Татьяна Алюшина - Не могу тебя забыть

• Название: Не могу тебя забыть
• Автор: Татьяна Алюшина
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9524-3576-6, 978-5-9524-2703-7, 5-9524-2352-3

Маленькая Юля как увидела Илью Адорина, папиного аспиранта, который приехал к ним летом на дачу, так и влюбилась в него на всю жизнь. Илья, с нежностью относившийся к девочке, не принимал всерьез детскую любовь… Но в день ее шестнадцатилетия он впервые прозрел и увидел, как она по-женски обольстительна прекрасна. Увидел и ужаснулся страсти, полыхнувшей и нем. Илья женился, ушел в работу, но так и не смог забыть ее, рыжую, голубоглазую, единственную…

---

Илья отодвинул чай, открыл коньяк, достал с полки две рюмочки, такие же, какие остались в комнате на столе, налил, протянул одну Юльке, чокнулся с ней и выпил.

— Если честно, мне было очень трудно. Такое это все было не мое! — Он вздохнул. — А сколько ляпов, сколько ошибок я поначалу делал! Спустя какое-то время мне вдруг стало все равно. То ли я перетрудился, то ли выключился от напряжения, не знаю, но я перестал чувствовать, переживать, волноваться, жил как под наркозом. Пусто внутри! Мне стали неинтересны дело, люди, ничего не задевало, порой казалось, что я умер. В то время единственным, кто меня спасал был Тимка. Как он радовался, мой маленький, любому подарку, каждой новой вещи, которую я приносил! Он так встречал меня, когда я приходил с работы, как будто не видел месяц! Я как-то привез ящик апельсинов… если б ты видела его глазенки! Он никак не мог поверить, что все это ему, сложил ручки в замок, прижал к груди и недоверчиво, словно попал в сказку, спросил: «Папа это мне?» Когда я смотрел на него, у меня сердце разрывалось! У Тимки никогда не было дорогих игрушек, дорогой одежды и тем более ящика апельсинов! Только ради него я и держался, сказал себе: сдохну, но справлюсь! — Илья поперхнулся, но заговорил снова: — Однажды я проводил переговоры, надо было подписать важный для фирмы контракт. Я пришел на встречу в обычном для меня безразличном настроении, но, разговаривая, почувствовал, что что-то меня раздражает. Я собрался, проанализировал ситуацию и понял! Манера поведения тех, с кем я проводил переговоры, — барская пренебрежительность, презрительность и высокомерие. Я подобрался, разозлился, и я их сделал, Юлька! Я их так сделал, что весь снобизм сошел с них в один момент! Они только потом поняли, что подписали. И знаешь, я почувствовал такой кураж, такой интерес, что-то близкое к тем ощущениям, которые испытывал, когда занимался наукой. С этого все и началось. Я втянулся, мне понравилось, я нашел кайф в этой работе.

Юлька слезла с высокого стула, предложила:

— Давай я чай налью.

— Налей, — согласился Илья, — и пойдем в комнату.

Юлька разлила чай по чашкам, положила лимон и сахар в чашку Ильи, и они пошли в комнату.

— Пей!

— Ты боишься, что я напьюсь? — понял он все ее действия. — Мне твой чай не поможет, я уже пьяный.

— А говоришь очень трезво, — не согласилась с ним Юлька.

— Это обманчивое впечатление. Если бы я был трезвый, я не стал бы с тобой откровенничать, — улыбнулся Илья и отпил чай.

— Ну, не так уж ты и откровенничаешь, — с сомнением посмотрела на него Юлька, — рассказываешь, как тебе досталось за эти годы. Откровения — это когда человек рассказывает о внутренней боли, о тайном и сокровенном.

Илья несколькими большими глотками допил чай, поставил чашку на стол и предложил:

— Тогда давай начнем с тебя. — Он показал рукой на «Поиск». — Расскажи, что так сильно мучает тебя, если ты это нарисовала?

— Ты снова переводишь разговор на меня! — воскликнула Юлька.

— Юлечка, — невесело усмехнулся Илья, — зачем тебе откровения не очень молодого выпившего мужика?

— Наверное, затем, что это не чужой мне мужик, — упрямо заявила Юлька, — и ему плохо, и ему, как и каждому человеку, надо выговорить свою боль, чего он не позволял себе делать никогда, насколько я понимаю!

— Спасибо, Рыжик, за участие, — растроганно улыбнулся Илья. — Но скажи мне, ты молодая, красивая, здоровая девушка, у тебя замечательные родители. Ты талантлива, у тебя есть любимое дело, прекрасные перспективы впереди. Что в тебе такое, если ты излила это в своей картине? Какая боль мучает тебя?

Юлька молчала. А что говорить? Признаться в безнадежной любви к нему?

Так он знает, да и что изменится от ее признаний? Ничего — он ее не полюбит так, как ей мечтается, не станет относиться к ней как к женщине.

Но Илья был товарищем упорным.

— Я полагаю, это несчастная любовь? — настаивал он.

