Свен Хассель - Фронтовое братство

• Название: Фронтовое братство
• Автор: Свен Хассель
• Издательство: Вече
• Жанр: О войне
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9533-2356-7

И снова Свен и его товарищи, бойцы штрафного танкового полка вермахта, прибыли на родину — лечиться от ран. И снова они видят, как безжалостная военная реальность, столь же страшная, сколь и привычная на передовой, вторгается в «мирную» жизнь их страны. Фронты разваливаются, люди звереют и проявляют самые темные стороны своей души. Окончание Второй мировой войны не за горами. Но что за человечество вылепится в ее горниле? И так ли важно, кто одержит победу? Эти и другие вопросы задает в своем очередном романе-бестселлере знаменитый писатель-фронтовик С. Хассель…

---

— Потише, ослы! Не видите, что идете мимо военного госпиталя? Нам нужна тишина. Мы раненые! Герои! Не беспокойте раненых! А то спущусь и задам трепку!

Какой-то мужчина раздраженно принял вызов и стал подстрекать Малыша. Голос его гулко раскатывался в ночной тишине.

— Черт побери! — заорал Малыш, готовясь выпрыгнуть из окна.

Мы втроем или вчетвером навалились на него. И крепко держали.

— Да он еще дерзит, слышали?

Малыш был вне себя. Он заорал в окно:

— Подожди, поганец, я сейчас высвобожусь. Мы здесь бойцы. Защитники отечества. Герои. А тут какой-то… какой-то…

Легионеру пришлось оглушить его табуреткой.

Ночь вступила в свои права, и палата утихла.

IV. Бандерша Дора

Бандерша Дора думала обо всем с корыстной точки зрения. Она стояла за стойкой своего заведения под чучелом меч-рыбы и потягивала аквавит с ангостурой[36]. Всех входивших во вращающуюся дверь Дора окидывала оценивающим взглядом.

Легионер сидел напротив нее на высоком табурете и пил перно. Кажущийся совершенно безобидным напиток, напоминающий вкусом лакрицу, ядовито зеленого цвета, становящийся белым в смеси с водой.

— Перно изобрел дьявол, — сказал Легионер, — но это понимаешь только после восьмой рюмки.

И со смехом протянул девятую девице.

Девица раздевалась в одной из крохотных ниш. Белье у нее было совершенно черным. Лишь трусики, которые она отказалась снять, были кораллово-красными. Когда она сняла их наверху, на нее смотрели только Штайн и Эвальд, сводник, помощник Доры.

Мы часто ходили в «Ураган», расположенный за Центральным вокзалом. Точнее, всегда ходили в «Ураган».

Дора, владелица этого роскошного заведения, была некрасивой, бесчувственной женщиной. Она все измеряла в деньгах. Кое-кто, возможно многие, считали это отвратительным. Нам, слугам Смерти, это представлялось мудрым. За деньги можно купить все.

— За деньги можно купить вечную жизнь у трона Аллаха в голубых долинах, — сказал Легионер и благочестиво поклонился в юго-восточную сторону.

— За деньги можно купить сколько угодно женщин, — сказал Бауэр.

— За деньги можно купить публичный дом, — сказал Малыш. И раздел взглядом девицу, сидевшую с самодовольным видом на высоком табурете.

— За деньги можно найти приют у Доры, — засмеялся я и послал ей воздушный поцелуй.

— И напиться до чертиков пойлом, какого не найдешь больше нигде в Третьем рейхе, — усмехнулся Штайн. Осушил большой стакан джина и потребовал повторения.

— Вы стадо грязных скотов, — заявила Дора, — но будете желанными гостями в «Урагане», пока способны платить.

Денег у нас хватало. Мы очень долго пробыли на фронте. Большинство из нас обладало коммерческой сноровкой и знало, где раздобыть товар. Легионер называл гамбургский черный рынок лучшим на свете. Там можно было купить и продать все, что угодно, в том числе труп.

Свет в заведении Доры был красным, очень мягким. Закон, запрещающий танцы, действовал уже три года. Но у Доры все равно танцевали. Полицейские и их шпики часто туда заглядывали, но Дора, демон в юбке, говорила: «Лучший способ сохранить друзей — знать о них кое-что». И всегда ухитрялась выведать о них что-нибудь, заставляющее их закрывать глаза на все противозаконное в «Урагане». В рапортах о состоянии общественного мнения, стряпавшихся в гестапо, «Ураган» именовался приличным заведением с постоянной клиентурой, не имеющей отношения к политике.

Правил и установлений в «Урагане» нарушалось больше, чем где бы то ни было. Дамы приходили туда насладиться запретными плодами, хотя в последнюю минуту могли пойти на попятный. Другие — напиться и застрелиться, или же им перерезали горло и потом бросали в Эльбу. Их тела то и дело вытаскивали баграми с таможенного судна в Ландунгсбрюке.

Девица в платье до колен пригласила Легионера потанцевать. Он даже не потрудился взглянуть на нее. Отхлебнул водки, глубоко затянулся сигаретой и медленно выпустил дым через нос.

— Не хочешь потанцевать со мной? — спросила снова девица. Она жадно разглядывала жилистого человека с грубым лицом, которое рассекал длинный, огненно-красный шрам.

— Пошла к черту, — проворчал Легионер одной стороной рта.

Девица подняла крик. Она была смертельно оскорблена. Юный верзила бросился к табурету Легионера. Потянулся к горлу невысокого солдата, но в следующий миг оказался на полу. Пинок в лицо, смертоносный удар по гортани. И вновь тишина. Легионер сел и попросил еще водки. Дора подала знак швейцару, здоровенному бельгийцу. Он взял безжизненное тело, словно большой мешок муки, и вынес в дверь. Дальше его переправляли куда-нибудь подальше от «Урагана» уже другие.

Девица подверглась основательной порке в комнатке за кухней. Криков ее не было слышно. На голову ей было наброшено грязное одеяло, как и многим другим женщинам, которых здесь жестоко наказывали. Одеяло заглушало крики. Экзекуцию проводил помощник Доры, бывший сводник, положив девицу на стол, предназначенный специально для этой цели. Бил он ее короткой казачьей нагайкой, давно купленной у эсэсовца, продававшего две. Одну купил Эвальд. Другую — полицейский сыщик, чтобы с ее помощью получать признания.

Во всех других отношениях этот полицейский был безукоризненным. Но вот признаний получал мало. Начальники его между собой поговаривали, что ему было бы очень полезно отправиться в Россию. Потому он и купил нагайку. И сразу же получил повышение. Теперь безукоризненным он не был, но признаний получал много. Диктатуре безукоризненные люди ни к чему. Ей нужны результаты.

Эвальд выпорол девицу дважды. Потом переспал с ней. Те, кто знал его, говорили, что он всегда поступал так.

На другой день девица снова явилась на работу в заведение Доры. Она клала в карман тридцать пять процентов заработка. И больше уже не приглашала Легионера потанцевать.

Рядом с Легионером сели две дамы. Хорошо одетые, надменные, не заурядные посетительницы кабаков. Одна быстро окинула Легионера взглядом. Забросила ногу на ногу, и подол задрался выше колена. Из-под него слегка выглядывала белая нижняя юбка. Дамы пили шампанское. Заказали самое лучшее. Легионер прикурил от окурка очередную сигарету и покосился на шампанское. Указав на полный бокал, спросил:

— Chateauneuf, est-il le meilleur?[37]

Дамы сделали вид, что не слышали.

С искаженным высокомерием и предвкушением победы лицом Легионер подался к брюнетке, которую подруга называла Лизой. Подругу же звали Гизела.

— Может, трахнемся за сотню марок[38]?

Дама ничего не ответила, но щеки ее покраснели. Может быть, от шампанского. Легионер засмеялся. Дора стояла спиной к стойке, но видела все в крохотном зеркальце среди бокалов. Она засмеялась. Я засмеялся. Бауэр засмеялся. Малыш пил, бранился и без умолку говорил о женщинах.

— Хотите, поднимемся наверх и слегка позабавимся? Получите двести марок и новые трусики, — сказал вполголоса Легионер.

Дора посмеивалась, держа в руке стакан. Датскую водку она разбавляла только горькой настойкой. Говорила, что такой напиток очищает душу. Некий пастор сказал, что ее душу очистить будет нелегко. Потому Дора и пила эту жгучую смесь.

— Как только не стыдно, — сказала Лиза, отвергая Легионера. И одним глотком почти осушила бокал. Надо полагать, случайно; Гизела свой едва пригубила. Легионер велел Труде, официантке из Берлина, работавшей у Доры за стойкой, налить Лизе еще. И подмигнул. Труде поняла.

В бокал мадам Лизы попало несколько капель из особой бутылки. Что представляло собой ее содержимое, знала только Дора. Но что бы в ней ни было, крохотная добавка в напиток женщины неизменно приносила результаты. Лиза, ничего не подозревая, взяла бокал. Дора, отвернувшись от своей посуды, налила ему водки и, выделяя каждое слово, сказала:

— Ты грязная свинья. Но желаю успеха. Грязь приносит деньги, мой мальчик.

Легионер засмеялся.

— Мадам, четыреста марок и новое белье из Франции, — предложил он и снова принялся выпускать кольца табачного дыма.

Труде, подышав в совершенно чистый бокал, так терла внутри полотенцем, словно хотела ничего от него не оставить. На губах ее трепетала легкая улыбка. Как и все мы, она была заинтригована, поскольку знала, что Легионер ничего не может сделать с женщинами.

— Ты отвратителен, — сказала Лиза и демонстративно повернулась спиной к бессердечно улыбавшемуся Легионеру в черном мундире танкиста с серебристыми мертвыми головами на петлицах.

— Sacre nom de Dieu![39] — воскликнул с притворным удивлением Легионер.

Дора взяла длинную манильскую сигару и обратилась к Легионеру:

— Дай прикурить, африканский бродяга.

Легионер поднес ей огня и потер нос.

— Как думаешь, стоит мне взять эту дамочку побарахтаться в постели?