Михаил Ардов - Мелочи архи..., прото... и просто иерейской жизни

• Название: Мелочи архи..., прото... и просто иерейской жизни
• Автор: Михаил Ардов
• Издательство: Собрание
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-9606-0016-1

Настоящая книга, принадлежащая перу известного мемуариста и бытописателя протоиерея Михаила Ардова, состоит из двух отдельных частей, из двух самостоятельных произведений - "Мелочи архи..., прото... и просто иерейской жизни" и "Узелки на память". Тут под

---

— Батюшка, что же у тебя иконки-то какие плохонькие? Ты бы нам хороших продал, деревянных, старых...

Иеромонах ей отвечал:

— Какие вы молитвенники — такие вам и иконы.

Ответ этот поражает меня своею простотою и глубиною.

Какие мы молитвенники — такие нам и священники... Какие мы молитвенники — такие нам и архиереи. Священнослужители не опускаются с небес на землю, а берутся из самого народа. А народ наш в подавляющем своем большинстве вполне советский — то есть трусливый, безответный, заискивающий перед власть имущии. И я не только не склонен осуждать теперешних клириков и иерархов, я наоборот удивляюсь, что при том, в каких условиях существовала и существует Церковь в этой стране, среди духовенства столь высок процент людей весьма достойных и разумных.

Н.Лесков в "Соборянах" писал: священнику необходимо "купить себе хибару и возрастить тыкву, тогда спокойнее можно о строении дела Божия думать". И это когда еще замечено...

А что же сказать о наших бедственных временах, если государственной политикой стало стремление превратить священника в батрака, который на птичьих правах вынужден ютиться в церковной сторожке, а под старость должен стать вообще бездомным?

И это при том, что в отличие от "простых советских людей" клирики в большинстве своем многочадны... Решится ли разумный человек обвинять их в стяжательстве? В том, что вопреки воле гонителей своих они все же стремятся "купить хибару и возрастить тыкву"?

Эх, да что там! Как говорила мне старая псаломщица:

— Что нам попов судить? На то есть черти!

Однако же переменим тональность. Начнем с профессионального "поповского" анекдота. (Тут необходимо для несведущих сделать предварительное замечание. Священнослужитель перед совершением Божественной литургии обязан трезвиться, вычитать молитвенное правило и ничего — даже воды — не вкушать после полуночи.) Так вот был на каком-то приходе престольный праздник, и по этому случаю туда съехались несколько батюшек. Они соборне отслужили всенощную и сели ужинать в доме настоятеля. Разговоры, обильные возлияния... Опомнились сотрапезники далеко за полночь...

— Что же мы натворили? — воскликнул кто-то. — Ведь уже второй час, а мы все едим и пьем... Кто же завтра будет литургию служить?

— А вот отец Василий, — отвечают ему, — он у нас с десяти вечера лежит под столом, ничего не ест и не пьет...

Одна из непременнейших и важнейших обязанностей любого священника — проповедь. Но — увы! — при общем довольно низком образовательном уровне нашего духовенства многие батюшки вообще не проповедуют. В лучшем случае они зачитывают в храме вслух проповеди, которые публикуются в "Журнале Московской Патриархии". Впрочем, существуют еще и машинописные сборники поучений на разные дни церковного года.

Надо сказать, что после войны в Москве некоторые проповедники даже славились — Митрополит Николай (Ярушевич), протопресвитер Николай Колчицкий, такие священники, как Александр Смирнов, Павел Цветков, Николай Успенский... Среди интел лигенции долгие годы был очень популярен покойный настоятель Никольского храма "в Кузнецах" отец Всеволод;Шпиллер. Бывало, образованные дамы смотрят ему в рот, а бедные замоскворецкие старушки не могут понять ни одного слова. Стоит отец протоиерей на амвоне и произносит, слегка грассируя:

— Эссенсуальная сущность бытия...

Вообще же отец Всеволод Шпиллер был одним из самых замечательных священников своего времени. Весьма многие достойнейшие клирики наших дней признают себя его учениками и духовными чадами. Один из них — теперь настоятель московского храма — передал мне тонкую и горькую шутку отца Всеволода. Ему как-то сказали об одном священнике, дескать, тот "находится в прелести". На это отец Всеволод возразил:

— Прелесть — состояние духовное. А в этом батюшке ничего духовного нет...

Коли речь зашла об отце Всеволоде, нельзя не вспомнить один поразительный эпизод, с ним связанный. В пятидесятых, кажется, еще годах, при Патриархе Алексии решено было перевести протоиерея В.Шпиллера из церкви "в Кузнецах" на другой приход А туда был назначен новый настоятель — отец Константин Мещерский. (Из обновленцев, притом такой, на котором пробы было ставить негде.) Этот батюшка сел в такси и, имея на руках указ Святейшего, поехал "в Кузнецы" принимать настоятельство. Автомобиль подъехал к Никольскому храму и остановился. И тут водитель с ужасом увидел, что пассажир его — мертв... История эта произвела впечатление, и больше попыток переводить отца Всеволода никогда не было. Так он и скончался в 1984 году в должности настоятеля Никольского храма "в Кузнецах".

Вернемся, однако же, к теме проповеди. Покойный протоидакон Александр Пижицкий рассказывал мне, что в Ростове-на-Дону он знавал священника, который проповедовал примерно так. Он выходил на амвон и начинал:

— Братья и сестры...

(В это время на глаза его навертывались слезы.)

— Сегодня мы празднуем Введение Пресвятой Девы Марии во храм...

(Тут уже слезы текли по его щекам.)

— Пресвятая Дева... ее праведные родители...

В этот момент его начинали душить рыдания, и он не мог уже произнести ни одного слова... Но, глядя на батюшку, начинали плакать присутствующие в храме... Так продолжалось еще некоторое время, и, наконец, батюшка, плачущий, удалялся в Алтарь.

И прихожане в один голос утверждали, что лучше этого священника не проповедует никто.

И еще о слезах на проповеди — история, напоминающая анекдот. Батюшка проповедует, а вся паства от умиления плачет. Некто, случайно вошедший в храм, видит, что одна старушка стоит с сухими глазами. Он спрашивает:

— А ты почему не плачешь?

— А я не из этого прихода.

Мой приятель несколько лет тому назад был в церкви города Сочи на день тезоименитства покойного Патриарха Пимена. Отец настоятель окончил праздничную проповедь буквально такими словами:

— И вот все мы, чада Русской Православной Церкви, под водительством Святейшего Патриарха Пимена, идем в Царствие Небесное!

И все же кое-где звучит с амвона и живое слово проповеди. Иной раз еще как звучит! Вот мне пере сказывали речь одного из московских священников, который обращался к своей пастве в день поминовения усопших.

— Добрая половина ваших покойников — все эти ваши пьяницы — сидят в Преисподней... Вы пришли сегодня помолиться за них... Это хорошо, это неплохо... Это как вот если кто-то в тюрьме сидит, и вдруг приходит письмо из дома... Срок твой оно не сокращает, а все-таки приятно — помнят о тебе...

В заключение — еще один церковный анекдот.

Батюшка выходит на амвон и начинает проповедь:

— Братия и сестры! Жизнь наша...

В это время он сует руку в карман подрясника, чтобы достать приготовленный текст своего поучения...

— Жизнь наша..., — машинально повторяет проповедник, но не находит своей шпаргалки.

— Жизнь наша..., — опять произносит он, судорожно проверяя все свои карманы, — Жизнь наша...

Но текста нет нигде, и проповедник, махнув рукой, произносит:

— В старых штанах осталась...

С этими словами он удаляется с амвона.

В Америке мне рассказали такую историю. В свое время некий молодой советский офицер, конечно же, комсомолец, попал в плен к гитлеровцам. Когда война кончилась, он решил не возвращаться на родину, и ему удалось попасть в США. Там он присоединился к Русской Зарубежной Церкви, а затем поступил в семинарию в Джорданвилле. Его рукоположили в священники и отправили служить на один из приходов. А, надо сказать, община, которую он был призван возглавить, почти сплошь состояла из офицеров Белой Гвардии...

И вот настала первая служба. По окончании Божественной литургии новый пастырь вышел на амвон, чтобы сказать проповедь. И по старой комсомольской привычке он начал так:

— Товарищи!..

Что тут началось — описать невозможно! Ведь почти все прихожане жизни свои положили на смертельную борьбу с "товарищами"... Словом, злополучного батюшку едва не убили... И епископу пришлось убрать его с этого прихода.

А теперь от темы "проповеди" перейдем к иной — "награды". В Церкви есть целая система награждений — от права ношения, например, скуфьи или камилавки, до возведения в следующий сан — диакона в протодиаконы, священника — в протоиереи. Клирики относятся к наградам по-разному. Кое-кто равнодушно, а некоторые этого ревностно добиваются, и тут уже дело не обходится без взаимной зависти и даже интриг. Вот история весьма красноречивая.

Некий архиерей во время службы в соборе подозвал одного из священников и "возложил" на него очередную награду. Это произошло так неожиданно, что батюшка не сразу нашел подобающие слова для выражения благодарности... Позднее, уже на обеде в архиерейском доме, Владыка задал ему вопрос: