Эрнест Лависс - Том 3. Время реакции и конситуционные монархии. 1815-1847. Часть первая

• Название: Том 3. Время реакции и конситуционные монархии. 1815-1847. Часть первая
• Автор: Эрнест Лависс
• Издательство: ОГИЗ
• Жанр: История
• Год: 1938

---

Стендаль в высокой степени обладал двумя достоинствами, крайне редкими в его время: он умел хорошо наблюдать материальные предметы, и видел людей насквозь. Это был превосходный путешественник и несравненный исследователь человеческих душ.

В этом отношении особенно замечательны его Записки туриста (Memoires d'un Touriste), Красное и черное (Le Rouge et le NoirJ, а отчасти также Пармский монастырь (Chartreuse de Parme). Записки туриста написаны вовсе не туристом. Стендаль меньше всего был живописцем пейзажей; но он умел удачно схватывать, так сказать, нравственный облик страны, области, провинции или города и характерные черты населения, класса, общества или группы. И, несмотря на все свои промахи, неверное освещение предмета и некоторые детали, которым он придавал преувеличенное значение, Стендаль указал основные, самые ценные элементы той науки, которую в настоящее время называют психологией народов.

Как романист Стендаль еще более замечателен. Если Бенлсамен Констан в своем Адольфе изобразил человека 1815 года, то Стендаль в Красном и черном, быть может, с еще большей глубиной изобразил человека 1830 года. Честолюбивый плебей, неразборчивый в средствах, не без некоторого благородства, подсказанного гордостью, опьяненный примером великой воли, которая торжествовала над всеми препятствиями, сбитый с толку наполеоновской легендой, бросается очертя голову в свет со страшным упорством и яростной жаждой добиться своего, с примесью некоторой робости, и терпит крушение у пристани в результате одного из тех срывов истинной энергии, которые называются бесполезными преступлениями. Эта сложная и вместе с тем понятная личность окружена несколькими столь же жизненными и более симпатичными женскими фигурами. Стендаль вводит своего героя в общество двадцатых годов, некоторые части которого, как, например, духовенство и аристократическая среда маленького городка, описаны с поразительной силой. Все это вместе составляет один из самых живых и реалистических романов французской литературы и одно из тех произведений, которые можно читать несколько раз с неослабевающим интересом. Меньше перечитывается другой его роман Пармский монастырь, но описание знаменитой битвы при Ватерлоо и некоторые главы, в которых изображены мелкие итальянские дворы 1818 года, представляют большой интерес.

В свое время стоявший особняком, Стендаль справедливо был признан родоначальником психологического романа в ту эпоху, когда этот литературный жанр начал возрождаться во Франции.

Шарль Нодье. Мы оставили несколько в стороне Шарля Нодье, который пользовался известностью и почетом во время Реставрации и умер в 1844 году. Обладая гибким умом и большой восприимчивостью, но несколько любивший разбрасываться, натуралист, филолог, поэт, романист и в общем обаятельный человек, наивно добрый, простой, великодушный и отличавшийся такой непритворной скромностью, что она почти переставала, казаться добродетелью, — Нодье в промежутке между 1816 и 1830 годами написал множество вещей, начиная с диссертаций об усиках насекомых и мрачных признаний, навеянных Вертером, до слишком даже веселых исповедей во вкусе Фоблаза и романтических стихотворений, навеянных Оссианом.

Этот эклектик в конце концов сделался оригинальным. Он превратился в повествователя-фантаста, умевшего в надлежащей пропорции сочетать несколько фантастичное воображение с весьма остроумным юмором. К этой счастливой полосе принадлежат Тереза Обер (1819), Трильби (1822), История о короле Богемском и его семи замках (1830), во всех отношениях прелестная Фея крошек (1832) и многие другие произведения. Занимая пост директора Арсенальной библиотеки, Нодье стал центром избранного кружка выдающихся людей, куда входили Виктор Гюго, Мюссе, Сент-Бёв, братья Дешан; а благодаря своим обширным знаниям, своему вкусу, который под конец значительно развился, что почти всегда бывает с умными людьми, и благодаря добродушно отеческому тону своих наставлений Нодье оказал значительное влияние на развитие литературы своего времени.

