Борис Цеханович - Хлеб с порохом

• Название: Хлеб с порохом
• Автор: Борис Цеханович
• Жанр: Боевик
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-46605-4

Горькая армейская истина: война – не только доблесть, мужество и отвага. Это кровь, боль, грязь, горечь от потери боевых друзей. Главному герою романа майору Борису Копытову эту горькую чашу войны довелось испить сполна. Глазами сорокалетнего офицера мы видим самые жестокие и драматические эпизоды чеченской войны, описанные ярко и правдиво, без цензуры и приукрашивания. И в центре этого кровавого вихря выполняют свой воинский долг простые русские солдаты, сыновья великой страны, забытые и преданные этой великой страной…

---

– Григорий Иванович, вы в армии служили?

– Да, на Балтийском флоте службу проходил. Больше двадцати пяти лет прошло, а до сих пор помню.

– Вот сейчас еще лучше вспомните, – я взял со своей кровати автомат и ремень с подсумками под магазины. Все это было заранее по моему приказу подготовлено старшиной. Пододвинул к нему списки закрепления оружия и по мерам безопасности. – Распишитесь за автомат, за меры безопасности и вперед.

Большаков неуверенно хохотнул:

– Не понял, Борис Геннадьевич.

– Да, да, Григорий Иванович. Здесь война, и каждый должен свою лепту вносить. Ваш сын с двадцати трех до трех часов ночи заступает на ночное патрулирование района расположения. Вот и вы тоже с ним заступите. Я, командир батареи, тоже в 23 часа заступаю на патрулирование, но только, в отличие от солдат, до пяти часов утра. И так каждую ночь. Расписывайтесь и получайте.

Большаков-старший еще раз взглянул на меня, а потом решительно пододвинул к себе ведомость и расписался:

– Ну, вернусь домой, рассказов-то будет, но, наверно, никто и не поверит, – взял автомат и вернулся к сыну на нары.

Ночью первый батальон тихонько выдвинулся вперед и без шума занял позиции боевиков на перекрестке дорог Шали – Старые Атаги. После двухдневных наблюдений его командир Будулаев установил, что на ночь боевики, а это были в основном жители Старых Атагов, скрытно оставляют позиции и уходят ночевать домой. А рано утром, по темноте, возвращаются и занимают свои позиции. Этим и воспользовался командир первого батальона. Рано утром, когда сонные боевики приехали на позиции, они были мгновенно уничтожены, а один из них захвачен в плен. Так получилось, что боевика после допроса по каким-то соображениям не расстреляли. А днем я встретился в штабе с Будулаевым, он рассказал мне, что два часа тому назад из Старых Атагов, под белым флагом, пришла жена живого боевика. Шустрая баба: сначала со скандалом наехала на командира батальона, а потом обругала всех и предложила обменять своего мужа на пленного солдата. Будулаев согласился, но выставил условие – если завтра в 11.00 солдата на перекрестке не будет, в 11.01 ее муж будет расстрелян прямо на перекрестке. На том и разошлись.

Интересно, что завтра будет? Сумеет она найти пленного и вовремя привести солдата? Завтра все узнаю.

Пришел в батарею, а там опять солдаты датые бродят. Блин, что делать, прямо не знаю. После обеда Кирьянов притащил сломанный пулемет. Его пехота сдала на склад, так как во время боя в ствольную коробку попали пули и рваные края пробоины якобы мешают ведению огня.

Кирьянов радостно суетился вокруг пулемета:

– Борис Геннадьевич, вранье, что боевики попали в пулемет. Смотрите, пули вот как вышли. Пехота сама, видать, пьяная и прострелила ствольную коробку. Наверно, пулеметчику надоело с ним бегать и захотелось автомат получить. Сейчас мы напильником вот здесь подточим, и у нас в батарее будет свой пулемет.

Через два часа, действительно, пулемет был готов к боевому применению. Мы тут же его испытали. Хорошая машинка. Особенно мне нравилось, когда он вел длинную очередь: как часики работал пулемет – ровненько.

На утреннем совещании командир сказал, что завтра приезжает с гуманитарной помощью комитет солдатских матерей из Бурятии. Поэтому солдат нужно привести в порядок: помыть, если есть возможность, переодеть в чистое обмундирование. Сформировать колонну, которая уйдет через два часа в Моздок за гуманитаркой и делегацией.

Целый день в батарее, да и не только в батарее все чистились и приводили себя в порядок. Но и потихоньку попивали спиртное. Целый день я шарился по батарее, но найти спиртное не смог. Днем отправил замполита на коньячный завод привезти оттуда сахара, а то он у нас был на исходе. Первый батальон оттуда уже ушел, и там лазили все кому не лень. Правда, коньяка уже не было: частью его выпили, частью вылили на землю, но разжиться кое-чем еще можно было. И в этот раз замполит приехал с богатой добычей. Привез он мешок сахара, в больших бутылях литров двести экстракта кока-колы и четыреста трехлитровых банок вина «Анапа». Все это перенесли в землянку: сахар и кока-колу поровну разделил между взводами.

Так как с питьевой водой у нас была напряженка, то солдатам я сказал, что каждый день утром, в обед и ужин сам лично буду разливать в кружки вино, чтобы его пили вместо воды. Я думаю, что это не является большим нарушением и не такой уж большой дозой, чтобы солдаты опьянели. Мое решение было встречено одобрительным гулом. Довольные тем, что мы теперь с сахаром, спустились в землянку и решили попить кофе. Вода согрелась быстро, и я на правах старшего первым набухал в аппетитно пахнувший напиток несколько ложек сахара. Размешал его и сделал первый большой глоток. От кислятины у меня свело скулы, но я уже успел проглотить жидкость.

– Алексей Иванович, – возопил я, отдышавшись и придя в себя, – ты чего привез? Это же лимонная кислота.

Кирьянов и Карпук, с испугом наблюдавшие за моей реакцией на кофе, одновременно сделали из своих кружек по маленькому и осторожному глотку. Тут же заплевались и облегченно перевели дух.

– Борис Геннадьевич, а я-то подумал, что отраву привез или какие-нибудь химикаты. Испугался. Там этих мешков навалом лежало, но точно были и с сахаром. Наверно, я спутал, но я сейчас смотаюсь и возьму сахар.

Мы засмеялись, услышав мат и смех от костра, на котором солдаты тоже готовили себе кофе.

Замполит опять укатил на коньячный завод и через час привез по мешку сахара на каждый взвод.

Вечером я пораньше пришел на совещание и остался ждать Будулаева на стоянке машин. Только он подъехал, как я подскочил к нему:

– Виталя, ну что? Давай рассказывай, сумела чеченка привести пленного солдата?

– Боря, представляешь, крутанулась баба. За ночь собрала две тысячи долларов у родни. Пошла к тем, у кого были пленные солдаты. Купила одного. Причем выбрала самого целого. Солдат оказался из 245-го полка, и в плен его взяли три дня тому назад. Вот он и рассказал, что его просто изуродовать не успели: взяли в плен и всего несколько раз избили, выбили только передние зубы, а тут его и купили. Других вообще искалечили. Ребра переломаны, яйца отбиты или вообще их нету – кастрировали. Как только рассвело, она солдата и привела. Мы вывели чеченца на перекресток, вышибли ему передние зубы, чтоб все поровну и по-честному было, и отпустили. Только предупредили, если опять попадется, то расстреляем на месте.

Наступил день приезда делегации из Бурятии. В двенадцать часов дня мимо нашего расположения медленно проехала колонна машин с гуманитарной помощью, отправленная за ней в Моздок. Солдаты радостными криками встретили ее и махали руками женщинам, сидящим в кабинах машин. Настроение у всех в батарее было праздничное, как в Новый год.

Я подал команду на построение батареи. Послал на позиции, чтобы командиры взводов оставили дежурные расчеты, а с остальными солдатами пришли на построение.

Батарея построилась, и я прошелся вдоль строя, внимательно вглядываясь в лица солдат. Осмотр только подтвердил мое предположение: половина батареи была пьяна. Но солдаты, встречаясь взглядом со мной, приободрялись и старались показать себя трезвыми. Лишь рядовой Кушмелев вызывающе и насмешливо смотрел на меня, даже не стараясь скрыть опьянение: типа, ну что, комбат, а мы опять пьяные, и что бы ты тут ни говорил, ничего с этим ты не поделаешь.

Неприкрытая насмешка солдата еще больше разозлила меня:

– Рядовой Кушмелев, выйти из строя. Постойте здесь, товарищ солдат, и послушайте командира батареи.

Солдат вышел и продолжал насмешливо, но уже и снисходительно улыбаясь, наблюдать за мной.

Я начал говорить, и чем больше говорил, тем больше горячился. Горячился от того, что видел, как мои слова не могли пробиться к душам солдат. Видел их непроницаемые лица. Никакого раскаяния от того, что они пьяны, что комбат мечется и бесится от бессилия изменить положение вещей. Кушмелев все откровеннее ухмылялся, наблюдая за моими метаньями вдоль строя. Я внезапно остановился напротив него и вперил свой бешеный взор в его наглые глаза. Он выдержал мой взгляд, и торжествующая улыбка еще больше раздвинула его губы. Это стало последней каплей в чаше моего терпения. Я шагнул вперед, резким движением поднял руки и большие пальцы обеих рук вогнал в уголки рта, растянув в разные стороны губы до предела. Увидев дрогнувшие в испуге глаза солдата, я зарычал ему в лицо:

– Сучонок, комбат бегает перед строем, рвет свое сердце, пытаясь достучаться до вас. А ты ухмыляешься здесь. Только попробуй еще раз ухмыльнуться, и я тебе рот до ушей разорву. Ты что, сука, думаешь, что я развлекаюсь здесь перед строем? Мне приятно это делать? Да я заколебался работать с вами.

Я замолчал, переводя дух, но не отрывая взгляда от глаз солдата. Потом, совершенно не думая о последствиях, резко и сильно ударил Кушмелева головой в лоб. Удар был такой силы, что у меня на несколько секунд все поплыло перед глазами, но это состояние быстро прошло. У Кушмелева от удара кокардой моей шапки рассекло кожу на лбу, и оттуда обильно пошла кровь. Взгляд у него затуманился, но насмешки уже не было, а только один страх. Я выдернул пальцы изо рта солдата, злость мгновенно улетучилась, осталась только усталость: