Борис Цеханович - Хлеб с порохом

• Название: Хлеб с порохом
• Автор: Борис Цеханович
• Жанр: Боевик
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-46605-4

Горькая армейская истина: война – не только доблесть, мужество и отвага. Это кровь, боль, грязь, горечь от потери боевых друзей. Главному герою романа майору Борису Копытову эту горькую чашу войны довелось испить сполна. Глазами сорокалетнего офицера мы видим самые жестокие и драматические эпизоды чеченской войны, описанные ярко и правдиво, без цензуры и приукрашивания. И в центре этого кровавого вихря выполняют свой воинский долг простые русские солдаты, сыновья великой страны, забытые и преданные этой великой страной…

---

Все триста метров на одной и той же скорости я промчался по пахоте до КШМ Черепкова и здесь, почувствовав себя в безопасности, резко сбавил скорость. Хотел обернуться, но в нескольких сантиметрах от головы просвистела пуля снайпера, я пригнулся и в несколько прыжков скрылся за машиной командира батареи.

Дождавшись благополучного возвращения БМП Логинова, я уже спокойно вернулся в землянку. Обедал в одиночестве, даже успел вздремнуть до приезда из штаба Кирьянова и Карпука. Еще раз обсудив все детали предстоящей авантюры, замполит, техник и Алушаев были готовы к выходу в засаду. Присели, помолчали, потом решительно встали и пошли к палатке командира мотострелкового взвода. Здесь нас уже ждали Коровин с солдатами и сержант Логинов с пятью мотострелками. Получив последние указания и напутствия, группа скрылась в зеленке. Мы стали терпеливо ждать. Сразу же после открытия огня нашей группой Коровин со своими солдатами и двумя пулеметчиками из пехоты вылетают из зеленки на левую половину, разворачиваются в цепь и прикрывают огнем отходящую группу на своем направлении. Я с пехотой выбегаю на правую половину, и с той стороны мы бьем по чеченцам. Третий взвод, услышав стрельбу, открывает огонь из пулеметов БРДМ командира взвода. КПВТ будет нашей основной огневой мощью.

Время приближалось к шести часам, и напряжение нарастало, каждую минуту мы ожидали услышать автоматные очереди, но их все не было. Время перевалило на седьмой час, и я уже стал жалеть, что отпустил их на эту охоту. Мозг услужливо рисовал мрачные картины гибели группы; представлялось, что группа в зеленке на подходе к засаде сама попала в засаду и была вырезана или без шума взята в плен. Я даже затряс головой, отгоняя дурные мысли, и с облегчением услышал дружные автоматные очереди. Сначала прозвучало несколько автоматных очередей, а потом, через секунд сорок, когда мы уже выбегали из зеленки, разворачиваясь в цепь, передний край боевиков взорвался ответным огнем.

Я бежал по пахоте с пулеметом в правой руке, на левом плече висели, стянутые ремнями, две коробки с пулеметными лентами по 250 патронов каждая. К пулемету была пристегнута коробка на сто патронов. Я бежал к своему месту, откуда должен был открыть огонь, и удивлялся тому, как тяжело было бежать. Несколько часов назад я бежал по этому самому полю и не чувствовал ног под собой, а сейчас пот заливал глаза и ноги тонули в земле по щиколотку. Заговорил пулемет КПВТ в третьем взводе, дал несколько очередей и заткнулся. Сзади меня пехота уже залегла и открыла отсекающий огонь, а я все бежал к своей позиции. За зеленкой, на направлении Коровина, к стрельбе из автоматов присоединились звуки выстрелов из КПВТ БРДМ второго взвода и послышались шипящие звуки летящей ракеты. Вот и моя позиция. Я упал, в течение десяти секунд удобно устроился и взглянул на место боя.

В пятистах метрах от нас виднелись фигурки замполита, техника и Алушаева, которые то мелькали в зеленке, то скрывались за деревьями. В ста – ста пятидесяти метрах сзади них по зеленке и по полю стремительно двигались, развернувшись в цепь, человек десять. Они останавливались на мгновение, чтобы дать очередь по нашим, и двигались дальше. Сколько было боевиков на той половине поля, мне не было видно, но, судя по интенсивности стрельбы, их было достаточно и там. Группа быстро и организованно отходила, каждые тридцать метров кто-то из них по очереди останавливался и огнем из автомата прикрывал отход других, потом стреляющий, уже под прикрытием огня двоих, отходил сам, таким вот перекатом они и отступали. Я прильнул к прицелу и дал первую пристрелочную очередь. Хорошо. Чуть подправив точку прицеливания, я дал длинную очередь и с радостью увидел, как трассера завились вокруг двух бегущих духов. Убить я их не убил, но залечь заставил. Под огнем моей группы залегли и другие боевики, которые бежали по полю около зеленки, но остальные духи в зеленке продолжали преследование. К нашему огню наконец-то присоединился КПВТ третьего взвода, и 14-миллиметровые разрывные пули рвали землю среди лежащих боевиков, заставляя их пятиться обратно с поля в гущу деревьев. То один, то другой боевик скрывался в зеленке и уходил в сторону своего переднего края. Когда они все скрылись среди деревьев, пулеметчик КПВТ стал обрабатывать зеленку на пути отхода боевиков. Даже на таком расстоянии было видно, как пули крупнокалиберного пулемета срезали не только ветки, но и достаточно большие деревья и выкашивали кустарник.

