Поль Зюмтор - Вильгельм Завоеватель

• Название: Вильгельм Завоеватель
• Автор: Поль Зюмтор
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-235-03305-4

Жизнь и деяния Вильгельма Завоевателя (1027—1087) принадлежат далекому прошлому, однако фигура нормандского герцога, ставшего королем Англии, интересует не только профессиональных историков. Уцелев в кровавом вихре войн и мятежей, незаконный отпрыск правителя Нормандии сумел не только железной рукой навести порядок в своих владениях, но и захватить Английское королевство, внедрив там прогрессивные для своего времени феодальные порядки. Вильгельм был груб, жесток, необразован, но его политическое чутье и энергия помогли осуществить преобразования в политической и культурной областях, определившие пути развития Европы на сотни лет вперед. Так считает известный французский историк Поль Зюмтор, автор биографии Вильгельма Завоевателя, впервые выходящей в серии «ЖЗЛ»

---

1042 год ознаменовался важным событием в интеллектуальной истории Нормандии: в монахи Бекского аббатства постригся Ланфранк, ранее возглавлявший соборную школу в Авранше. Он родился в 1005 году в Павии в знатной семье. Больше чем в каком-либо другом регионе Западной Европы города Северной Италии сохранили муниципальные и гражданские традиции Античности. Образование там не стало исключительной монополией Церкви, а городская культура сохраняла более практический характер и не была столь отвлеченной от повседневных нужд, как в других местах, где тон задавала исключительно Церковь. Около 1000 года итальянцы открыли изрядно уже забывшееся римское право, на изучении которого стала специализироваться школа в Болонье. Именно там учился Ланфранк, прежде чем заняться юриспруденцией в своем родном городе. Слава об этом выдающемся человеке достигла далекой Нормандии, и епископ Авраншский, вознамерившись проводить реформы, но не имея вблизи себя достаточно компетентных людей, пригласил его, видимо, в компании нескольких итальянцев, дабы наладить обучение духовенства в своей епархии.

Ланфранк прибыл на берега Ла-Манша в 1039 году. Это был сложившийся человек, твердый в вере и смиренный, совершенно не думавший о личной выгоде и всецело отдававшийся делу, которому посвятил себя, обладавший отнюдь не созерцательным, а вполне трезвым складом ума; верный и надежный друг, он мог быть беспощадным и непримиримым к врагам; хороший знаток человеческих душ, он умело направлял их. Убежденный в настоятельной необходимости интеллектуального возрождения Церкви, он вместе с тем считал (для него эти задачи были нераздельны), что требуется укреплять власть государей над их вассалами и авторитет папы римского среди государей. Благодаря Ланфранку герцог Нормандии усвоил некоторые юридические понятия, более или менее прямо заимствованные из римского права, такие, как естественное право и законность, совершенно чуждые феодальным обычаям и весьма плодотворные в политической перспективе.

Видимо, пережив духовный кризис, что в те времена случалось со многими, Ланфранк в один прекрасный день покинул школу в Авранше и удалился в самый бедный из существовавших в Нормандии монастырей — Бек, незадолго перед тем учрежденный и представлявший собой несколько жалких хижин, сгрудившихся вокруг печи, в которой монахи выпекали хлеб. В этой обездоленной монашеской общине, приором которой он вскоре стал, Ланфранк около 1045 года открыл небольшую школу, предназначенную, прежде всего, для обучения послушников, но в которую позднее стали принимать и учеников со стороны. Спустя короткое время весть о школе Ланфранка широко распространилась, так что к 1050 году в герцогстве Нормандском его считали самым авторитетным учителем церковных и светских знаний, а вскоре слава о нем разнеслась по всей Западной Европе.

Ланфранк, его сотрудники и ученики первыми зажгли в своей Бекской школе огонь того, что спустя полтора столетия озарит духовенство всего христианского мира и что позднее назовут «Возрождением XII века». Они, в свою очередь подхватив эстафету монахов Клюни и Флёри, клириков Реймса и Шартра, затерявшихся посреди грубого и жестокого мира, открыли наследие каролингской эпохи, «каролингского возрождения», в котором гармонично сочетались, зачастую не вполне понимаемые, античная мысль и патристическая экзегеза. Они по крохам собирали этот скромный интеллектуальный багаж, осмысляли, усваивали его. В этом движении за интеллектуальное возрождение проявились две тенденции: одна, аскетическая и монашеская, рассматривала изучение книжной премудрости как простую подготовку к lectio divina, изложению христиан-ских догм в форме комментария к Библии. Вторая, возобладавшая в школах Реймса и Шартра, признавала самостоятельное значение школьного преподавания, в качестве цели которого рассматривалось познание человека как такового.

