человек с фотоаппаратом, сидевший в последнем ряду, всего в двух метрах от него. Это был, без сомнения, Итакура. Тэйноскэ поспешил ретироваться в дальний угол, откуда время от времени украдкой поглядывал на молодого человека. Тот, почти не отрываясь от объектива, щёлкал своим фотоаппаратом. На нём было пальто с высоко поднятым воротником. По всей видимости, он нарочно так оделся, чтобы его не особенно узнавали, но эффект получился как раз противоположный: в своём экстравагантном, в стиле артистической богемы, пальто, как видно, привезённом из Америки, он невольно привлекал внимание присутствующих.

Таэко танцевала вполне хорошо, без явных огрехов и сбоев. Однако то ли из-за длительного перерыва в занятиях, то ли потому, что она впервые выступала на настоящей сцене, перед большой аудиторией (до сих пор ей доводилось танцевать лишь на импровизированной сцене в гостиной госпожи Камисуги и у себя дома в Асии), её движения казались несколько скованными, им не хватало свободы.

Предвидя возможные затруднения и понимая, что успех её танца будет во многом зависеть от музыкального сопровождения, Таэко попросила, чтобы сегодня ей аккомпанировала дочь кэнгё Кикуоки, у которого в своё время Сатико обучалась игре на кото. Но какое бы волнение и робость ни испытывала Таэко в душе, внешне это никак не проявлялось. Она держалась уверенно и хладнокровно, как будто танец готовился не один месяц и ей не впервой выступать при таком стечении публики.

Это поразительное спокойствие свояченицы было неприятно Тэйноскэ: он улавливал в нём нечто притворное, показное, вызывающее, чего не должно быть в молодой девушке. Впрочем, подумал он, Таэко не так уж и молода. Ей двадцать девять лет — в этом возрасте гейши считают себя чуть ли не старухами, и в том, что Таэко не трепещет, как девочка, нет ничего удивительного. Ещё во время её прошлогоднего выступления Тэйноскэ неожиданно для себя со всей отчётливостью понял, что Таэко уже не юная барышня, за которую всё её принимают, а вполне зрелая женщина. Неужели в старинном костюме и причёске всё женщины выглядят старше? Или это относится только к Таэко, которую он привык видеть в европейской одежде? А может быть, её старит невозмутимость, с какой она держится на сцене?..

Как только Таэко закончила свой танец, Итакура схватил фотоаппарат и быстро направился к выходу. В тот же самый миг из зрительного зала поднялся какой-то мужчина и бросился за ним вдогонку. Всё это произошло так стремительно, что Тэйноскэ не сразу узнал этого мужчину. «Да ведь это Окубата!» — наконец сообразил он и поспешил вслед за ними.

— …По какому праву ты фотографировал Кой-сан? Ты что, забыл о своём обещании? — Чувствовалось, что Окубате стоит немалых усилий удержаться от крика. Лицо Итакуры выражало досаду и злобу, но он стоял молча, потупившись. — Давай сюда фотоаппарат!

Окубата приблизился вплотную к Итакуре и принялся обыскивать его, как сыщик — преступника. Завладев фотоаппаратом, он сунул было его в карман, но потом, передумав, изо всех сил швырнул на цементный пол. Пока до случайных свидетелей этой сцены дошло, что к чему, Окубаты и след простыл.

Итакура поднял свой фотоаппарат и уныло поплёлся прочь. Можно было только удивляться его выдержке: этот аппарат он берёг как зеницу ока. Видно, он просто не посмел поднять руку на сына своего бывшего хозяина.

Тэйноскэ отправился за кулисы, чтобы поблагодарить устроителей вечера и поздравить Таэко, после чего сразу же вернулся к себе на службу. Лишь поздно вечером, когда всё в доме улеглись спать, он рассказал жене о случившемся.

Судя по всему, Итакура незаметно проник в зал к самому началу выступления Таэко, желая — по собственному ли почину или по её поручению — сделать снимки. Выполнив свою задачу, он намеревался потихоньку исчезнуть, но тут его перехватил Окубата, сидевший в зрительном зале. По-видимому, он предполагал, что рано или поздно Итакура появится на концерте, и всё время искал его глазами. Наконец Окубата заметил своего соперника и точно так же, как Тэйноскэ, тайком за ним наблюдал. Когда же тот собрался уйти, Окубата кинулась за ним следом. Знают ли молодые люди о том, что Тэйноскэ видел произошедшую между ними сцену, или нет — сказать трудно. Возможно, они его не заметили, а может быть, сделали вид, что не заметили.

Сатико, со своей стороны, рассказала мужу следующее. Накануне она спросила Таэко, будет ли на концерте Окубата. Вряд ли, ответила та. Во-первых, она ничего не говорила Кэй-тяну о своём выступлении, и, во-вторых, после обеда он, как правило, бывает занят в магазине. Но Сатико не исключала, что Окубата мог узнать о концерте из объявления в газете. Поэтому, сидя в зале, она время от времени посматривала вокруг, но по крайней мере до выступления Таэко — Сатико почти уверена в этом — Окубаты среди зрителей не было. Правда, Сатико несколько раз отлучалась за кулисы, по Юкико почти всё время оставалась в зале. Она сказала бы ей, если бы заметила Окубату. Возможно, он появился перед самым выходом Таэко. Что же до Итакуры, то ни она, ни Юкико не подозревали о его присутствии, равно как и о разыгравшейся впоследствии сцене.

— Какое счастье, что никто из знакомых этого не видел. Вот был бы позор!

— Итакура не ответил на выпад Окубаты, так что, в сущности, ничего особенного не произошло. Но, конечно, не годится, чтобы молодые люди ссорились из-за Кой-сан на глазах у всех. Пока не поздно, нужно что-нибудь предпринять.

— Почему же в таком случае ты отказываешься принимать дело всерьёз?

— Я принимаю его всерьёз, но продолжаю считать, что вмешиваться мне не следует. Кстати, Юкико знает об Итакуре?

— Пока нет. Но я пригласила её в Асию отчасти и потому, что рассчитываю на её помощь.

* * *

Возможность поговорить с Юкико представилась дня через три после концерта. Утром Таэко сказала, что хочет сфотографироваться в наряде, который был на ней в день выступления, и попросила Сатико снова одолжить ей своё кимоно. Уложив его в чемоданчик, она захватила картонку с париком и зонтик и уехала на такси.

— Не иначе как она направилась к Итакуре, — заметила Сатико, вкратце рассказав сестре обо всём, что знала, начиная со злополучного письма Окубаты и кончая сценой в фойе.

— И что же, Окубата разбил фотоаппарат? — спросила Юкико, выслушав сестру.

— Не знаю. Тэйноскэ считает, что объектив наверняка сильно повреждён.

— По-видимому, плёнка тоже пострадала. Иначе зачем было бы Кой-сан фотографироваться заново?

— Да, наверное, — пробормотала Сатико, удивляясь спокойствию, с каким Юкико восприняла её рассказ. — Я очень сердита на Кой-сан. Так обмануть моё доверие… Да что говорить! Ни один человек не причинил мне столько неприятностей, сколько она. И не только мне, тебе тоже.