Такое же влияние оказал Нодье и на язык. Обладая большой эрудицией, будучи любознательным и страстным филологом и тонким знатоком стиля, он снова ввел в употребление множество превосходных слов и речений из сокровищницы старинного французского языка, которым романтики впоследствии дали право гражданства, начав пользоваться ими. Если мы вспомним, какое большое число великолепных слов выпало из употребления в XVIII столетии и снова вошло в обиход в XIX, а также примем в соображение, что романтики в большинстве своем читали очень немного, то вынуждены будем приписать это восстановление Полю-Луи Курье и Шарлю Нодье — единственным «архаистам» между 1815–1830 годами. Это обогащение языка единственно правильным способом, который состоит в сохранении уже накопленных богатств, было делом названных двух писателей, и его продолжал позднее Теофиль Готье.

Проспер Мериме. Менее глубокий, но гораздо более умный, чем Стендаль, о котором он судил как друг, т. е. очень сурово под видом похвалы, наделенный меньшей силою воображения, чем Нодье, но очень тонкий моралист и неподражаемый рассказчик при всей трезвости своей манеры изложения, высокомерный и замкнутый Мериме скрывал под напускной холодностью сердце более нежное, чем ему хотелось в том признаться, и большое благородство, которое заботливо старался не выставлять напоказ. Мериме создавал шедевры психологического анализа или бытовой живописи, — размером чаще всего в несколько страниц, написанных спокойным, чистым и отделанным языком, давая в самом разгаре романтизма пример и образец свободного от лишних украшений, точного и сильного слога.

Его небольшие романы Хроника времен Карла IX (Chro-nique du temps de Charles IX), Коломба (Colomba), Кармен (Carmen) отличаются логической последовательностью, сжатостью и силой впечатления, достойными великого художника; его повести Двойная ошибка (La Double meprise), Илльская Венера (La Venus oVllle), Этрусская ваза (Le Vase etrusque), Взятие редута (L'Enlevement de la Redoute), Локис (Lokis) представляют сжатые, насыщенные романы, написанные с самобытной мощью, уверенностью и, несмотря на полное отсутствие заботы о красочности и образности, с ослепительной иногда силой слога, обличающими большого мастера.

Мериме в такой же и, быть может, даже в большей степени, чем Стендаль, был родоначальником психологического романа, т. е. настоящего французского романа, если только верно, что французы — это, по преимуществу, «моралисты, умеющие писать». Историк и археолог, такой же добросовестный, как и в своих беллетристических произведениях, с интересом изучавший иностранные литературы, как он с интересом изучал все, Мериме оставил после себя несколько хороших исторических книг и первый ознакомил французов с русской литературой. Но его вечной славой останется то, что он был первым из французских новеллистов, а может быть — и из новеллистов вообще.

Историки. Царствование Луи-Филиппа было знаменательной эпохой французских историков.

В 1824 году Минье опубликовал свое четкое и мастерски написанное резюме Истории французской революции. Затем, почти одновременно, Тьер выпустил свою пространную Историю революции, за которой последовала медленно подготовлявшаяся и писавшаяся в продолжение двух десятков лет замечательная История Консульства и Империи — образец повествования ясного и легкого (несмотря на подавляющее обилие документов), и вместе с тем образец «правительственной истории», т. е. истории, которая написана государственным человеком, знакомым со всеми деталями, ресурсами и слабостями военной державы в каждый данный момент и при всех обстоятельствах. Она может быть названа «требником государственных людей», как книга Коммина[157] — «требником королей».

Гизо, бывший со времен Империи профессором Сорбонны, выпускал в свет, особенно начиная с 1820 года, целый ряд серьезных исторических трудов, пожалуй, излишне систематичных, импонирующих своей размеренностью и строгим стилем: Курс новейшей истории, Общая история цивилизации в Европе, История цивилизации во Франции; а после своего удаления от власти составил Мемуары для истории моего времени, являющиеся полной парламентской историей Франции от 1830 до 1848 года.

Мишле начал писать свою обширную Историю Франции от древнейших времен вплоть до 1815 года. В этом сочинении он обнаружил дарование историка, поэта, художника, пылкого оратора, способного с поразительной силой воскрешать исчезнувшие народы и исторические личности, окутанные дымкой седой старины. Сочинение это написано неравномерно, но некоторые отдельные части, например вторая половина средних веков, главы о Жанне д'Арк, Людовике XI, Ренессансе, могут быть признаны шедеврами в научном и в литературном отношениях. Отрываясь по временам от своей огромной исторической работы, Мишле иногда совершал экскурсы в другие области и здесь давал полный простор своим поэтическим склонностям. Он выказал себя настоящим поэтом в прозе в своих восхитительных книжках Птица, Насекомое, Море, Гора — каникулярных работах, которые одни могли бы прославить кого угодно.