Ги Бретон - Лукавые истории из жизни знаменитых людей

• Название: Лукавые истории из жизни знаменитых людей
• Автор: Ги Бретон
• Издательство: ИНТЕР-ТРЕЙД
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1992
• ISBN: 5-87333-003-4

Французский историк и писатель Ги Бретон сумел нетрадиционно взглянуть на жизнь некоторых известных людей, живших в разное время. Изучив немало документов и воспоминаний, автор рассказывает о переживаниях юного Бальзака, мистификациях Мериме, любвеобильности Жорж Занд, неожиданном аскетизме Рабле, сексуальной невоздержанности Гюго, предрассудках Наполеона, простодушии Золя, а в заключение приходит к выводу о том, что Дон Жуана можно причислить к лику святых. Книга оформлена рисунками В.Д.Воронина.

---

—    Какая удача! Вы так прекрасны!..                                    

Она краснеет и делает вид, что увлечена пением канарейки.

—    Вы не сердитесь?

—    Нет.

—  Мне бы тоже хотелось иметь цветы. Тогда я мог бы их вам посылать.

Оноре чувствует, как у него под рукой вновь обламывается кусок штукатурки.

— Осторожнее! Осторожнее! — кричит он.

Девушка едва успевает отклониться в сторону. Штукатурка пролетает мимо. Молодые люди прыскают от смеха.

—   Знаете,—говорит Оноре,— если мне и дальше придется разговаривать с вами, свесившись с подоконника, я, наверное, разломаю весь дом. Не согласились бы вы прогуляться со мной?

Юноша кажется ей забавным, и она соглашается.

—    Куда же мы пойдем? — спрашивает она.

—    Куда вам угодно,— отвечает Оноре.

Молодые люди отправляются бродить по Парижу. Оно­ре переполняют чувства. В течение двух часов он без умолку говорит обо всем — о Виллемене, о Расине, о влиянии звезд, о короле Англии Карле I, которого он уже называет «мой Карл», и так далее и тому подобное. В полночь, уставшие, они возвращаются на улицу Ледигьер. Девушка, которая ни слова не поняла из страстной речи Оноре, с ужасом думает, что ей, вероятно, не стоило идти гулять одной с умалишен­ным...

Поднявшись к себе в мансарду, Оноре ложится спать.

—   Завтра,— говорит он себе,— я начну трагедию, которая станет настольной книгой простых людей и королей...

Увы! Ему потребуется более двух месяцев, чтобы лишь наметить план пьесы. В разгар зимы, закутав ноги в пальто и накрыв плечи одеялом, он напишет первые реплики своего пресловутого долгожданного «шедевра»...

Дни и ночи напролет Оноре, не имеющий ни на грош поэтического дара и не написавший за всю свою жизнь ни одного стихотворения, старательно корпит над александрий­ским стихом, считая на пальцах слоги. Но воля его тверда, и он проводит за столом по восемь-десять часов, прерываясь лишь для того, чтобы поесть и размять закоченевшие руки и ноги.

Некоторое время назад он открыл для себя способ оставаться бодрым: кофе! Это вызывает в нем улыбку.

       —  Мой слуга —я сам, а мою подружку зовут Кофеварка,— говорит он сам себе.

 Действительно, он совершенно один. У него нет приятелей, связей. Маленькая блондинка с третьего этажа его избегает. Хотя она и перебрасывается с ним парой слов, встречаясь на лестнице, но всегда находит предлог отказаться от новой прогулки. Само  собой  разумеется, Оноре не осмеливается пригласить ее к себе в мансарду, потому что там так холодно и потому что он даже не может предложить ей пообедать. Поэтому все, что он хотел бы сказать своей подружке или друзьям, он изливает в своих письмах к Лоре.

Этот большой любитель поговорить, лишенный собесед­ника, пишет нескончаемые письма, не подозревая о том, что именно этим письмам, которые при иных обстоятельствах мог­ли бы стать просто разговорами, о которых вскоре забыли бы, он отчасти обязан своей славой... В ответ он получает от Лоры длинные послания, полные нежности, юмора и семейных ново­стей.

Из них он узнает, что в Вильпаризи устраивают веселые вечеринки, на которых в числе приглашенных бывают очарова­тельные соседи семьи Бальзак — де Берни, что молодой ин­женер месье Сюрвиль ухаживает за двумя сестрами Оноре, но, кажется, начинает отдавать предпочтение старшей, а также тысячу забавных историй о месье Бальзаке, который, чтобы продлить свою жизнь, решил жить, как китайцы. Ах! Если бы он умел плести циновки!..

Но не во всех письмах рассказывается только о приятных вещах.

Однажды Лора написала о жалобах матери. Один из друзей якобы встретил Оноре в Париже... Сестра советует Оноре быть осторожнее в будущем... Осторожнее! И это говорят ему, кото­рый не посещает кафе, старается не гулять по бульварам, а в театре слушает мадемуазель Мофе из глубины ложи, лишь бы его не узнали!.. Оноре в ярости. «Скажите этому господину, что он ошибся и что он не мог видеть меня», — пишет он сестре и гордо добавляет: «Между тем мне очень бы хотелось не быть похожим ни на кого!»

                                                                         * * *

Проходит зима, а Оноре пишет, вычеркивает, вносит бесконечные правки. В январе 1820 года он должен тянуть жребий. К счастью,  счастливый номер позволил ему избежать тягот армейской жизни.