— А тебя? Что мучает тебя? — Юлька вернула ему все его слова. — Ты здоровый, красивый, сильный, молодой, богатый, успешный, у тебя все родные живы-здоровы, замечательный сын Тимошка, интересная работа и перспектива. Почему же тебе так плохо? Тебя мучает несчастная любовь?

— Мучает, — почему-то признался он и усмехнулся.

— Но почему? — удивилась Юлька. — Ты свободный мужчина, женись на ней — и все дела! Или она тебя не любит?

— Наверное, любит, но не той любовью, о которой мы говорим, — тяжело и коротко вздохнул Илья.

Ох, как больно ей было это услышать! Какого черта она так настойчиво вызывала его на откровения?! Зачем, ну зачем ей знать, что он кого-то любит, зачем добавлять себе ранений и шоковых терапий?!

Илья взял бутылку, которую принес из кухни вместе с чаем, разлил в рюмки коньяк.

— Давай, Рыжик, лучше выпьем.

— Нет, — отказалась Юлька, с трудом сдерживая злые слезы. — Мне уже достаточно, я опьянела.

— Ну, раз опьянела, признавайся, кто тебя так обидел? — сел Илья на своего конька. — Что у тебя за такая несчастная любовь?

Юлька рассмеялась, стараясь обернуть опасный разговор в шутку, чтобы не выпалить лишнего или не впасть в откровение. А соблазн был! Еще какой соблазн! Вот сейчас взять и рассказать ему все: как она измучилась, любя его, как избегает встреч и разговоров с ним, как хранит в памяти и в душе драгоценные воспоминания о нем, о Праге, о детстве! Все рассказать! И пусть будет, что будет!

Она посмеялась, сказала шутливо:

— Ты же знаешь, что я люблю тебя всю жизнь!

Он молча посмотрел на нее. Странно посмотрел. Минуты падали куда-то, а он смотрел Юльке в глаза. Не отводя взгляда, протянул руку, провел пальцами по ее щеке и очень тихо сказал:

— Если бы ты знала, маленькая, как я тебя люблю! Юлька перестала дышать! Она смотрела ему в глаза, не веря и не дыша!

Это было совсем не братское признание в любви! Это было не признание маленькой любимой девочке — дочери друзей!

Он наклонился к ней и легко, нежно поцеловал в губы. Через мгновение положил руку ей на затылок, притянул к себе и поцеловал сильно, страстно.

У Юльки закружилась голова! Она улетала куда-то.

Этот поцелуй стоило ждать столько лет! Стоило ждать хоть всю жизнь такого поцелуя с ним!

ИЛЬЯ

Наверное, все на земле, в том числе и душа человека, работает по законам физики. Загоняемые годами вглубь желания, мечты, привычка жить, ничего себе не разрешая, запрещенные счастье, любовь однажды вырвутся наружу, даже если с каждой новой встречей, взглядом, разговором ты будешь только усиливать контроль и запреты, рано или поздно сила внутреннего давления сыграет с тобой нехорошую шутку.

С огромной силой сдерживающая пружина дрогнет и разожмется, сметая все на своем пути!

Так в тот вечер, сметая все резоны, все мыслимые и немыслимые запреты, не подчиняясь больше никаким приказам, в Илье рванулось на свободу его неистовая любовь к этой девочке, темная и вместе с тем светлая страсть!

Он целовал ее со всей страстностью и любовью, накопившейся за эти годы, он с ума сходил от чувств и ощущений, вспыхнувших в нем как пожар, заполняя разум, волю, тело!

Все! Назад дороги нет!

Остановиться, загнать внутрь вырвавшееся необузданное, слепящее желание он уже не смог бы. Даже высшие силы не смогли бы сейчас его остановить!

Здесь, в эту минуту, в этой единственно реальной действительности, он, наконец, приобретал ее!

Юльку, своего огненного Рыжика, свою единственную Женщину!

Каким-то непонятным образом он мог еще что-то думать, знать, понимать обостренным восприятием, настроенным на нее. И это знание подсказывало: нет, не здесь, не на диване, тем более не на полу, — только в кровати! В его кровати!

Он не помнил, как он принес ее в свою спальню, как раздел ее и разделся сам, ясность ощущений и сознания вернулась к нему, когда он медленно уложил ее голую на кровать и целовал всю, через губы впитывая ее тело.

Юлька ничего не говорила, но всей своей рыжей яростной натурой рвалась к нему навстречу!

Он чувствовал, он все чувствовал, до нюансов, до миллиметров, до микронов времени, ставшего материальным.

Первый раз он брал ее медленно, неторопливо, не отводя взгляда от ее бирюзовых глаз, не обращая внимания на то, что все в нем рвалось вперед и требовало: быстрее, быстрее! Эта мучительная медлительность и нежность была единственно правильной и пристрелила его в конце, на вершине, куда они попали вместе.

Оказалось, что он у нее первый мужчина, и Илья сатанел от мужского самодовольства и радости. Он не выпускал ее из рук ни на секунду, не давал заснуть ни ей, ни себе.

Нельзя спать! Спать — это воровать у того времени, которое им отвел и даровал кто-то сверху. Наверное, Господь!

Он прижимал ее к себе, смотрел в глаза, что-то рассказывал шепотом, она отвечала, смеялась и… плакала.