Полный цикл образования строился на основе схемы, разработанной еще в эпоху поздней Античности и включавшей в себя семь так называемых свободных искусств, подразделявшихся на тривиум (три пути) и квадривиум (четыре пути). Тривиум включал в себя диалектику или искусство рассуждения, риторику или искусство убеждения и грамматику или искусство выражения мысли. В квадривиум входили арифметика, геометрия, астрономия и то, что называлось тогда музыкой — теория отношений, образующих гармонию космоса, человеческого тела и звуков. Традиция тривиума (зачастую сводившегося к обучению простой грамоте) и прежде поддерживалась в лучших монастырских школах, что же касается квадривиума, то в середине XI века он представлялся абсолютным новшеством, и слава Бекской школы не в последнюю очередь объяснялась тем, что он был включен в программу обучения. Таким образом, система преподавания в школе, основанной Ланфранком, ориентировалась на энциклопедизм, более близкий гуманизму Шартра, нежели аскетизму Клюни.

Это «возрождение» осуществлялось в весьма специфических условиях. Долгое отсутствие учителя или его внезапная смерть, а также утрата манускрипта могли послужить достаточной причиной, чтобы «традиция» прервалась. Крайняя дороговизна и редкость книг оказывали определяющее влияние на интеллектуальную жизнь. На случай, если в монастыре не окажется собрания книг, преподаватель носил с собой собственную «библиотеку» — от пяти до десяти тонких пергаментных тетрадей, уложенных в дорожную сумку скорее по воле случая, нежели в результате сознательного отбора. Учитель давал свои уроки в виде комментария к той или иной книге, облекавшегося в форму глосс — заметок на полях, которые нередко переносились копиистом, желавшим как можно полнее воспроизвести эту драгоценную книгу, непосредственно в текст. В результате один и тот же библейский текст или трактат одного и того же автора в разных библиотеках мог быть представлен в различных версиях. Стандартизация учебного материала началась лишь в XII веке, когда монастырские школы почти повсеместно закрылись для посторонней публики, а светские преподаватели собирались в определенных городах, образуя тем самым ядро будущих университетов.

Сильной стороной Ланфранка было то совершенство, с каким он владел весьма посредственной интеллектуальной техникой своего времени. Со всех краев в Бек стекались клирики и сыновья баронов. Вскоре бывшие ученики этой школы разъехались по городам и монастырям всей Западной Европы. В их числе были будущий папа Александр II и знаменитый Ансельм Кентерберийский, первым поставивший вопрос о соотношении диалектики и теологии и тем самым открывший путь Абеляру и схоластике, предшественнице современной философии.

Великий мятеж

В то время когда Ланфранк удалился в Бек, архиепископом Руанским в течение уже пяти или шести лет был Може, сын Ричарда II от его второй жены Папии. Ничто не обнажает с большей полнотой, чем контраст между этими людьми, противоречия, в которых запуталась нормандская церковь к началу правления Вильгельма. В момент вступления на архиепископскую кафедру Може было около двадцати лет, и он слыл образованным человеком, поскольку умел немного читать по-латыни. Несмотря на юный возраст, он был уже достойным представителем своего старинного баронского рода: поверхностно усвоивший требования христианского благочестия, алчный и жестокий, разнузданный и тщеславный чревоугодник, рассматривавший церковь как собственную вотчину и проматывавший ее достояние вплоть до богослужебной утвари из кафедрального собора. За восемнадцать лет пребывания в сане архиепископа он так и не получил, вопреки обычаю, апостольского благословения папы, что явилось результатом непрекращавшегося конфликта с Римом. По своему темпераменту и устремлениям связанный с наиболее непримиримыми представителями клана Ричардидов, он вскоре стал их душой, если не главой, неутомимо преследуя своей ненавистью Вильгельма.

Показал он себя и в ходе кризиса 1046 года. Еще более тяжелый, чем предыдущий, этот кризис носил иной характер, что объяснялось наличием теперь уже бесспорного господина, который сумел стать и оставаться таковым, имея все необходимые для этого средства. За анархией последовал бунт, более или менее организованный, взрыв сеньориального индивидуализма сменился умышленным, осознанным мятежом.

Он был вызван первыми шагами Вильгельма, действовавшего как самостоятельный, решительный правитель, что, естественно, не могло понравиться своевольным баронам. Поводом к мятежу послужили амбиции одного из клана Ричардидов — Ги, сына графа Бургундского и дочери Ричарда II. Воспитан -ный при нормандском дворе, Ги после убийства Жильбера де Брионна получил его фьеф. Похоже, уже тогда он стал вынашивать далеко идущие планы: если не сместить бастарда (рожденный в законном браке, он считал себя более достойным занять престол), то, по крайней мере, разделить с ним герцогскую власть. Непримиримые из числа Ричардидов, главным образом бароны из Нижней Нормандии, поддержали его. Очень кстати для заговорщиков взбунтовался Руан, несомненно, не без участия архиепископа Може, сделавшего все для того, чтобы антигерцогское движение распространилось на долину Сены. Гильом из Пуатье рассказывает, что жители Руана воспользовались мятежом баронов, чтобы вырвать у герцога торговые привилегии для себя.