 Оноре приступил к последнему акту своей трагедии. За ночь он писал приблизительно по десять стихов. И, наконец, прекрасным апрельским утром, какие бывают только в Париже, светлым, полным песен и легких облаков, утром, которое буквально искрится от смеха, он написал своей сестре: «Я закончил «Кромвеля». Два дня спустя он получил ответ: «Приезжай, мы все ждем тебя».

Не переменив даже одежды, Оноре, сунув под мышку свою драгоценную рукопись, сел в дилижанс, едущий до Мо.

Как его примут? Он немного встревожен, и десять лье, отделяющие Париж от Вильпаризи, показались ему необычайно длинными...

Но когда он выходит из дилижанса, его встречают мадам и месье Бальзак вместе с Лорой. Его обнимают, целуют, рассмат­ривают.

—    Какой же ты худой, бедный мой мальчик,— испуганно говорит мать.— Тебе следует хорошенько отдохнуть. Лора испечет тебе печенье, а Лоране — слоеный пирог.

Оноре взволнован. После восьми месяцев одиночества ма­лейшая ласка вызывает у него слезы на глазах.

Дома его ждут бабушка Салламбер, маленький Анри, Ло­ране, которой уже исполнилось 17 лет и которая превратилась в прелестную девушку, и очень симпатичный человек, которого Оноре видит впервые. Молодого человека представляют: это месье Сюрвиль, жених Лоры.

Какая здесь теплая и доброжелательная атмосфера! Оноре не терпится прочитать свою трагедию...

После завтрака все семейство располагается в гостиной.

—    Мы тебя слушаем, великий писатель,— добродушно го­ворит месье Бальзак.

Оноре оглядывает своих слушателей. Аудитория настроена весьма благожелательно. Лора подмигивает ему, а мадам Баль­зак уже чувствует гордость за сына.

Он делает глубокий вдох и начинает читать со всей страст­ностью, на которую только способен...

Однако, вопреки его ожиданиям, конец первого акта был встречен без энтузиазма.

Трагедия совершенно не захватывает слушателей. После второго акта все начинают с удрученным видом переглядывать­ся. Оноре охватывает страх. Ему тоже стихи начинают казаться плохими, а реплики смешными...

—    Продолжай,—говорит месье Бальзак.

У бедного юноши на лбу выступает пот, а в горле пересы­хает. Он запинается, пропускает целые тирады, лишь бы поско­рее закончить.

Закончив читать третий акт, он захлопывает тетрадь.

—    Есть еще два акта,—старается говорить он как можно более естественным тоном,— впрочем, все это лишь первые наброски...

И печально, бесконечно печально он смотрит на мать, отца, сестру. Смотрит так, будто повинен в чем-то дурном, хотя неудачной была всего лишь проба его пера... Месье Сюрвиль первым нарушает гнетущее молчание в гостиной. Он очень старается не обидеть незадачливого автора.

—   Возможно, нужно несколько переделать первый акт,— говорит он.

—    Да,—добавляет месье Бальзак,— и еще несколько рифм...

—    Вероятно, мы не очень хорошие судьи,— говорит мадам Бальзак, которой очень жалко сына.— Кроме того, трагедии, ты же знаешь, всегда навевали на меня скуку...

У Оноре тяжело на сердце. Он не знает, что для него больнее — великодушие родных или непоправимый провал, за 25 минут уничтоживший труд восьми месяцев...

—   Предлагаю прогуляться,—говорит месье Бальзак, вста­вая,— на улице так хорошо.

Вид у всех деланно веселый. Оноре вышагивает рядом с молчаливой Лорой по нешироким дорожкам весеннего провин­циального городка, на обочинах которых уже начинают распус­каться подснежники.

— Трагедии — это не моя стихия,— мысленно говорит он себе.— У меня совершенно иная дорога...

Но какая? Этого он пока не знает...

Несмотря на очень плохое впечатление, произведенное чте­нием «Кромвеля», мадам Бальзак переписала трагедию и пока­зала ее разным сведущим людям: драматургу, актеру и, нако­нец, месье Андрие из Коллеж де Франс. Ответ последнего был категоричен:

—   Пусть этот молодой человек занимается в жизни чем угодно, но только не литературой!..

После провала «Кромвеля» Оноре возвратился в свою мансарду на улице Ледигьер. Был май 1820 года, и Париж, казалось, был опьянен весною. По бульвару Ган прогуливались молодые щеголи в светло-зеленых или голубых панталонах со штрипками и серых сюртуках. Завидев красотку, они приветст­вовали ее словами: «Какой прекрасный день, мадемуазель». При этом они одновременно снимали шляпы, что приводило в смущение и заставляло краснеть девушку. В Тюильри торговцы вафельными трубочками и пирожными продавали свой вос­хитительный товар, нараспев зазывая гуляющих: «Вот трубоч­ки!.. Мадам! Покупайте трубочки!..». И повсюду, подобно сол­нечным зайчикам, порхали молодые девушки, одетые в светлые платья. Они гуляли группками, взявшись за руки. Некоторые из них так радовались жизни, что делились своей жизнерадостнос­тью с молодыми служащими, клерками, адвокатами, нотари­усами...Нечаянно сказанная шутка в Пале-Рояле, подобно искре, вызывала в Шайо в Пасси, громовые раскаты смеха и веселила весь квартал. По вечерам звучали скрипки, и молодые парочки танцевали под цветущей сиренью рядом с ресторанчиками...