Если эту часть боевиков мы заставили отказаться от мысли догнать и уничтожить нашу группу, то в зеленке человек пять еще пытались ее преследовать. Я прекратил огонь и стал наблюдать за местом, куда должны были выскочить Кирьянов и другие. Замполит и Карпук выскочили, но Алушаева с ними не было. Раз за разом я пробегал взглядом зеленку, но сержанта увидеть не мог, видел лишь фигуры боевиков, которые мелькали среди деревьев. Интенсивность стрельбы с обеих сторон ослабела, и слышались лишь отдельные очереди и выстрелы. Теперь и я услышал частое посвистывание пролетающих в опасной близости пуль. Некоторые из них вздымали фонтанчики рядом со мной, но я не обращал на них внимания, а все пытался разглядеть в зеленке сержанта. В двухстах метрах от меня из-за деревьев выскочили Кирьянов, Карпук и, уже не скрываясь, помчались к нашим позициям.

Заглядевшись на них, я не увидел, как почти на середине поля, неизвестно откуда, выскочил Алушаев и стремительно, насколько это было возможно, побежал прямо на меня. Поняв, что двоих русских им уже не догнать, боевики переключились на Алушаева. Выскочив на край зеленки, они открыли плотный огонь по сержанту. От пехоты их закрывали высокие и густые кусты, поэтому мотострелки крутили головами, но не могли понять, откуда велась такая интенсивная стрельба. Пулеметчик третьего взвода, увлекшись огнем по отступавшим боевикам, тоже не мог прикрыть одиноко бегущего по полю Алушаева. Очереди вспарывали землю вокруг ног сержанта, и от этого он делал дикие, нелепые прыжки в разные стороны, но невредимый продолжал бежать вперед. А боевики, почувствовав безнаказанность и вседозволенность, веселились, спокойно стреляя в беззащитную бегущую мишень. Судя по жестикуляции и спокойным действиям чеченцев, они стреляли на спор: как долго продержится русский. Но самое плохое было в том, что Алушаев находился в створе с боевиками, и я не мог открыть огонь из пулемета. Пули, пролетавшие мимо сержанта, густо свистели и жужжали в опасной близости от меня. Вскочив с земли, я перебежал с пулеметом на десять метров в сторону и опять упал на землю, теперь я мог стрелять, не боясь зацепить своего подчиненного. Алушаев, в свою очередь, увидев мой маневр, тоже подправил направление своего движения и опять влез между мной и боевиками. Боевики, увидев меня и мои маневры, разделились, и теперь половина их стреляли по сержанту, а другая по мне. Я опасно приподнялся и заорал изо всех сил:

– Алушаев, в сторону… в сторону уходи, я не могу стрелять! – даже замахал рукой, показывая, что надо делать. Но Алушаев упрямо, ничего не понимая, продолжал бежать на меня. Несколько пуль ударило в нескольких сантиметрах от меня, что-то сильно дернуло меня пару раз за одежду, но боли я не почувствовали. «Неужели ранили?» – мелькнула мысль и пропала.

Встал на четвереньки и шустро подался в сторону. Опять упал и прильнул к прицелу. Теперь Алушаев был несколько в стороне от линии огня. Уже не целясь, сразу же открыл огонь, боясь, что сержант опять вылезет между мной и боевиками. Алушаев был уже в семидесяти метрах от моей позиции, и когда я дал первую очередь, резко изменил направление. Теперь можно было стрелять без опаски. Я надавил курок и длинными очередями стал поливать боевиков. В ленте был снаряжены через один патрон трассер – разрывная, трассер – разрывная, поэтому хорошо было видно, как очереди хлестали по боевикам, вокруг них, срезая ветки с деревьев и подымая фонтанчики земли. Духи засуетились, заметались по краю зеленки, а потом дружно скрылись в глубине. Я добил ленту до конца, простреливая кусты, куда они скрылись, а потом встал и, не прячась, пошел к своим. Несколько раз свистнуло, но я даже не оглянулся и не сделал ни единой попытки спрятаться, лишь слегка ускорил шаг. У палатки меня ждали, здесь же был и Алушаев. Не успел я дойти до них, как они радостно, перебивая друг друга, загалдели:

– Борис Геннадьевич, товарищ майор, завалили мы его. Как начали стрелять, так он сразу и упал. А там, оказывается, толпа духов была, еле ушли. Если бы не прикрытие, не убежали бы.

Алушаев тоже что-то рассказывал, сбиваясь с одного на другое, и счастливо улыбался; даже сейчас, по прошествии десяти минут, он выглядел взбудораженным, дико поблескивали широко открытые глаза.

– Алушаев, ты-то как посередине поля оказался? – остановил я его сбивчивый рассказ.

Сержант замолчал, собираясь с мыслями, потом засмеялся: